Бём проигнорировал предложение сесть и подошёл к окну, наслаждаясь тем же самым видом, что и Анри несколько минут назад. – Мы не будем садиться, месье Фиокка. И на вашем месте я бы тоже не тратил на это время. У нас к вам несколько вопросов. Возьмите пальто. Мы бы хотели, чтобы вы некоторое время погостили у нас на Рю-Паради. Анри выпрямил спину. – Задавайте свои вопросы, поговорите с моим секретарем, бухгалтером, но, боюсь, я слишком занят, чтобы тратить на вас свой день. Бём все ещё изучал вид из окна. – Мы, конечно же, ещё поговорим с ними. Но, боюсь, мне придётся настоять на том, чтобы вы сейчас пошли со мной, месье Фиокка. Как же быстро всё случилось! Вот так – ожидаешь чего-то месяцами, а когда это происходит, всё равно оказывается неожиданностью. Но его репутация, репутация его семьи ещё же имеют какой-то вес в Марселе? Анри продолжал стоять на своём: – Зачем приезжать сюда, если вы хотите допросить меня в своем штабе? Насколько я понимаю, если гестапо хочет с кем-то поговорить, то обычно присылает безымянных бандитов с ордером на арест. И чаще всего ночью. Акт сопротивления, который ни к чему не приведёт. Анри сделал глубокий вдох. Он будет опираться на закон, использует свои деньги и влияние, и, если уж на то пошло, он своим телом защитит своих сотрудников и Нэнси от этих людей. Майор Бём, казалось, совершенно не обиделся на его вопрос. Он наконец оторвался от окна, подошёл к столу и, бросив взгляд на лежащие на нем бумаги, вежливо ответил, кивнув на них: – Как и вы, месье Фиокка, я много времени провёл сегодня за столом. Мне захотелось размять ноги. – При этом он читал одно из писем, которое написал сегодня Анри и которое лежало к нему вверх ногами. – Вы когда-нибудь изучали психологию? Я – да. До войны, в Кембридже. Я потом часто вспоминал то, чему я там научился. Если уметь понимать людей, их поведение и мотивацию, это может очень помочь в бизнесе. Думаю, вы тоже учились этому, если добились такого успеха в бизнесе даже в эти тяжёлые времена. Да, я думаю, у нас будет много тем для обсуждения. Их глаза встретились, и внутри у него похолодело. Он понял – ни закон, ни деньги, ни влияние его не спасут. 9 Нэнси поднималась на крыльцо красивой виллы на Рю-Паради, громко цокая каблуками по скруглённым мраморным ступенькам. Она старалась распалить свой гнев до предела, чтобы убедительно сыграть роль разъярённой мегеры. Начав работать на Сопротивление, она поняла одно: даже офицеры гестапо подумают дважды, прежде чем перечить французской домохозяйке в состоянии праведного гнева. Что же, что же им известно? Может, до них дошла информация, что с банковских счетов Анри уходят деньги, и, видя, как хорошо финансируется Сопротивление, они сложили два и два? Мадемуазель Буаи, позвонившая ей с новостью об аресте, слышала, что пьяница, уволенный две недели назад, распускал слухи и обещал отомстить. Секретарь также уверила её, что с точки зрения бухгалтерии «все правильно, мадам». При этом в её голосе отчётливо слышалась гордость, но и небольшая дрожь. Если Анри Фиокка, один из самых уважаемых и добропорядочных бизнесменов в городе, задержан на основании слов мстительного пьяницы, есть шанс, что она сможет застыдить этих злобных ублюдков, и они его выпустят. Но вдруг им известно больше? Вдруг они знают, кто на самом деле Белая Мышь, и используют Анри в качестве приманки? Что ж, отлично. Она преподнесёт им себя на блюдечке, ещё и земной поклон отвесит – лишь бы его отпустили. Но пока она в этом не убедится, её роль – разъярённая девушка из высшего общества. Толкнув двери, она зашагала по мраморному полу, не оглядываясь по сторонам. Краем глаза она видела, что на скамейках вдоль стен сидели насмерть перепуганные и обезумевшие от тревоги мужчины и женщины. У двери стояли два немца в форме. Богатая, надменная, ни в чём не виноватая французская жена влиятельного человека не обратила бы на них никакого внимания, поэтому Нэнси так и сделала. Дойдя до стола, похожего на стойку ресепшен дорогого отеля, она уже полностью вошла в роль и надменно взглянула на беловолосого и скользкого на вид секретаря. Тот насмешливо говорил что-то очень встревоженному пожилому мужчине за шестьдесят, одетому в рабочий комбинезон. В натруженных руках он держал фотографию молодого человека – держал так нежно и аккуратно, что Нэнси чуть было не остановилась и не переключилась на него. Его мальчик пропал? Его отправили на работы в Германию? В тюрьму? Или взяли в плен? Скорее всего, беднягу поймали с антифашистской брошюркой в кармане, и после этого он исчез. Хватит, Нэнси. Разгневанная дама из высшего общества не будет переживать за судьбу сына какого-то работяги. Не теряй фокус! Она со всей силы шлёпнула своей дорогой маленькой сумочкой о стойку, и рабочий скромно отошёл в сторону. – Как вы посмели арестовать моего мужа? – закричала она своим самым страшным голосом. – Вы что, совсем с ума сошли? Господи, да он же близкий друг мэра! Я требую, чтобы вы сейчас же его отпустили и немедленно извинились в письменной форме. Секретарь посмотрел на неё и снова вернулся к своему формуляру. – Возьмите номер у сотрудника на входе, мадам, – сказал он по-французски, но с сильнейшим акцентом. Сотрудник на входе смиренно пересёк фойе, подошёл к ней и попытался с подобострастной улыбкой вручить гардеробный номерок, но Нэнси взглянула на него так, словно он предлагал ей свой использованный носовой платок. – Даже не подумаю! Вы хоть знаете, кто я? Она легла грудью на стойку, уперевшись ладонями в полированное розовое дерево. – Возьмите номер, и в своё время я это узнаю, – ответил секретарь, не отвлекаясь от своей писанины. Нэнси дотянулась до него, выхватила ручку и бросила её себе через плечо. Ручка шумно покатилась по плитке. – Смотрите на меня, когда я разговариваю с вами, молодой человек! – Он повиновался. – Я миссис Анри Фиокка, и я требую сейчас же увидеться с мужем. Не заставляйте меня просить об этом в третий раз. Он был явно старше неё, но, ей показалось, она выбрала правильный тон. – Это невозможно, вашего мужа допрашивают. – Допрашивают? Как вы смеете допрашивать его! – возмутилась Нэнси. – Мадам! – Анри! – крикнула она так громко, что ещё немного – и задрожали бы стекла. Секретарь обернулся, и она услышала приближающиеся шаги охранника. Переиграла? Что ж, сказала А, говори и Б. Если они вытолкнут её из здания и сбросят с лестницы, она всему городу, всем чиновникам продемонстрирует спущенные чулки и поруганную добродетель. Для гестапо это станет настоящим кошмаром, и им придётся освободить Анри и отпустить его домой. Идеально. Она собралась с духом и приготовилась устроить шоу. Справа от стола открылась дверь, и в фойе медленно вышел офицер. Нэнси никогда не разбиралась в рангах, но было очевидно, что это кто-то важный. Он подошёл к столу и резко остановился. Секретарь поспешил встать. Офицер отмахнулся от охранников и кивнул секретарю. Тот снова сел и достал из ящика новую ручку. – Нет поводов для истерики, мадам Фиокка. Майор Бём, к вашим услугам, – сказал он по-французски. Нэнси внимательно посмотрела на него: стройная фигура, по виду немного за сорок. Не носи он эту омерзительную форму, его можно было бы назвать красивым. Но этот мерзавец только что выбил у неё почву из-под ног. – Мой муж? – произнесла Нэнси, окинув его презрительным взглядом. – Я вас к нему проведу, идите за мной, – кивнув, ответил он. Он открыл дверь и придержал её. Она взяла свой клатч, расправила плечи и пошла за ним. Жаль, она лишалась публики, перед которой разыгрывала спектакль. Бём вёл её по коридору, широко и размашисто шагая. На Нэнси была модная узкая юбка, и на каблуках она могла передвигаться только маленькими шажками. Ей пришлось семенить за ним, как маленькой собачке. Пожалуй, пришло время снова взять инициативу в свои руки. – Майор Бём, это совершенно возмутительно, как вы смеете увозить Анри, как какого-то рядового преступника? Я не представляю, что скажет мэр. Бём не ответил. Он остановился перед самой обычной дверью и пригласил её войти внутрь. Она вошла. Чистая небольшая прибранная комната. Наверное, когда-то, до того, как нацисты захватили здание, здесь располагалось помещение старшей прислуги. Окно было закрыто ставнями, но дневной свет вё равно проникал внутрь. Стены были выкрашены в бледно-зелёный цвет. В простых чёрных рамках висели гравюры с видами побережья. Старую мебель убрали, и в центр маленькой комнаты поставили грубый деревянный стол и пару расшатанных металлических складных стульев. На одном из них, спиной к окну, сидел Анри. Он поднял голову и нежно и грустно улыбнулся ей. Впервые за всё время их знакомства он выглядел старым. У неё сжалось сердце – да так, словно кто-то выжал из него всю кровь. Она знала, что майор Бём стоит в дверях у неё за спиной. Играй роль, Нэнси. – Анри, что за вздор здесь творится? Мадемуазель Буаи позвонила мне с фабрики, и я подумала, что ещё мгновение, и она упадет в обморок. Она сказала, что эти чудовища вывели тебя из собственного кабинета! Какой позор! Он поднял руку, выставив ладонь вперёд, и покачал головой. – Дорогая, не волнуйся. Мои адвокаты уже едут, и ты знаешь, что они лучшие из лучших. Все в прекрасных отношениях с правительством Виши. – В чём тебя обвиняют? Уже лучше. Она снова пришла в себя. – Какая-то ошибка, я уверен. Не беспокойся. Он говорил шаблонные фразы, а сам в это время сверлил её глазами, впитывал её образ. Это её напугало. Она повернулась к Бёму, который вошёл в комнату и закрыл за собой дверь. – В чем обвиняется мой муж, майор? Бём ответил не сразу. Он кивнул, словно ожидая продолжения, а затем заговорил спокойным и размеренным тоном: – Один из работников вашего мужа сообщил нам о заговоре в «Фиокка Шипинг». Есть подозрения, что пропала крупная сумма. Нэнси подняла подбородок. – Я уверена, Анри к этому не причастен. На лице Бёма отразилась вежливая заинтересованность. – Я так понимаю, вы в курсе его финансов? – Мне не нравится ваш тон, – сказала Нэнси, копируя до невозможности чванливую сестру Анри. В этот момент она впервые порадовалась, что та живёт на белом свете. – У нас есть поводы предполагать, что эти деньги были переданы Сопротивлению… – Это абсурд! – тряхнула головой Нэнси. Бём наблюдал за ней, чуть наклонив голову. Его, казалось, забавляло то, что она его перебила. – Единственное, что жена знает про мои деньги, – это то, как их тратить на себя, – вздохнул Анри. Она отвернулась от Бёма и снова посмотрела мужу в глаза. – Иди домой, дорогая. Мы с майором по-джентльменски разберёмся с этим вопросом. Если он выбрал эту тактику, она должна ему подыграть. Он хочет, чтобы она выставляла себя не взбесившейся матроной, а легкомысленной светской жёнушкой – глупой, красивой, расточительной, не имеющей никакого понятия о делах мужа. Она сделала усилие над собой и обиженно надула губы. – Тебе виднее, Анри. Майор Бём прочистил горло. – Ещё кое-что, мадам Фиокка. Пожалуйста, не уезжайте из Марселя. У меня могут быть вопросы и к вам. Он снова открыл дверь, чтобы она могла выйти. Нет. Слишком скоро. Она не может просто взять и оставить Анри здесь. – Вы считаете, что я отношусь к типу женщин, которые уезжают отдыхать, когда на мужа шьют дело? Анри, я никуда без тебя не собираюсь! Воспользовавшись моментом, она ещё раз посмотрела на него. Её скала. Её убежище. Её муж. Её Анри. Он улыбнулся ей – тепло и обнадёживающе. – Конечно, нет, дорогая.