- Скажи, Эли… Я хочу спросить, почему она настолько не ценит свою жизнь, почему не умеет, почти панически боится просить о помощи, почему считает, что Игорь «стоит» дороже. Но вовремя себя затыкаю. Не то место, не тот момент. Я узнаю. Потом. Позже. Пойму, что с этим делать, как справляться. - Я не для того тебя вытаскивал, чтобы убивать, - делаю глоток кофе. – Дальше? - Нет, - качает Лис головой. – Не дальше. Ты не понимаешь. Оно жрало его душу, находясь внутри. Но жрало медленно, потому что Игорь был якорем, понимаешь? – Элисте всматривается в мои глаза, подается ближе. Напряженная и собранная. В глазах злость. И думаю, что не ошибусь, предположив, что эта злость из-за того, что она упустила это, эту дрянь. - Одержимость? - Вроде того, - Эли кивает с облегчением. – Как только я вытащила смотрителя, забрала то, что от него осталось, оно потеряло контроль над телом. И… - она снова замолкает, наматывает пасту на вилку. Не ест, просто крутит чертову вилку, шкрябая по тарелке зубцами. Гадкий звук. - Лис? - Оно жрало не только душу, оно жрало тело тоже. Как будто воплощалось через него… - Не понимаю, - я пробую поймать взгляд Громовой, потому что мне кажется, что она не все рассказывает, что о чем-то умалчивает. Это чувство не отпускает. А еще в голове крутится ее вопрос о сумасшествии. - Тело расползлось на части, рассыпалось на куски. Гнилые, изъеденные. Там… внутри остались личинки и мухи, Аарон. Из изнанки они перешли в реальность, не только через душу, но и через тело. - Оно берет энергию ото всюду? Ты об этом? Ему нужна плоть? - Да, - кивает Громова отрывисто. – Как будто без нее его нет, как будто… - …у него нет собственного тела, - заканчиваю вместо нее и хмурюсь, когда Лис кивает. – Это не создание ада, - качаю головой, возвращаясь к еде. – Им не нужна плоть, плоть – это прах. А ему нужна. Как паразиту или вирусу… - Да, наверное… - Громова кивает, но неуверенно. – Скорее, вирус. Паразиту невыгодно убивать хозяина. Паразит Волкова живет с ним уже не один десяток лет и не трогает ни его тело, ни его душу. - Гад сильнее паразита внутри, - пожимаю плечами. – Ты знаешь Волкова? - Встречались, - отмахивается Элисте. Слишком поспешно и небрежно. Шелестова… Само собой разумеется, что она знает нынешнюю хозяйку отеля. Пожалуй, нет того собирателя, который бы не знал. Я оставляю еще одну мысленную пометку для себя. И возвращаюсь к разговору. - Что было потом, после того, как оно рассыпалось? - Ему хватило энергии, чтобы обрести форму. Оно столкнуло меня с крыши, сказало, что я его, что я попалась, предупредило о том, что будет больно. Дальше темнота, помню только боль. Наверное, я ударилась, пока падала, - она морщится, делает глоток капучино. - Ты что-то видела, слышала, когда оно было в тебе? - Ничего. Темнота и боль. Я чувствовала, что пес умирает, - говорит она тихо, скрещивает руки на груди, снова отворачивается. Закрывается, прячется от меня, я вижу, как слегка подрагивают тонкие пальцы на предплечьях. - Эли, посмотри на меня, пожалуйста, - прошу. - Аарон… - Посмотри на меня, - давлю несильно. Приходится сдерживать себя, чтобы оставаться на месте, чтобы не подойти к ней, не обнять, не спрятать в собственных руках. Практически из последних сил сдерживать, но и желание ее хорошенько встряхнуть все еще живо. А через миг Лис все-таки поворачивает голову, смотрит так, что мне хочется орать и материться. Ее взгляд вытаскивает и крошит мою черную душу. Там не вина… Там… И все, что я хотел ей сказать, тут же вылетает из головы. Стирает напрочь. Я поднимаюсь, пересаживаюсь к ней, все-таки прижимаю к себе. Слабак. Да и хрен с ним. Я готов. - Никогда так больше не делай. Я умею почти все, девочка из Изумрудного города, но воскрешать из мертвых не умею. - Аарон… - И не смотри на меня так больше никогда. Мы вместе, Лис, слышишь? Прекращай думать, что ты одна. Я помогу, только скажи. - Зачем такая, как я, такому, как ты? Гребаное déjà vu. Какое-то стремное déjà vu, на самом деле, с учетом того, при каких условиях я слышал эти слова и от кого. - Адреналина в жизни не хватает. Решил тряхнуть стариной на старости лет, - усмехаюсь и коротко ее целую, сначала в губы, потом в висок. Снова прячу холодные пальцы в своих ладонях. - Дурак, - бормочет Лис совсем как Дашка, чем вызывает мою улыбку. Мы допиваем кофе, я оставляю деньги и с каким-то странным чувством иду за Лис в продуктовый. Глава 17 Элисте Громова Покупку продуктов Зарецкий почти полностью оставляет мне, катит тележку немного позади и особенно не лезет. Сгребает только всякую гадость с полок вдогонку: чипсы, шоколадную пасту, какие-то конфеты и печенье, берет несколько пачек сока. От прилавка он меня оттесняет только раз: у холодильника с мясом. - Не доверяешь? - выгибаю я бровь. - Прости, Лис, но я видел, что жрет Вискарь, а… - Он кот, А… Андрей, - останавливаю себя вовремя, полагая, что Зарецкий не просто так не афиширует свое имя. Свое настоящее имя. – Ему нужны кожа и хрящи. Я читала. - Вот этот, - указывает Аарон пальцем в один из кусков говядины и поворачивается ко мне. – А еще я видел, что у тебя в холодильнике. - Нет у меня там ничего такого, что… - В том то и дело, что нет, - усмехается падший, а я закатываю глаза. - Ладно, оставляю добычу мамонта на тебя, - разворачиваюсь к стеллажам напротив, - большой, сильный пещерный мужчина. - И куда ты… пещерная женщина? – долетает со смехом в спину. - За молоком, - пожимаю плечами и действительно отправляюсь изучать молочку. Вот только… Черт… А вдруг мелкая не ест молочку? Я залипаю у полок с творогом, держа подмышкой бутылку молока, а в другой руке сметану, когда рядом тормозит Аарон. - Курица? Или индейка? - Зарецкий протягивает мне две упаковки с грудками. - Индейка, - киваю, сгружая молоко и сметану в тележку. Зарецкий бросает упаковку с индюшкой сверху и скрывается, очевидно, возвращать курицу в холодильник. Я все еще торможу, когда он снова оказывается рядом, так же, как и я, поднимает голову, изучает ассортимент подчеркнуто внимательно. Несколько секунд проходит в тишине. - Нужна помощь? – все-таки спрашивает он. - Дашка ест молочку? – признаю собственное поражение. Падший зависает на мгновение, хмурясь, опять смотрит на полку, теперь действительно смотрит, а не делает вид. - Бери те, что с шоколадом, клубникой и вишней. Это она точно любит. Ананасы не ест. - Творог? - Да. В корзину летят йогурты и творог. Затем масло, сливки – не знаю на кой черт, но пусть будут – моцарелла с брынзой и какой-то полутвердый сыр на бутерброды. Когда я заканчиваю, Аарон возвращается из соседнего отдела с яйцами и креветками. - Серьезно? – тычу я пальцем в креветки. - Я не уверен, ест она их или нет, но я ем. - А готовишь? – скептически скрещиваю руки на груди. - Вот сегодня и узнаем, - по-мальчишески улыбается падший, в глазах снова плещется смех. Он не похож на себя сейчас: непривычно расслабленный, улыбающийся, смешинки в уголках губ делают лицо менее хищным, его самого менее опасным. Домашний кот. Почти.