– Надо же, какие у нас сегодня высокие гости! – Как дела у отца? – спросил папа медсестру, которая вместе с нами вошла в палату. – Он словно стал другим человеком, – доложила она. – Совсем перестал ругаться. Только пару раз чертыхнулся, забывшись. И ест все, что дают. Уж не знаю, что с ним приключилось. – Я собираюсь стать ангелом, дорогуша, – объявил дедушка. – Вот, сами слышите, – сказала медсестра. Когда она ушла, папа три раза переспрашивал дедушку, как тот себя чувствует. Потому что не знал, о чем еще говорить. И дедушка всякий раз любезно объяснял, что он чувствует себя лучше и скоро умрет. Вдруг папа заметил фотографию на тумбочке. – Откуда здесь взялась мамина фотография? – удивился он. – Она явилась ко мне со Скалистых гор, – улыбнулся дедушка. – Чтобы мне не было одиноко. Тогда папа покачал головой и еще раз поинтересовался, как дедушка себя чувствует. А тот еще раз заверил, что хорошо. – Может, хочешь сходить в кафетерий, выпить чайку? – предложил дедушка. – Заодно на обратном пути купишь мне конфеток в киоске. А я пока спокойно поболтаю с моим внучком. – Ты что, ешь конфеты? – всполошился папа. – Ты же слышал: я стал другим человеком. – Я прихватил для тебя кроссворд, – сказал я, достал газету и протянул папе. Дедушка подмигнул мне. Мы подумали об одном и том же. Что теперь он оставит нас в покое. Папа тоже, похоже, вздохнул с облегчением и охотно удалился. – Я скоро вернусь, – пообещал он. Но я знал, что он не станет торопиться. Дедушка сидел на кровати, откинувшись на подушки. Он был похож на усталого Бога, опиравшегося на облако. – Ну, – проговорил он. – Выяснил, как мне научиться говорить красиво? – Погоди, сейчас покажу. Я выудил синий том с золотыми буквами на корешке и положил ему на колени. Дедушка повертел его в руках. – Зачем мне это? – Тут есть все слова и объясняется, что они значат, – сказал я. – Просто выбираешь нужные и соединяешь – так можно сказать все что угодно. Дедушка надел очки для чтения. Провел скрюченным пальцем по страницам. И вздохнул. – Да здесь же… слов тьма-тьмущая! Как же я управлюсь? Как найти нужное? – А ты не сдавайся, дедушка. Думай о бабушке. Давай прям сейчас и попробуем. Мы не меньше часа просидели с этим словарем. Прочитали почти половину слов на А. Про большинство дедушка заявил, что ему на них наплевать. Например, про такое: Анаконда, большая змея из семейства удавов. – От него никакого толку, – проворчал он. Но несколько слов он все-таки выписал в блокнот, который я принес. Амброзия – то, что едят боги: может пригодиться, вдруг получишь приглашение. Апатия – так он чувствовал себя с тех пор, как остался один без бабушки. А еще Амур. – Мало ли кого там встретишь, – вздохнул дедушка. Когда он устал читать, я достал булочки. – Ты сам тренируйся, когда мы уйдем, – сказал я. – А сейчас лучше спрячь книгу хорошенько, чтобы папа не увидел. Это его любимая. Но он уже достаточно слов выучил. Булочки – это Адам прислал. Просил передать тебе привет. – И ему передай, – велел дедушка и засунул словарь под подушку. Мы ели булочки и запивали водой. Дедушка положил себе в стакан немного брусничного варенья. Но мне не предложил. Он пил, закрыв глаза, маленькими глотками. – Я всякий раз беру по ложечке, – объяснил он. – Так и к больничной еде можно притерпеться. И еще ложечку на ночь – чтобы снились красивые сны. – Ты не очень-то налегай, – посоветовал я. – Знаю, – кивнул дедушка. – Постараюсь растянуть, чтобы хватило до конца твоей толстенной книжищи. Он убрал банку и смахнул хлебные крошки. И тут вернулся папа, довольный, что справился с кроссвордом. Он принес пакетик конфет. – Надеюсь, эти тебе придутся по вкусу, – сказал он. – Наверняка, – заверил дедушка и украдкой сунул пакет мне в сумку. – Ну, к сожалению, нам пора домой, – объявил папа. – Такова жизнь, – согласился дедушка, улегся и закрыл глаза. – До свидания, мои милые мальчики. 14 Дедушка с каждой неделей становился все добрее и все слабее. Мы с папой навещали его по субботам. Папа ненадолго присаживался на стул в палате, а потом спускался в кафе и решал там кроссворд. Медсестра рассказала, что дедушка стал называть ее бабушкиным именем и, обращаясь, говорить: «моя дорогая», интересовался, как у нее дела, спрашивал, не может ли он ей чем-нибудь помочь, и уверял, что очень рад видеть ее, потому что «безмерно» соскучился. – Этак в него и влюбиться можно, – усмехнулась она. – Я просто тренируюсь, – сообщил мне дедушка с довольным видом. Но папа решил, что у дедушки случилось небольшое кровоизлияние. – Ну тогда такое «кровоизлияние» можно всякому пожелать, – улыбнулась медсестра. Дедушка и с папой вел себя иначе. Намного дружелюбнее. Ткнул его кулаком в плечо, хотя сил у самого почти не было, и признался, что не всегда был хорошим отцом и недостаточно выказывал свою любовь. – Ты был слишком не похож на меня, – вздохнул он. – Таким и остался. – Верно, – кивнул папа. – Но я рад, что ты такой, какой есть. Кажется, на этот раз они друг друга поняли. Дедушка положил свою большую стариковскую ладонь на папину руку. Они посидели так немного. А потом папа встал и взял газету. – Ну что, купить тебе сегодня конфет? – спросил он. – Да, будь добр, – кивнул дедушка. Папа повернулся ко мне. – Только не набивай ими рот до обеда. И почисти потом зубы, – сказал он и подмигнул мне. Выходит, папа раскусил нашу с дедушкой уловку! – А он не дурак, мой сын и твой папа, – усмехнулся дедушка. – Ага, – согласился я. – Просто порой бывает безнадежен. Папа ушел, а мы стали играть в крестики-нолики – как играли прежде летом в дождливые дни. Раньше дедушка почти всегда выигрывал. Но в тот день он продул три раза подряд. Это было не похоже на Самого главного судового механика. – Ты чего? О чем ты думаешь? – А вдруг я ее не встречу? Что, если никакой загробной жизни нет совсем? Вот о чем я думаю, внучок. – Мама верит, что есть. А она обычно бывает права. – Даже мамы иногда ошибаются, малыш Готфрид. Я не знал, как еще его убедить.