— Надежда просто не любит человека сразу лишать надежды. Ведь речь идет не только и не столько о похотливом животном чувстве, сколько о духовной, высшей любви. — Тем хуже. Торгует любовью. А прелюбодейство — один из смертных грехов. Вот она и бегает постоянно в церковь, кается. На этом можно неплохо сыграть. — Конечно, но только… — Что еще? — Пожалуйста, не называйте ей мое имя. А то у меня есть подозрение, что Надежда до сих пор меня любит, а мне не хотелось бы оказаться неблагодарной свиньей… — У вас подозрение или надежда? — Не понял? — У вас подозрение или вы все еще тешите себя надеждами на искреннюю любовь со стороны Верящей? — Вы поступаете нечестно! — Просто мне кажется, эта дама на самом деле никого не убивала, а тем более ради вас. Вы можете смело отбросить это предположение. — Но она могла сделать это и ради корысти… — Вы думаете — как вам ни обидно это будет слышать, — у нее не было кавалеров побогаче и повлиятельнее вас? — Да, но я еще и красивый! — Думаю, для таких, как она, красота ничего не значит. По крайней мере, судя по вашим словам, ее у Верящей в избытке. — Все равно стоит проверить, — упрямо гнул свою линию Светлинский. — Ладно. Разберемся. Предоставьте это мне. А я бы вам сейчас посоветовала больше думать не о прекрасной Надежде. — А о ком же? — О Цереберове!!! * * * Дома Соня тщательно продумала план действий и сама поразилась своей изобретательности. Она позвонила одной из своих бывших коллег по театру, Татьяне, и попросила подругу о помощи. Требовался очень экзотический театральный костюм. Договорились, что Соня зайдет в театр после обеда. Софья Невзорова мечтала оказаться в уютной гримерной, где на нее разом навалится куча будоражащих душу воспоминаний. Однако пришлось довольствоваться захламленным подвалом. Таня подвела подругу к большому картонному ящику, откуда тотчас выбежала большая жирная крыса. Соня угрюмо уставилась на дырку, проделанную крысой в одном из углов коробки. — Вот здесь у нас лежит последний оставшийся в относительной сохранности костюм небесного ангела, — представила реквизит Таня. — Светочка Зараева играла в нем, когда у нас ставили «Божественную комедию» Данте. — Он, наверное, очень пыльный, — заметила Соня. — Есть немного. Но ведь ты можешь и постирать! Татьяна принялась вынимать по частям на свет божий (или в полумрак подвальный, что гораздо точнее) содержимое коробки. Заклубилась пыль. Софья принялась отчаянно чихать. К ней присоединилась Таня. Пышное платьице. Пушистые крылышки. Чепчик. — Ну как? Нравится? — радостно вопросила Танька. Соня поморщила нос. — По-моему, в этом я буду похожа не на ангела, а на черта. На Мефистофеля! — Это почему же? — Да оно же все черное от пыли! — Но постирать-то недолго! — А это что за дырка на макушке чепчика? — А это крыса, наверное, постаралась. — Бр-р-р!!! Какой ужас! — Да какая разница? Кто там на макушку твою смотреть будет? — И крылышки несколько облезлые, — Соня брезгливо приподняла одно крыло. — А ты их шампунем! «Пантином» с кондиционером! Они сразу станут мягкими и объемными. Давай-ка примерим! — А может, не стоит? — с сомнением спросила Соня. — Это как же не стоит? Конечно, стоит! Кто, кроме меня, сможет дать тебе рациональный совет, пойдет тебе это одеяние или не пойдет. Дома будут только льстить. — Ну, не факт, — попробовала возразить Соня. — Моя мама обладает очень даже тонким вкусом. Но Таня ее не слушала. Она взбивала платье, так, как обычно встряхивают половики. И пыли, кстати, было не меньше. Не успела Соня опомниться, а подруга уже напяливала на нее платье. Софье показалось, что ее схватили разбойники с большой дороги и пытаются запихать в грязный мешок. При помощи английских булавок Таня повесила Соне на спину крылышки, нацепила на голову будущего ангела чепчик. — На ноги ничего нет, — сказала Таня. — Но могу дать добрый совет. Если не захочется ходить босиком, можешь приобрести на любом рынке белые тапочки. Я думаю, они не будут слишком дисгармонировать с твоим костюмом. — Какой кошмар! — только и смогла выдохнуть Софья. — А теперь можно пройти наверх, посмотреться в зеркало. Соня громко чихнула. — А я не буду выглядеть слишком эпатажно? — По-моему, в самый раз! По дороге в Танину гримерную Софья ловила на себе изумленные взгляды. Почему-то проходившие мимо люди шарахались от нее, после чего неизбежно раздавались смешки. В гримерной Соня приблизилась к зеркалу и не узнала себя. Лицо ее было перепачкано пылью. Если бы она увидела кого-нибудь в таком наряде здесь, в театре, то, может, и подумала бы о «Божественной комедии» Данте, но неизбежно бы решила, что актер собирается сыграть черта. А еще она подумала бы, что актер забыл приладить к костюму рожки и хвост. — Клок волос из-под чепчика торчит, — заметила Софья. — Как-то неестественно смотрится. — А ты заплату не забудь дома поставить. Да! Еще момент! Сейчас я принесу тебе белокурый парик с локонами. Настоящий ангел должен выглядеть именно так! Уж поверь мне! «Интересно, откуда она с такой точностью знает, как должен выглядеть настоящий ангел?» — подумала Соня. Тем временем Таня уже надевала на голову Софьи парик. Почему-то наивная Сонечка полагала, что это будет что-то в духе Мэрилин Монро. Но этот кошмар почему-то больше напомнил ей фильм «Лев ушел из дома». — Парик давно никому не нужен, — пояснила Таня, — и ты можешь его… э-э-э… Несколько подстричь! — Подстричь??? — Ну да. Пообкромсать. Чтобы больше соответствовал типажу ангела. У них должны быть более жидкие волосы. — Хорошо, — Соня расстроилась. Ее ожидания не оправдались. — Это все, — сказала Таня. — Конечно, костюм в несколько непрезентабельном, я бы даже выразилась, в нетоварном виде, но ты же творческая личность! Ты можешь что-нибудь придумать из всего этого! — Конечно, — не в силах прийти в себя, промолвила Соня. — Ну вот и ладушки! Будешь снимать костюм? — Да, конечно. Чуть не забыла. Соня принялась стягивать с себя платье. Ее вновь окружило облако пыли. — Надо было это делать, наверное, в подвале, — задумчиво проговорила Таня. Когда костюм упаковали в полиэтиленовый пакет, Соня с сомнением оглядела свою одежду.