– Или они прислали женщину? Он сошёл с ума. Почему Гэрроу не вмешивается? Это же из ряда вон! – Кто это был? Кто? – Он сжал револьвер и приготовился нажать курок. – ПОСЛЕДНИЙ ШАНС! КТО? Нэнси смотрела прямо на него. Щёлк. Жизнь не кончилась. Они по-прежнему находились в комнате. Пистолет был не заряжен. Бакмастер кивнул и вернул его на пояс. – Неплохой спектакль, – как ни в чем не бывало сказал он и вернулся за стол. – Садитесь теперь, оба. Мать его, да что ж это такое! Нэнси не понимала, села она или рухнула. Гэрроу подошёл и дал Дендену платок. Возможно, ей лишь показалось, но Денден стирал с лица кровь так, чтобы в процессе от носового платка ничего не осталось. – Тактика молчания – вполне рабочая для мужчин. Гестапо будет думать, что иностранный агент обладает большим количеством стратегической информации, поэтому тебя могут оставить в живых на какое-то время, достаточное для попытки побега. Но, Уэйк, нацисты не столь прогрессивно мыслят в отношении женщин, как мы. Да и французы тоже, если уж на то пошло. Тебя они убьют или сразу отправят в лагерь. Задача женщины – их обольстить. Войти в роль, заискивать, плакать, переспать с ними, если надо. Проглотить гордость, потому что там пули будут настоящие, а от мёртвой толку от тебя никакого не будет. Нэнси кивнула, потому что он этого ожидал. Да, она не брезговала флиртом, чтобы пройти через блокпосты, и могла похлопать ресницами мужчинам, которых с радостью бы убила, но, ради бога, всему же есть границы! Для неё роль доступной принцессы как раз и находилась за пределами границ. Её личных границ. – Значит, у вас есть для нас задание, сэр? – спросил Денден, возвращая Гэрроу носовой платок, вид которого вызвал у того целую гамму чувств. – Да. И раз вы решили, что вы – команда, мы отправляем вас на задание вместе. Вы оба получаете звания капитана, но Рэйк будет связистом и будет подчиняться тебе, Нэнси. Гэрроу, карту, пожалуйста. Гэрроу разложил на столе карту, похожую на довоенные карты, выдаваемые автотуристам. На ней повсюду были расставлены крестики, и рядом с каждым стоял номер. – Каждый крестик обозначает активную ячейку УСО, – не без гордости объявил Бакмастер. – Задачи у всех разные. В Париже это контрабанда, в Каннах – затопление подлодок. А на прошлой неделе в Тулузе наши взорвали завод боеприпасов. – А где будем мы? – спросила Нэнси. – Вы направляетесь в Овернь, – ответил Бакмастер, наблюдая за её реакцией. Судя по выражению его лица, он удовлетворился увиденным. – Это недалеко от региона Виши, который кишмя кишит немцами. Резкий климат, всё время дожди, до невозможности сложный рельеф, как нельзя лучше подходящий тамошним сопротивленцам. Они называют себя «маки», в честь вечнозелёных кустарников, потому что их так же тяжело уничтожить или проредить. Ваша первая задача – стать командиром самого крупного отряда маки в регионе. Сейчас ими руководит майор Гаспар. – Самодовольный одноглазый мудак, – не преминул вставить Гэрроу. – …и он презирает УСО, – подхватил Бакмастер. – Боится, что мы выбьем немцев из Франции и сразу приберем её к рукам. Меньше всего на свете он захочет работать с тобой, но у него плохо с обеспечением, так что это – твоя приманка. – А если он не клюнет? – спросила она. – Заставь. Поставь его перед выбором: вооружиться с твоей помощью или умереть. В плане тактики он не силен. Храбрый, но без твёрдой направляющей руки он только впустую потратит человеческие ресурсы и наши деньги. Этой рукой должна стать ты. Овернь – критически важный транспортный узел на территории Франции. Мы должны лишить немцев возможности оперативно перемещать по стране людей и технику. – Мы будем подрывать транспортные пути? – снова оживившись, спросил Денден. – Именно, – ответил Бакмастер. – Наша высадка пройдёт успешно, если у нацистов не будет возможности подогнать к новой линии фронта войска и технику. Мы делаем всё возможное и невозможное, чтобы они не узнали, с какой стороны мы высадимся, но как только это произойдёт, они соберут все свои силы для контратаки. Поэтому нам нужно замедлить их передвижения на всех направлениях, и Овернь – критически важная точка. Уничтожьте железнодорожные мосты, выведите из строя линии связи, заставьте их бояться собственной тени – и у вас за спиной вырастут ангельские крылья. Нэнси охватило радостное возбуждение. Она наконец-то едет во Францию. – Когда мы выплываем? – спросила она. – Через неделю, – ответил Бакмастер. – А пока вы будете жить в одной из конспиративных квартир здесь, в Лондоне, изучать карты района и расположение главных целей до тех пор, пока не научитесь рисовать их во сне. Только вы не выплываете, Уэйк. Зачем мы тратили время и учили вас прыгать с самолёта? Рэйк, ты полетишь на окраину Монлюсона на «Лизандере». Нам нужно забрать оттуда слегка заработавшегося радиста, он передаст тебе оборудование. Нэнси, а ты десантируешься в непосредственной близости от отряда Гаспара. Один из наших по фамилии Саутгейт встретит тебя и отведет к Гаспару. Ты должна очаровать его до прибытия Дендена с радиостанцией. Что-то не так, капитан Уэйк? – посмотрел он на Нэнси. Она судорожно сглотнула. – Нет, сэр. Просто мне не очень нравилось прыгать из тех прекрасных самолётов. Бакмастер изобразил удивление. – Надо же! А у вас такие хорошие оценки за парашютную технику! 22 Последний стакан в «Асторе» был ошибкой. А может, и предпоследний тоже. Да и вообще не стоило переключаться на виски. «Либерейтор» сильно накренился. В воздухе взрывались зенитные снаряды, и ударная волна бросала самолёт из стороны в сторону. Что будет, если вырвет в кислородной маске на высоте 4500 метров? Ничего хорошего. Нэнси сглотнула и застонала, зная, что сквозь рёв самолёта и звуки взрывов её стоны никто не услышит. Бутерброд с колбасным фаршем и кофе перед взлётом – вот её самая очевидная ошибка. Она чувствовала, как всё это трясется в желудке. Что вообще кладут в этот фарш и почему британцы так гордятся своей способностью это есть? Самолёт начало трясти, и Нэнси схватилась за рёбра фюзеляжа. Н-да. Точно во всем виноват фарш. Ещё одна воздушная яма – на этот раз самолёт провалился глубже и резче, как будто бесконтрольно. В ушах звенело, в груди все сжалось. Двигатели сначала заныли, потом заревели, и вот пилот снова потихоньку начал набирать высоту. Нэнси скатилась вперёд и постаралась упереться стопами в листья обшивки с заклёпками. Снова резкий перекат направо и оглушительный удар, как будто сам бог стучит пальцем в борт самолёта. Только не сейчас. Они же ещё даже не долетели до Франции. Пожалуйста. Она сильно ударилась бедром о металл, и всё тело пронзила боль. Самолёт начал выравниваться, и двигатели заработали равномернее. Звуки взрывов стали тише и дальше. Нэнси понемногу восстановила дыхание и разжала руку, сведённую судорогой. Так непривычно было не иметь на руке обручального кольца. Её заставили снять его на время прыжка – впервые с тех пор, как Анри надел его ей на палец. Белая кожа под ним смотрелась как шрам. Диспетчер подошёл проверить, как у неё дела, и постучал по часам, что означало, что через полчаса они прибудут в зону выброски. Нэнси проверила стропы парашюта и бинты на лодыжках. В кармане пальто из верблюжьей шерсти она нащупала гладкую поверхность пудреницы, которую ей подарил Бакмастер. Милый прощальный подарочек. Поняв, что с теплотой вспоминает человека, который всего неделю назад приставил к её лбу дуло пистолета, она покачала головой. Самолёт начал снижаться. К горлу опять подступил колбасный фарш, и Нэнси сглотнула. Если ей когда и хотелось спрыгнуть с треклятого самолёта, то прямо сейчас. Она попросила диспетчера подтолкнуть её, когда придёт время, и он воспринял её просьбу буквально. И вот только что она смотрела из люка в хвосте самолёта на вспышки сигнальных ракет и фонарей – а уже куда-то летит, и воздух очень холодный. Парашют раскрылся, стропы на плечах, талии и бёдрах затянулись. Она почувствовала облегчение, а затем – неожиданное спокойствие. Перед ней в свете луны лежал красивый пейзаж – очертания гор, острыми углами впивающиеся в небо, сигнальные огни и – о боже – деревья. Земля приближалась чересчур быстро. Она стала дёргать за стропу, надеясь изменить траекторию и сесть на открытый участок. Когда до земли оставались считаные метры, внезапный порыв ветра снова понёс её на юг, к деревьям. Всё, поздно. Она поджала колени к груди и опустила подбородок, чувствуя, что в темноте её ноги уже касаются верхушек деревьев. Сила притяжения не преминула чётко донести, кто здесь главный. Уже было поздно что-то делать. Ломкие руки деревьев цепляли и кололи её до тех пор, пока парашют не застрял, после чего её ещё раз подбросило вверх, и она окончательно повисла. Открыв по одному глаза, она поняла, что висит, как рыба на крючке удачливого рыболова. Чувствовался запах сигнальных огней, но, как Нэнси ни старалась, что-либо увидеть в кромешной тьме не получалось. – Парашют! – послышалось откуда-то. – Чёрт! – прошипела она по-французски. Удивительно, что, не успев вдохнуть воздух своей второй родины, она сразу перешла на её язык. Кто-то двигался в её сторону по тропе с фонарем. Друг или враг? В кармане она нащупала револьвер «Веблей». Если это немецкий патруль, она труп. Но минимум одного из них она заберёт с собой. Хотя голос звучал достаточно расслабленно – немецкий патруль, случайно обнаруживший место десанта, был бы более… собран. А этот человек ещё и шёл прогулочным шагом. Фонарь остановился под деревом, на котором она висела, и она услышала тихий смех. Французский. – Этой весной деревья во Франции несут прекрасные плоды, – сказал он. Очень смешно! – Давайте без этой французской чуши! Снимите меня, – скомандовала Нэнси, убирая руку с пистолета. Фонарь опустился на землю. Меньше трёх метров – оценила она. Вздохнув, она нажала на замок парашюта и выполнила приземление. Что ж, неплохо, по крайней мере она не скатилась в терновый куст и не вывихнула лодыжку. Человек с фонариком на короткий миг направил его на себя, и Нэнси увидела молодого мужчину, классического симпатичного француза с длинным носом и высокими скулами. Он протянул руку и помог ей встать. Его хват был крепким, а руки – холодными. – Меня зовут Тардиват. – Нэнси Уэйк. А Саутгейт здесь? Мне сказали, что меня встретит он. – Одну минуту. Как только Нэнси встала на ноги, Тардиват полез на дерево. Он двигался легко и быстро, подтягивая себя с ветки на ветку, и очень скоро добрался до парашюта. – Посветите сюда, – сказал он и начал наматывать шёлк себе на руки, стараясь не порвать ткань и не оставить никаких следов на ветках. Ветра не было, и Нэнси чувствовала в воздухе запах земли и свежей новой жизни, пробирающейся сквозь прошлогоднюю сгнившую листву. – Саутгейта схватило гестапо неделю назад, – сказал Тардиват. – Его сдали? – Просто не повезло. Его поймали с поддельными документами. Мы сейчас отправим сигнал, а потом я отведу вас к Гаспару. Он глава маки. – Да, я о нём слышала. Он смотал парашют, спрыгнул на землю, легко коснувшись пальцами земли. – Что вам про него рассказывали? Нэнси изучала его лицо в тусклом отсвете фонаря. Возможно, и не стоит цитировать сейчас слова Бакмастера. – Хороший боец, но заносчив. Тардиват медленно кивнул. – Это правда. Вам сказали, что он к тому же ненавидит англичан? – Я из Австралии. – Вряд ли он заметит разницу, мадам, – фыркнул он, открыл рюкзак и начал запихивать туда парашют. Она подошла к нему. – Эй, мы должны его закопать! И моё звание – капитан. Тардиват продолжил как ни в чем не бывало: – Прошу прощения, если вам это покажется ещё одной порцией французской чуши, но до войны я работал портным, капитан. Я такой шёлк не закопаю. Я из него сошью что-нибудь своей жене и буду вспоминать то время, когда немцы ещё не начали забирать себе всё ценное и красивое. Что за чёрт! Она и пяти минут на французской земле не провела, а у неё уже проблемы. Им каждый день твердили инструкторы: закапывать парашют, закапывать парашют. С другой стороны, если Саутгейт – в гестапо, а Гаспар – и в самом деле сволочь, то друзья ей не помешают. – Справедливо. А как мы доберемся до Гаспара? – Пойдём пешком. Восемь километров по неровной тропе. Нэнси вздохнула и начала разматывать бинты на лодыжках. Под ними оказались шелковые чулки и туфли на каблуках. Тардиват начал смеяться. – Боже, вы десантировались в них? Нэнси достала из рюкзака удобную обувь, аккуратно стерла с блестящей кожи туфель грязь, убрала их в рюкзак и затянула его.