Иван должен был навестить своего психиатра на следующий день, в три часа. А в семь часов Иван Андреевич должен был встретиться с Соней. Сыщица с отвращением подумала, что, если она не хочет провала, ей снова придется предстать перед Коминым в этом дурацком наряде. * * * Иван Андреевич Комин пришел на встречу вовремя. По крайней мере, так показалось Соне, которая по обыкновению женскому своему опоздала на целых сорок пять минут. Неизвестно, какие соображения двигали Соней на этот раз, ведь встречалась она не со своим женихом, а с обыкновенным психопатом, но для нашего повествования подобные мелочи не представляют никакой важности. — Здравствуй, сын мой! — приветствовала Комина Соня. — Сделал ли ты что-нибудь для отработки своей порочной кармы? — Сделал, — отвечал Иван Андреевич, — но было очень тяжело! — Поделись же со мною, сынок, что сделал! — Василий Григорьевич даже не собирался отлучаться хоть на миг из кабинета, когда я пришел, — поведал Комин. — Мне пришлось пойти на хитрость. — На какую? — Я отлучился, якобы в туалет. А когда вернулся, предоставил Агафьеву дезинформацию. — Не понимаю, что ты имеешь в виду, сынок. — Я сказал ему, что какая-то девушка хочет его видеть. Причем сказал это минут пятнадцать спустя, как вернулся. — Зачем? — Ну, чтобы он не догадался, что моя информация — дезинформация. Чтобы он продолжал думать, что я — дурак. «А разве не так?» — подумала Соня. — И когда он ушел, мне пришлось рыться в его столе, — продолжал Комин. — И ты нашел то, что я просила, — нетерпеливо подсказала актриса. — Вот как раз и нет. — Как нет? — Я ничего не нашел. — И ты явился с неотработанной кармой, — разочарованно протянула Соня. — А вот тут вы как раз не правы, — ответил Комин, и Соня укорила себя за то, что до сих пор не научилась выслушивать людей до конца. — Я решил взломать его письменный стол, — рассказывал Комин. — Конечно, это произвело много шума. Чрезвычайно много. Я очень рисковал. Ведь Василий Григорьевич мог появиться в любой момент, и тогда мне было бы несдобровать. Но все оказалось проще. — Неужели? — Да. Агафьев настолько увлекся идеей, что его ожидает какая-то девушка, что долго не возвращался в кабинет. За это время я отыскал какую-то железку и взломал письменный стол. «А что, — подумал я. — Ведь кто-то производил взлом в моем доме. Почему я не могу сделать того же самого?» — И в итоге? — в нетерпении перебила Соня. — В итоге я нашел все то, что вы просили. Соня вздохнула с облегчением. — К приходу Василия Григорьевича мне удалось создать иллюзию, что ничего не было. — Ты думаешь, Агафьев ничего не обнаружит? — Обнаружит, конечно, но мне-то что с того. Такое мог сотворить кто угодно из пациентов, посещавших его за день. Пусть ищет. Вряд ли найдет. «Железная логика», — подумала Соня. — Так говори же, наконец, то, что должен! — пафосно повелела она вслух. — Да-да! Конечно! — поспешил Комин. — Эту женщину зовут Запашинская Елена Сергеевна. — Так вот почему подпись вызывала во мне ассоциации с наибольшей концентрацией запаха! — не удержавшись, пробормотала себе под нос Соня. — Не совсем вас понял, — сказал Комин. — Да так, ничего, ерунда, — отмахнулась она. — Это я общаюсь с тонкими сущностями. А имеется адрес этой Елены Сергеевны? — Да, конечно! А карма точно будет отработана? — На сто процентов! — Тогда — записывайте! Соня записала адрес. Ей было немножечко стыдно по поводу обещаний, данных Комину. Но что поделаешь — это был единственный способ получить нужную информацию. * * * На следующее утро Софья проснулась с чувством глубокого удовлетворения, в полной уверенности, что разгадка близка. Требовалось, однако, переговорить с Еленой Сергеевной Запашинской. Что она за человек, Софья не знала, впрочем, за время расследования ей пришлось пообщаться со столь разными людьми, что по-настоящему ничего уже не удивляло. Предварительно она решила связаться с Запашинской по телефону. Часы показывали одиннадцать часов утра. — Але-у? — раздалось в трубке. — Кто это звонит в такую рань? «Ничего себе рань!» — возмущенно подумала Соня. — Можно услышать Запашинскую Елену Сергеевну? — Я к вашим услугам! — Я — частный детектив. Хотела бы с вами побеседовать. Можно у вас дома, можно организовать встречу. — О чем же вы, позвольте узнать, желаете вести со мной беседу? — спросила Запашинская вкрадчивым голосом. — О ваших студенческих годах. — О-о-о! — кокетливо протянула Елена Сергеевна и захихикала. — Я могу к вам приехать? — Давайте, к двум. Я приму ванну, сделаю маникюр и педикюр, оденусь подобающим образом, в общем, отойду ото сна. Тогда я буду готова! Соня стиснула зубы. Казалось, Запашинская над ней издевается. — Хорошо, я буду в два. Елена Сергеевна жила в убогой, ничем не примечательной хрущевке на окраине города. Но сама она оказалась личностью весьма колоритной и эпатажной. Когда она открыла дверь, Софья так и обомлела. Это была пухлая дама среднего возраста. На голове ее красовалась старомодная шляпка с ленточками, губы были накрашены ярко-красной помадой, а на лицо она безвкусно наложила тонны румян. — А вот и моя дорогая гостья! — радостно сказала хозяйка. — Здравствуйте, — более сдержанно откликнулась Соня. — Не желаете шампанского? — огорошила Запашинская неожиданным вопросом. — Благодарю. Чай, если можно. — Вам какой: черный, зеленый, каркадэ? — Мне — обычный. — У каждого свои представления об обычном чае… Вот китайцы, например, считают обычным зеленый чай, а индийцы… — Мне — черный, — прервала Соня ее излияния. — Есть «Майский», есть «Индийский крупнолистовой», есть «Беседа». — «Беседу». «Самое подходящее в такой ситуации», — подумала Софья. Запашинская усадила «частного детектива» в гостиной, а сама упорхнула хлопотать на кухне. Оттуда до Сони доносились звуки ее пения. Фальшивила она, надо сказать, безбожно. С трудом Софье удалось различить мотивы из оперы Чайковского «Щелкунчик»: