— Не знаю. Посмотрим по обстоятельствам. Полчаса спустя дача Комина была перевернута вверх дном. Они потрошили шкафы и тумбочки, отодвигали кровати; Олег выбирался на улицу, чтобы заглянуть в погреб, о котором поначалу как-то позабыли. Как ни странно, погреб оказался незапертым. — И где он все прячет?! — сокрушался Олег. Под конец на коминской даче осталось всего одно необследованное место: замкнутое на ключ отделение в письменном столе. Поначалу сыщики пытались отыскать ключ. Соне вообще-то слабо верилось, что дальнейшее пребывание на даче имеет какой-то смысл. Ключа нигде не было. Потом Олег попытался-таки применить навыки медвежатника, однако это ему по неизвестной причине не удалось. — Придется пошуметь, — пожал плечами Олег, вынимая из кобуры служебный пистолет. — Я, пожалуй, выйду, — предупредила Соня. — Терпеть не могу звука выстрела. — Как прозвучит выстрел — надо спешить. Разбитое окно — одно дело: местные хулиганы постоянно проделывают такие штуки, а стрельба — совсем другое. Если кто услышит, появление милиции более чем вероятно. Но приедет она не скоро. Так что у нас есть время. Тем не менее стоит постараться сделать все как можно быстрее. Давай! Соня вышла в соседнюю комнату и пальцами заткнула уши. Раздался хлопок. Софья бросилась к Олегу. Он уже вовсю копался в бумагах Комина. В глаза бросалась искореженная в том месте, где раньше был замок, дверца стола. Соня подбирала бумаги за Олегом и бегло их просматривала. Ничего интересного. Непонятные расчеты, квитанции и прочая чепуха. Иногда — медсправки, но нигде никаких сведений по истории болезни. Тут она заметила, что Рыбак с неподдельным интересом рассматривает содержимое одной из папок. — Ни хрена себе! — пораженно пробормотал Олег. — А наш Ваня, кажись, немножко еще и маньяк! Соня испытала что-то вроде охотничьего азарта, ей показалось, что они наконец напали на след. Она отложила очередную накладную, подошла к Олегу и глянула поверх его плеча. Рыбак просматривал фотографии, которые только что выудил из папки. — Иван Комин не просто любил некую Елизавету безответной любовью, — медленно, словно попутно над чем-то раздумывая, произнес он. — Парень был прямо-таки одержим ею. Глянь-ка сюда! Нормальные люди подобными вещами заниматься не станут. Если, конечно, они не герои мексиканских сериалов. Взору Софьи открылось то, что можно было охарактеризовать как фотомонтаж, выполненный при полном отсутствии квалификации в условиях неоснащенности техническими средствами. Свадебная фотография каких-то незнакомых людей, только на место головы жениха приклеена вырезанная с некоей другой фотографии голова Ивана Комина. — Ничего себе! — поразилась Соня не меньше Олега. — Может, он колдун какой-нибудь? — Вряд ли. Скорее — просто псих. Ага! А посмотри сюда! На следующей фотографии была целая компания. Среди них были и Комин, и Елизавета с мужем. Только головы Комина и этого самого мужа каким-то чудесным образом поменялись местами. Причем голову мужа непризнанный мастер фотомонтажа очень любопытно отретушировал. Теперь она напоминала череп, на котором еще продолжали сохнуть остатки гниющей плоти. — Да он шизик! — в ужасе воскликнула Соня. — Маньяк самый натуральный! — Это вообще-то с самого начала ясно было. Любовь вообще есть ненормальное состояние психики, — философски заметил Олег. — Люди еще не так чудят по этому поводу. Я знал человека, который воздвиг своей любимой у себя дома алтарь и ежемесячно в день зарплаты складывал у него подарки. Во всем остальном — совершенно нормальный человек. Это, конечно, все очень настораживает, — он указал на фотографии, — но конкретно ни о чем не говорит. Вряд ли он настоящий маньяк, иначе его на свободе не держали бы. Да и судя по бумажкам — тихое помешательство. — Но он желал смерти того человека! Это же очевидно! — возразила девушка. — Может, и желал. А может, он это делал в состоянии аффекта, когда любовные страдания принимали особо обостренный характер. — Вот в состоянии аффекта он и может совершить что-нибудь плохое! И находиться здесь опасно! Соня с Олегом просмотрели еще несколько «шедевров» Комина, среди которых был большой портрет Елизаветы, украшенный сердечками и признаниями в любви. Потом следовали стихи. Соня прочла одно стихотворение, и оно ей, как ни странно, понравилось. Хотя, возможно, это просто в ней заговорила свойственная женщинам склонность к болезни, определяемой мужчинами как «розовая сопливость». Больше ничего интересного в той папке не обнаружилось. Ничего интересного не обнаружилось и в остальных бумагах, составлявших содержимое письменного стола Комина. Молодые люди не стали за собой прибирать и тихонько покинули дачный дом тем же путем, каким в него проникли. — Что ты думаешь обо всем этом? — спросила Соня у Олега уже в машине. — Мне его жалко… — Знаешь, а мне почему-то стихи Комина понравились. Наверное, это очень глупо. — Как ни парадоксально, они мне тоже понравились, — признался Рыбак. — Может, не так уж и глупо, а? Все-таки их писал человек, одолеваемый всесокрушающей страстью. А сильные эмоции, будучи выраженными на бумаге, должны сохранить хоть толику присущей им энергии и всколыхнуть в душе что-то, не так ли? — Не знаю. Самое главное другое. Мы наконец выяснили, что хотели, и теперь я даже начинаю представлять, какую роль могу разыграть перед Коминым. — В таком случае поехали скорее домой! От греха подальше. Глава 10 На этот раз Соня решила прикинуться колдуньей. Для этого ей вновь пришлось вспомнить о своих театральных подругах, а именно — о Люде. Прямо на следующее утро она решила отправиться в театр. В фойе Соня нос к носу столкнулась с Виктором Андреевичем. Как и в прошлый раз, он молитвенно сложил перед ней руки. — Сонечка, умоляю вас! Наш театр прогорит! — Не понимаю, при чем тут я, — сухо сказала актриса. — Ну как же! Соня! Нам просто жизненно необходимо, чтобы кто-нибудь сыграл в этой проклятой шекспировской драме! — Неужели вы не можете найти ни одного актера на роль Ромео? Мне кажется, полным-полно молодых театралов, которые с радостью согласились бы. — В том-то и дело, что нет! Это какое-то зловещее стечение обстоятельств… Никогда такого не было! Все актеры заняты, а те, кто и хотел бы сыграть, связаны обязательством с другими театрами. Если так будет продолжаться и дальше, я вылечу с работы! Мне придется поискать призвания на другом поприще! — Закрытый путь, — злорадно молвила Соня, припоминая философов из парка «Дубки». — Че-го? — опешил директор театра. — Да нет, это я так. Не подскажете, где найти Люду? — Какую Люду? — Ну, ту, которая меня с вами познакомила. — А вы согласитесь на мое предложение? — Ну вот. Что это еще за торговля? Не хотите помочь мне как джентльмен, тогда я сама отыщу. — Да нет, я подскажу, конечно, — смутился Виктор Андреевич. Директор сообщил, что она сейчас должна находиться в гримерной, поскольку Татьяна в отпуске. Люда встретила Софью с радостью: — Сонечка! Ты все-таки согласилась принять предложение Виктора Андреевича? Весь театр будет в восторге от тебя! — Нет. Я по другому поводу. Лицо Люды сразу сделалось непередаваемо грустным. — Да? А жаль. А то театр может действительно сойти на нет. Мы все окажемся на улице. «Закрытый путь, закрытый путь, — повторяла про себя снова и снова Соня, сгорая от стыда за собственную злорадность. — А что? — оправдывала себя она. — Я ведь тоже увольнялась в свое время и искала другие занятия, возможности зарабатывать на жизнь. Почему бы им не попробовать? Я, кажется, даже нашла в конце концов себя — расследования мне действительно удаются! Конечно, они хорошие актеры, но и я ведь была неплохой актрисой. И поклонники осыпали меня цветами. Ну, это, конечно, метафорически выражаясь…» Люда прервала Сонины размышления. — Так по какому же поводу ты пришла? — Мне нужно прикинуться колдуньей. — Что-то тебя на мистику потянуло! — Можешь что-нибудь подыскать? — Да это как раз легче легкого. Что там? Балахон старушечий нацепила — и готово. — Ну, балахоном, боюсь, не отделаешься… — Брось! Мы тебе еще какие-нибудь регалии подыщем. Можно тебя шаманкой, например, сделать. — Было бы просто замечательно. Надеюсь, не понадобится спускаться в подвал? В прошлый раз я видела там крысу… — Да нет. Зачем? Прямо здесь, в гримерках, что-нибудь этакое подыскать можно. Шаманов у нас часто играют. — Неужели? — удивилась Соня. — Да. А что? Классику сейчас не поставишь: либо актеров нормальных не находится, либо как с этой шекспировской драмой получается. Приходится импровизировать. Вот, например, недавно ставили спектакль «Карлос Кастанеда, Дон-Хуан и Мескалито». В роли Мескалито выступал сам Виктор Андреевич.