Каштан саркастически улыбнулась и, достав сигарету из пачки, принялась постукивать кончиком о коробку: — Тогда бы министр обороны Франции торчал бы в Вашингтоне, а не контрразведка. Помощник, немного помолчав, осознавая полученные предположения, как-то по-простецки спросил: — Вот чего до меня не доходит, так это то, почему слив наших совсекретных материалов происходит в DST, а не во внешней разведке, их не слышно и не видно! Информация из SDECE ровная и тихая. Работа с источником в Москве — это же их формальная работа, или смена руководства разведки так подействовала?[172] — Помощник вопросительно посмотрел на Дору Георгиевну. — Не думаю, что так вот сразу там все изменилось! Там работают старые, проверенные, опытные кадры. Если у них ничего нет, в смысле источника, значит, нет. А есть источник в Москве только у DST! — Почему вы так твердо говорите об источнике в Москве? Может быть, он где-то в резидентуре, в какой-то стране? — Быстров спросил это так неуверенно, что ответ напрашивался сам по себе. — Слишком широкая полоса идет! Такое может быть только из центра! — хмурясь, ответил помощник. — Но вот DST! В чем тут дело? — И повернулся к Доре Георгиевне: — Могу предположить, что предатель законтачил с DST, хорошо зная, даже очень хорошо, что SDECE у нас под колпаком, разработка идет постоянно. А та служба, внутренняя, территориальная, мы здесь, в стране, ее не видим и не слышим и ею не занимаемся. Только наша резидентура во Франции контачит и, соответственно, изучает! Там, где они хозяева! Вот он и завязался с DST, зная, что у французской службы разведки быстро произойдет утечка и он будет раскрыт. Хитрован! — Интересные предположения! Даже уверенный вывод из косвенных фактов! — сказал помощник, потирая ладонью подбородок. Он взволновался от выводов группы Быстрова и теперь прикидывал, как выйдет на председателя с такими подробностями в докладе. — Так вот, ваш доклад результативен и принимается, о чем я сегодня же доложу председателю. А когда я услышу ваши предложения? Каштан закурила сигарету и, пустив струйку дыма в потолок, сказала: — Не будем тянуть с этим, нам нужно получить более направленную информацию в самой Франции, желательно из DST. Часто бывает так, что социальное, фактическое, перевешивает формально-юридическое. Глава государства держит все нити государственного политического механизма, но итог этой деятельности все равно только результирующая, а не только продукт его воли, ума и усилий. Все это следует понимать в контексте нашего разбирательства событий во Франции и Северной Америке в тот период. Так что будем получать информацию из DST. Помощник глянул на Дору Георгиевну, словно та сотворила что-то непотребное. — Окститесь, товарищ полковник! Там у нас голые концы, нет сведений! — Слушаюсь, товарищ генерал! Сейчас перекрещусь! — Дора Георгиевна еще четыре года назад заметила и запомнила, что помощник в минуты напряженного волнения употребляет устаревшие, давно вышедшие из обращения слова. — И снова повторю, что добывать данные надо только там! Быстров вам скажет, какие ровные литерные дела на разведсостав резидентуры Франции в Москве. Тишь да гладь, да Божья благодать! Все ровно, ну прямо как у нас в стране, они делают вид, что работают, а мы делаем вид, что контролируем! Живем душа в душу! Помощник дернулся от едкого комментария Каштан, поглядел на нее, словно увидел впервые. А та продолжила, развивая свою мысль: — Во Франции совсем другое дело, там они в своей контрразведке не дают продохнуть нам, облепили со всех сторон. Покусывают иногда, но никогда не отпускают! Крутят там у себя, наших разрабатывают! Помощник сердито посмотрел на Дору Георгиевну и сказал: — С улицы Соссе,11 у нас только общая информация! Последние отчеты резидентуры показывают несопоставимое с прежним давление их каэровцев. Кстати, это также является косвенным подтверждением, не так ли? — помощник огорченно глянул на Каштан. — Давайте я попробую! Все равно обсуждать будем с первой буквы здесь, у вас? — вдруг сказала она. Помощник, сморщив лицо, скептически спросил: — Вот так сразу? Дора Георгиевна, это хорошо, что вы так быстро бежите вперед, но надо посмотреть, не оставляете ли вы все белые пятна по ходу! Вы должны понимать, что самостоятельного игрока подводит страсть устраивать собственные политические комбинации, которые не всегда совпадают с интересами всех игроков. Быстров засопел носом, они заранее договорились пока ничего не докладывать. — Сразу или не сразу, но мы бы хотели повертеть наши варианты! — сказал он, ожидая, что помощник предложит им высыпать все их предложения на стол. — Хорошо. Сегодня же, к концу дня, жду рапорт! И без хемингуёвщины, а в полноте фраз и выражений! — отпустил их помощник, чувствуя, как спадает напряжение, которое накопилось при докладах у председателя, когда он только пожимал плечами и невнятно бормотал о недостатке данных для получения результата. — Требую необработанные, «сырые» материалы, а не подчищенные аналитические сводки. Они скрывают просчеты, и не забывайте правило максимальной секретности: чем меньше людей знают об операции, тем выше гарантия успеха! Он в этот же день на докладе у председателя сжато рассказал о выводах, которые сделала Каштан, и, еще не понимая, что происходит, постарался быстро закруглиться, видя, как заострилось лицо Юрия Владимировича. — Наша Дора Георгиевна очень правильно мыслит. Светлая голова у нее. Мы примем ее концепцию как предположение. — Андропов протянул руку и придвинул докладную к себе. — Мы должны получить подтверждение или отрицание. Там, — он махнул рукой в сторону заходящего солнца, — сделают невозможное и добудут важный документ. Посмотрим, будет ли подтверждение ходу мыслей нашей Каштан! У нее не стерто правильное понятие бдительности, многие, да почти все в нашей системе зациклены на том, что главная опасность только в ракетно-ядерной войне, а она мыслит правильно! Опасность в той экономической войне, которую начинают американцы. — Так что, я даю ей зеленый свет на работу с DST? — после паузы тихо спросил помощник. — Еще не сезон! Подождем информацию по «летним бумагам» от Мешка. Помощник имел слабое представление об этом неожиданном источнике в Северной Америке, которому было присвоено такое кодовое имя, но, кто стоит за ним и откуда он берет информацию такого высокого уровня, не знал. — Есть, пока не сезон! — бодро ответил помощник и пошел к выходу. Юрий Владимирович, глядя ему вслед, с удивлением отметил, как сильно начал горбиться его старый, проверенный товарищ, да и в походке начал подтягивать левую ногу с каким-то усилием. Стало грустно от подмеченного, и Юрий Владимирович, шумно выдохнув, откинулся на спинку кресла и застыл в неподвижности на несколько минут, потом нажал кнопку селектора: — Соедините с Владимиром Александровичем! — Генерал-старший лейтенант Крючков находится в приемной! — бодро ответил голос из динамика. — Пригласите! — бросил Андропов и щелкнул тумблером селектора. Через мгновение дверь кабинета открылась и вошел Крючков. С порога поздоровавшись, он прошел к столу и сел напротив Андропова, который, быстро глянув на него, сразу же, без предисловий, сказал: — Владимир Александрович, нельзя больше тянуть с тем документом от Мешка. В чем там загвоздка? Не могут о цене договориться? Пусть платит столько, сколько запрашивает! — О цене они договорятся. Дело в самом источнике. Он всегда долго тянет, сделав предложение. Рефлексия какая-то у этого негра, похожая на нашу, русскую, интеллигентскую! — Он улыбнулся уголком рта. — Как в пье се у Антона Павловича… Начальник ПГУ КГБ СССР был заядлым театралом, имел обширный архив всех спектаклей, знал многие постановки почти наизусть, не пропускал ни одной премьеры. Сейчас, явно не попав в струю, не уловив настроения председателя, улыбнулся своим последним словам и хотел было продолжить повествование о внутреннем мире героев Чехова, но, увидев выражение лица Андропова, спохватился и, выпрямившись на стуле, сказал: — Тянет этот негр, прикидывает, ищет выгоду по своей иудейской натуре! — Так пусть подтолкнут его. Оператор должен управлять своим источником, а не идти на поводу! Надо спровоцировать Мешка, чтобы тот сам упрашивал взять! — Сделаем! Сегодня же отправлю приказ в резидентуру! Только надо проявить осторожность, чтобы не спугнуть источник. — Да какой там! — вырвалось у председателя. — Коготок увяз — всей птичке конец! Если начал торговать «летними бумагами», где высшие секреты страны, то его теперь не остановить. Действуйте решительно. «Летние бумаги», о которых упомянул председатель, появились неожиданно в поле зрения агентурной сети в Вашингтоне в начале августа, поначалу вызвав большое недоверие. Первое упоминание о ценном источнике появилось в общем отчете резидентуры информацией о том, что среди чернокожих иудеев-исраилитов «Церкви Бога и Святого Христа» в Вашингтоне проявился прихожанин, который ищет покупателя на некоторые важные, секретные документы. Сведения были получены от раввина Еврейского общинного центра[173] на 16-й улице в Вашингтоне, который давно и хорошо знал его, и доверительный разговор с ним хоть и носил иносказательный, частично умалчивающий характер, тем не менее суть вышла на поверхность, и информация об этом прошла в агентурную сеть. Раввин находился на связи с групповодом-нелегалом КГБ, работающим среди афроамериканцев, и в подробной беседе сообщил, что поддерживает хорошие, дружеские отношения с этим человеком. Интересным было упоминание, что прихожанин работает в группе обслуживания Белого дома, но наиболее важным из довольно продолжительного разговора было упоминание о том, что он случайно нашел полусожженный мешок с документами на колосниках специальной печи в подвале. «Как он мне признался, — медленно рассказывал раввин, — случилось так, что сотрудник секретариата и офицер безопасности, как и положено по протоколу, вложили мешок с уничтожаемыми бумагами в печь и включили автоматическое управление. Подписали акт об уничтожении и ушли, предоставив механизмам закончить дело. Автоматика сработала, огонь вспыхнул, однако что-то случилось, и печка выключилась. Бумаги сгорели не полностью!» Раввин посмотрел на групповода, словно призывая того проникнуться обстоятельствами такой случайности, которая не могла произойти ни под каким видом. «Он хотел было поначалу сообщить об этом происшествии, но засомневался, может быть, даже испугался, что заподозрят в чем-то! Начал перебирать бумаги, непроизвольно откладывая те, что были с грифом «Секретно». Таких набралась небольшая стопочка. Остальные положил в мешок, включил печь и сжег его, затем выгреб золу и положил в специальный контейнер. Такую операцию он проделывал каждый день много лет. Отложенные бумаги спрятал в своем шкафу, не зная, что делать дальше!» Раввин посмотрел вопросительно и продолжил: «Никак не мог ни на что решиться, а случилось как-то неожиданно, невероятно. Он, разорвав надвое простыню, положил ее на пол, разложил равномерно все бумаги, лег на эту простыню и плотно обвязал себя, чтобы вынести домой. Для чего он это делал, какую цель преследовал, он так и не осознал тогда, а методично прятал в потайных местах своего дома, и только позже к нему пришло решение продать». — Кого он видит как покупателя? — спросил групповод. Раввин замялся, словно его спросили о чем-то не очень хорошем: — Вы же сами понимаете, что он имел в виду? — Мы с вами понимаем, а он? Отдает ли он себе отчет в том, что хочет совершить? И для чего? Ему нужны деньги? Или он исполняет чью-то волю? — Я знаю его много лет. Он не корыстен, но, как мне кажется, хочет обеспечить свою старость. Ему за шестьдесят! — Да, его можно понять! Можете быть посредником между ним и мной? Раввин вздрогнул, и черное лицо посерело: — Нет, ни в коем случае! А что будет, если это всплывет? Я могу вас познакомить, и вы сделаете это сами, без посредника! — Такое исключается! — резко ответил групповод, потом более мягко сказал: — Не меня, а одного хорошего парня познакомите и отрекомендуете! — Он белый? Групповод понимающе улыбнулся и ответил: — Нет, он афроамериканец и исповедует иудаизм, только он еще далеко, но я его вызову, и он приедет. — Он может получить рекомендательное письмо от своей общины? — Будет такое письмо от весьма интересной организации! — групповод чему-то улыбнулся, и они расстались. Итоги встречи проанализировали в резидентуре и после поступившей санкции из Москвы приступили к работе, присвоив уборщику кодовое имя Мешок. Пока шла подготовка «подвода» оперативника к новому источнику, из Центра поступила жесткая директива не подпускать к Мешку никого из других разведывательных структур. Первое движение произошло со стороны израильской разведслужбы Моссад. В один из дней плотного наблюдения засекли нарушение обычного графика объекта разработки, когда тот вечером вместо своего обычного маршрута домой неожиданно сел в такси и поехал в сторону площади Фаррагут. Там он вышел и, пройдя пешком сотню метров, свернул в отель «Архитектор». Оперативники из наружного наблюдения доложили, что внутри его ожидает неопознанный человек, который встал из-за столика в холле гостиницы и помахал рукой афроамериканцу, приглашая к себе. Приказ о пресечении контактов объекта со стороны любыми средствами автоматически вступал в действие, и группа начала готовить срыв встречи. — Кого будем использовать? Пожарных или полицию? — спросил один из оперативников в машине старшего по бригаде. — Давай полицию! Иди, звони, что вооруженные люди вошли в здание отеля «Архитектор»! — А где мы возьмем их?