— В Париже наберете номер телефона нашего конспиративного коммутатора связи и скажете: «Вот какое дело!» Отзыв: «Называйте, только по буквам!» Ответная фраза-запрос: «Аве запрашивает встречу с Селимом. Селим должен прибыть с Лекажем!» — Председатель дал добро, как я понимаю. Значит, могу использовать по полной? — Делайте, делайте! Лишь бы толк был! Будьте осторожны, там ситуация на сегодня очень не простая! И вот координаты Танго в Квебеке. У него нет ни отзыва, ни пароля, ничего! Будете с ним решать по обстоятельствам! Нажимайте на него сильнее, он не любит пахать, а уж тем более на нас! Придется купить его трудолюбие! Средства отпущены. Если будет не хватать, возьмете в Париже у Лекажа. Мы отправим эту просьбу сегодня же! Вот теперь все! Езжайте, и удачи! Помощник повернулся и пошел вверх по лестнице к себе. Дора Георгиевна подумала, что он предельно страхуется от всего, давая контакт Лекажа в Париже. Даже вытащил на лестничную площадку, чтобы проговорить этот контакт. Глава 2. Париж — тесный город. Продвижение к цели. Падения и обломы в полевых условиях. Новый ориентир из Северной Америки Октябрь 1981 года. Париж, ул. Соссе, 11. DST. Марсель Шале, директор DST, вскинул брови, и на лице отразилось вместе с растерянностью непонимание. Он поманил пальцем шифровальщика и, ткнув в текст, спросил: — Эта цифра исходная по шифровке? Ошибки нет? — Господин директор, расшифровка идентична переданному сообщению! Марсель махнул рукой, шифровальщик вышел, а в дверь, резко постучав, ворвались начальник отдела А4 и заместитель. — Новые, целые кипы информации! — с порога восторженно почти заорал начальник отдела А4. — Такое может присниться только в страшном сне! Они обделывают свои делишки в таком масштабе! Что, в сравнении с этим грабежом, арест наших десяти агентов в Северной Америке на электронной фирме или раскрытие нашего источника в «Техас Инструментал», когда Советы такое творят! Марсель отбросил, как он всегда делал, чрезмерную экспансивность начальника отдела Восток, полузакрыв глаза, затем внимательно выслушал доклад заместителя. Вздохнул и сказал: — Когда же это кончится! Начальник А4 и заместитель недоуменно глянули на директора, потом оглянулись, словно думая, что фраза относится к кому-то еще в кабинете, но кроме них никого не было. — Что вы сказали? Я не понял! — тихо, без своего обычного апломба спросил заместитель. — Да все! Это все! Холодная война, схватки под ковром, политики-проститутки! Вот с этим Призом мы еще глубже во все это проваливаемся. Лучше бы его не было, этого нашего приза! Ни конца ни края не видно, просто безысходность! — Что это вы сегодня так?! — вырвалось у контрразведчика из А4. — Как говорят англичане, у меня большой сплин![185] Директор собрал бумаги, принесенные ему контрразведчиком, грустно улыбнулся и отпустил всех. Набрал номер телефона, который получил из рук Франсуа Миттерана, президента Франции, после своего первого доклада ему о сверхценном агенте Призе. — Здравствуйте, господин президент! У меня опять много новостей! Разрешите приехать на аудиенцию?[186] Телефон был хоть и защищенный от несанкционированной прослушки, тем не менее подробно по этому виду связи Марсель никогда не говорил. Несмотря на то что время встречи с президентом было зафиксировано, Марселю пришлось ждать почти час. — Извините, Марсель! Сами видели, кто выходил от меня только что! — Франсуа даже привстал со своего кресла, испытывая неудобство от того, что держал почти час в приемной человека, который своей работой принес и дал ему уважение главного союзника — Северной Америки и остальных членов НATO. — Вот тут мы сегодня получили самые свежие данные! Они просто шокируют! — произнес холодным тоном Марсель и протянул папку. Миттеран углубился в чтение, иногда поднимая глаза на директора DST, а потом и вовсе, словно забыл про него, так и сидел, уткнувшись в тексты переводов. — М-да! — протянул Миттеран и остановил повернутые внутрь себя, ничего не выражающие глаза на Марселе. — Кто делает перевод? — Поль Радон (Paul Radon) на абажуре настольной лампы! — не придавая значения сказанному, ответил директор и увидел вытянувшееся лицо президента. — Это как, «на абажуре»? — спросил Миттеран, предполагая, что это шутка или термин из области контрразведки. — Да очень просто! — улыбнулся директор. — Поль кладет фотографии или негативы на абажур, включает мощную лампочку и на просвет читает и переводит. У него два стола вместе составлены, на которых грудами лежат русско-французские словари, разговорники, энциклопедии. Он там колдует над русским языком, который может поворачивать в любую сторону, трактовать по-разному одно и то же понятие, словом… — Это очень необычно! И все делает один человек? — Да, наш офицер из управления по наблюдению за территорией на самом кустарном оборудовании по 15 часов, а то и больше, переводя с русского, постоянно сверяясь с книгами по лексике, морфологии. — Марсель, давно хотел спросить, кто все это переводит? Это надежные люди? — Да, господин президент, это мои самые доверенные люди. Мы же отказались от американских переводов, которые носили плоский, необъемлющий характер! А у них над переводами сидит группа в 40 человек, да еще компьютерный контроль! — А что так много? Это же большая вероятность… — начал было президент, но Марсель подхватил его мысль и закончил: — Господин президент, эти 40 человек получают по фрагменту из документов, потом эти фрагменты складываются в готовый текст, так что никакой дешифровки агента! Никто ничего не знает, кроме директора агентства и президента Северной Америки. Включая, конечно, вице-президента Буша, но он бывший директор разведки, так что утечек быть не должно. — Будем надеяться! — Президент сжал губы в узкую щель от эмоционального стресса, не нравилось ему это сотрудничество. На первом этапе, когда он блеснул, как бриллиант в короне, появлением у нации такого сверхшпиона перед всеми руководителями стран из G7, было приятно ощущать себя на коне, но потом эти ушлые ребята из Северной Америки начали подминать под себя французов, появились нотки диктата и менторства. Это он хорошо ощутил в своих еженедельных телефонных переговорах с президентом США Рональдом Рейганом. Надо отдать должное актерскому мастерству президента американцев, да еще признанного мастера в покере, который красиво обставлял политика Миттерана. — Что еще? — оторвавшись от горьких раздумий, спросил Франсуа. — Мы ожидаем новости еще через две недели. А пока даже этого хватает! — Директор помялся, но, решившись, сказал: — Мы освоили проявку и обработку сверхтонкой фотопленки Кодак 1414. Американцы нас предупреждали, что эту единственную в мире модель сверхтонкой фотопленки нельзя нигде и никак проявить, кроме как в специальных комплексах агентства. Вначале мы два раза отдавали им на проявку и получали фотокопии, а теперь возникла конфликтная ситуация. — Директор остановился, подбирая слова. — Ну же, говорите! — потребовал президент. — Мы начали самостоятельно проявлять и обрабатывать эту пленку. Американцы начали протестовать. — И как вы проявляете? — Миттеран никак не мог до конца понять директора. — Ксавье Амейль (Xavier Ameil) и Патрик Ферран (Patrick Ferrant) у себя на квартире в собственной ванной сделали несколько пробных обработок, все получилось, и они перенесли процесс обработки пленки в фотолабораторию при Главной дирекции концерна Thomson-CSF. Но, как я сказал, наши коллеги из Северной Америки весьма нервно отреагировали на это наше решение. — Ха, я думаю! У них из-под носа вытащили миску с аппетитной едой! — Франсуа почувствовал подъем и ликование от этого известия, как его спецслужба утерла нос зазнайкам из агентства. — Сильно не конфликтуйте, но стойте на своем и не отдавайте им материалы, а только фотокопии, да и то, смотрите там, по принадлежности, не более! — Он поднял вверх указательный палец и символически покачал им. — Не более! Директор DST кивнул, не улыбаясь, хотя хотелось расхохотаться над этим фотолабораторным противостоянием. Президент снова привлек внимание Марселя, спросив: — Ну, а как вообще складываются отношения там, в Москве, с Призом? — Господин президент, отвечу вам честно и прямо. На грани! Франсуа Миттеран заерзал в кресле, пытаясь понять полный смысл этих двух слов, произнесенных его главным контрразведчиком. — Это как понимать? — наконец, пожевав губами, спросил Миттеран. — Наш кейс-агент, который ведет его там, в своих отчетах указывает на какую-то удаль, даже бесшабашность этого русского! Тут надо отметить, что он сам ввел протоколы своих встреч с моими офицерами. Это и понятно, потому что наскоро подготовленные к зарубежной командировке и работе в полевых условиях мои офицеры, конечно, и в подметки не годятся этому перебежчику на месте, нашему русскому шпиону. — Что вы хотите этим сказать? — недоуменно поджал губы президент. — Господин президент, не хочу вас утомлять нашими терминами, но «перебежчик на месте» — это тот, кто перебежал на сторону противника, но остался в стране, которую предал. Миттеран закивал, одобряя короткую формулировку Марселя, и махнул рукой, дескать, можешь продолжать. — Так вот, господин президент, на контакты Приз приходит сильно пьяный. Может быть, он от страха надирается, то ли он полный алкоголик, но это происходит регулярно. Кроме того, в прошлом месяце он посадил нашего офицера в машину, возил по Москве, показывая секретные военные заводы и лаборатории, а потом они заехали в пригород, в Реутов, на секретный завод им. Хруничева! — Марсель быстро открыл записную книжку и почти точно назвал. — Мой агент обратил внимание, что половину населения этого пригорода составляют морские офицеры в форме, даже с кортиками, которые гуляют по улицам. — Ну и что? — недоуменно спросил Миттеран. — Завод этот делает ракеты с атомными боеголовками морского базирования, подводного, если точнее! Так вот, Приз, пользуясь своим удостоверением КГБ из центрального аппарата, въехал на территорию этого завода, а там долго мотал нашего кейс-офицера, показывая цехи и лаборатории, пока их не прихватила комендантская рота и выдворила с территории! Это было на грани провала! После этого шокирующего инцидента он заехал в близлежащий магазин, купил две бутылки водки, заставил много выпить моего офицера, сам надрался до поросячьего визга, поспал в машине полтора часа, а мой офицер сидел как на иголках, и только после этого они двинулись в Москву! — Слушайте, Марсель, а у него с головой все в порядке? — президент изумленно слушал рассказ, и, возможно, будь другой человек или другие обстоятельства, он бы просто не поверил во все это. — Хотя, как посмотреть! Вы же знаете нашу старую французскую поговорку: господь хранит детей, дураков и пьяниц! — Миттеран проговорил это скорее больше для себя, чем для Марселя. Марсель подхватился и зачитал из досье Приза, которое всегда носил на встречи: — Да, он на высоком счету у руководства, даже состоит в партийном бюро отдела, а это по-советским категориям высшая степень. У него бурный роман с переводчицей из его отдела. Алёна Бухаркина. Мы ее постарались проверить, нашли девицу, которая училась вместе с ней. Информации по существу мало, хотя общие определения есть, в частности, эта девица утверждает, что свою карьеру Алёна сделала своим сладким местом между ног! — По большей части женщины только этим и добиваются! Не у всех же правильно варит голова категориями, а не эмоциями! — поджав губы, бросил Миттеран, достаточно хорошо знавший эту область человеческих отношений. — Он много заказывает для нее одежды, парфюма, косметики, украшений! — вяло продолжил Шале. — У меня складывается впечатление, что у него очень короткий путь! Когда одна любовница, да так почитаемая, это не к добру! — грустно подытожил Миттеран и вздохнул. У него была другая позиция в этом вопросе. Каждую неделю он объезжал по вечерам своих многочисленных дам, так и не отдавая предпочтения ни одной из них. Миттеран перевел взгляд на стопку бумаг, которые принес Шале, где на титульных листах было написано только одно слово «Приз», потом поднял глаза и спросил: — Сколько человек у вас знают о нем? — Мой заместитель, руководитель контрразведывательного отдела, ну и я! — спокойно перечислил Марсель и вдруг осекся, глядя неподвижным взглядом на президента. — Что такое? — обеспокоенно подал голос Миттеран, который понял, что Марсель до чего-то додумался или вспомнил. — Есть что-то еще? — Да, господин президент! Связников для работы в Москве готовил наш в прошлом сотрудник, который затем перешел во внешнюю разведку. Он пенсионер, мы его давно знаем, доверяем. Необходимо было подготовить супругов Гаспон, и он провел ускоренный курс.