— Правда? — Но не обольщайся! Мы будем следить за твоим поведением! — Да-да! Конечно! — И сейчас тебе предстоит читать молитву «Отче наш» без остановки в течение часа. — Конечно! — Ни секундой меньше! — Да-да! — А мы пойдем! — Конечно! Соня развернулась. Олег тоже. — И не забывай, мы следим за тобой! — Отче наш… — Ты как умудрился-то сажей вымазаться? — шепнула Соня Олегу на ухо, когда они выбрались из квартиры Верящей. — Двумя этажами ниже какие-то мальчишки анашу курили, — ответил Олег. — Я решил от них спрятаться. Нечего лишний раз на глаза попадаться. Видишь лесенку на чердак? — Вижу. — Так вот, я туда полез. А там не то сажа, не то копоть, стирка теперь предстоит глобальная. — Стирка — это да, — задумчиво произнесла Соня, вспоминая Таню. — А в общем-то здорово все получилось! Удачно! — Пойдем скорее отсюда! Кто знает, вдруг Верящая сейчас придет в себя? — Думаешь? — Все может быть! — Переодеться надо. — Ладно, давай хотя бы на пару этажей спустимся. Только переодеваясь, Соня обратила внимание, что все это время одно ее крылышко предательски висело, вывернутое самым неестественным образом. Но Верящая, похоже, ничего не заметила. Глава 4 Следующим номером предстояло проверить Алексея и Марию Приходкиных. Так как следует и не выспавшись после безумной ночи в квартире у Верящей, Соня принялась собираться. Меньше всего на свете ей хотелось получить какие-нибудь известия от Цереберова, а потому Соня решила, что чем раньше она смоется из дома, тем лучше. В качестве нового образа для перевоплощения она выбрала для себя новую роль — роль стервы, любовницы авторитетного в криминальных кругах города человека. Соня отыскала в своем гардеробе все самое лучшее. Чета Приходкиных проживала в небольшом частном домике в центре города. Софья постучала в калитку и тут же пожалела, что ввязалась в это дело. Из глубины двора донесся собачий лай, да такой яростный, что Соне захотелось стать невидимкой. Но было поздно. Она сама ввязалась в это дело. Что-то ударилось о деревянный забор, принялось его царапать и истязать. Лай выдал все то же чудовище. Забор качался, скрипел, трещал, словом, грозился вот-вот рухнуть. Он был достаточно высок, и у Сони не было возможности оценить остроту зубов обитавшей во дворе химеры. Звук приближающихся шагов. — А ну пошла прочь отсюда! — гаркнул грубый мужской голос, и Соня невольно испытала чувство восхищения перед его обладателем. — Шавка! «Шавкой называет!» — удивилась Соня. Калитка приоткрылась, и маленький, черненький, быстрый вихрь бросился прямо ей под ноги. Но цели своей не достиг, так как худой сутулый мужчина пнул загадочный клубок ногой на полпути к осуществлению задуманного злодеяния. Соня с изумлением наблюдала за полетом нелепого пса. — Сейчас я его привяжу, — сказал мужчина. — Извините, думал, кто-то из своих. Через некоторое время он вернулся. — Еще раз извините. — Вы — Алексей Приходкин? — Да. А вы, простите, кто будете? «Ишь какой вежливый!» — подумала Софья. — Меня зовут Лена. Я подруга Иннокентия. Я пришла с вами обсудить один очень важный вопрос. — Не знаю никакого Иннокентия. — А вы позвольте мне пройти, я все объясню. — Ну что ж, проходите. Маленький черный вихрь рвался с цепи, выделывал пируэты в воздухе и надрывал глотку. — Это — Бяка, — пояснил Приходкин. — Обратите внимание! Маленькая, но чрезвычайно вредная! — Я заметила. Приходкин провел актрису в дом, обстановка которого с одной стороны явно свидетельствовала о невысоком достатке его обладателей, а с другой — о стремлении хозяев к домашнему уюту. Соня, глядя на это, даже не верила, что хозяин — бывший наркоман. Вот к чему может привести истинная любовь! В скромной гостиной она увидела Марию, девушку явно скромную, совсем не похожую на Надежду Верящую. Маленькая, лишенная всякой женственности, в больших очках, с не очень симпатичной физиономией и прической, напоминающей грачиное гнездо. «Какова же была Нина! — с изумлением подумала Софья. — На видеокассете разглядеть ее как следует возможности не представлялось, хотя, скорее всего, дело тут вовсе не во внешности»… — Здравствуйте, — сказала Мария. — Извините, я сейчас, — и скрылась в кухне. Соня отругала себя за то, что никак не могла войти в роль. Не могла заставить себя говорить так, как она задумала. Тяжело было с такими людьми играть роль стервы, которая прознала, что Приходкин задолжал за наркотики некоему барыге, любовницей которого она является и теперь собирается шантажировать бывшего наркомана, попутно пытаясь склонить его к соучастию в убийстве. Даже если Приходкин заявит, что никому ничего не должен, он не сможет доказать, что такого не было, к тому же людям, страдающим наркотической зависимостью, свойственны провалы в памяти. А имя барыги можно и утаить. — Понимаете, мы с Иннокентием — журналисты, — начала нести ахинею Соня, сама не понимая, что она такое говорит. — И мы хотим включить в статью реальную историю счастливой семьи. Приходкин расплылся в улыбке. — А сама статья — о том, что человек в силах самостоятельно избавиться от наркотической зависимости. — Так вы все знаете! Но откуда? Соня понимала, что находится в одном шаге от провала. Стоит ей хоть раз ляпнуть что-то невпопад, и пиши пропало. В лучшем случае ее примут за дурочку. — Нам сообщил один из пациентов наркологической клиники, где Иннокентий тоже собирал материал для статьи. — Как его звали? — Сережа. — Был у меня такой кореш. А он что, сейчас лечится? — Да. — И слава богу! Вы не представляете, какая это страшная штука — наркотики! Вернулась Мария. Она принесла на подносе три тарелки с жидким супчиком, в котором, кроме нескольких картошинок и пары листочков зелени, ничего не было. Все это чрезвычайно растрогало Соню. Она прониклась к этим людям трепетной любовью и чуть не прослезилась. — А вы бросили иглу ради любви к Марии, да? — спросила Соня, протягивая руку к тарелке с нарезным батоном. — Как ни странно, все началось по-другому. Я тогда встречался с одной страшной женщиной, которая в обмен на ночи со мной снабжала меня деньгами на наркотики. — И где сейчас эта женщина? — Ее убили. Как это ни грустно, ее убили. Я осознал, что должен попросить у нее прощения и принести ей благодарность, только тогда, когда уже слез с иглы, когда нашел Марию. Алексей нежно обнял жену, поцеловал ее в лоб. — Самая любимая! — прошептал он. — Жизнь отдам! Нежная моя! Лапочка!