Прочитав дважды, она сфотографировала шифрограмму, сожгла на металлическом подносе и вышла из сектора спецсвязи. Вернувшись в управление, Дора Георгиевна, не поднимаясь к себе, сразу же зашла к Быстрову и, едва закрыв за собой дверь кабинета, с порога сказала: — Павел Семенович, у нас случилось нечто непредвиденное! Быстров вздрогнул и встал. Каштан заметила, каким жестким стало его лицо и как побелели костяшки пальцев на руках, которыми он вцепился в спинку стула. — Разъясните! — коротко и, казалось бы, спокойным тоном спросил начальник контрразведки Края. — Мне непонятна ситуация, связанная с разработками НИИ математики университета и смежных с ними радиоэлектронных групп Всесоюзного НИИ связи и Радиозавода. — Так что случилось? — повторил вопрос Быстров, и по всему его виду она поняла, что напряжение у него слегка спало. — Мной получено подтверждение из нашего научно-технического центра, что новая разработка блока наведения вашего КБ идентична французскому изделию. Математическая модель и алгоритмы совпадают до запятой, а это основа конструкторского проектирования. Эти выкладки были мной получены накануне отъезда из Парижа. Быстров присел за стол, закрыл папку, лежащую перед ним, отодвинул ее в сторону и положил чистый лист бумаги. У него в голове мгновенно возник тот бессвязный, мистический разговор Саблина и его друга-аналитика Саши Быкова в столовой управления, о котором часом ранее доложил Влад, когда Быстров зашел к своим оперативникам. Делал такого рода обход он не часто, предоставляя больше самостоятельности, но такими своими периодическими заходами показывал их подконтрольность по команде. — Саблин, пойдемте со мной! — Быстров оценивающе оглядел кабинет своих подчиненных. — Василий, новостей нет от комитетчика из университета? Я имею в виду Комитет ВЛКСМ! — ерничая, спросил у Разгоняева. Тот отрицательно покачал головой. Быстров повернулся и вышел. Саблин встал следом за начальником. — Ну, так что там за странный разговор с твоим другом? Вы же имеете в виду Александра Быкова, аналитика? — задал он вопрос Владу, когда они зашли в кабинет Быстрова. — Я пошел обедать, сел за стол, и тут подвалил Сашка! — начал Саблин. В столовой народу было мало, и Саблин присел к столику у окна. Подавальщица принесла и расставила тарелки на столе. — Влад, привет! — голос был старого друга по школе Саши Быкова, с которым они просидели за одной партой последние годы. Саша работал аналитиком и весьма продвинулся на этом поприще. Еще в школе замечали за ним эту особенность влезать во все цепочки любого события или интриги. Любил он порассуждать, осмыслить и переосмыслить любой факт, найти десяток разных причин, объяснений, создать теорию, разрушить ее, а на обломках создать новую, подойти с другой стороны, ощупать, обнюхать, подержать в руках и без сожаления забыть и выбросить. — Садись, не стой. — Саблин махнул ему рукой на стул. Саша сел и придвинул к себе тарелку Саблина со вторым блюдом. Это было в его стиле. — Ну вот, можно продолжить. Ты вроде бы опять в цейтноте? — он подмигнул Саблину. — Откуда узнал? Впрочем, можешь молчать. Знаю я все. Лучше скажи мне, братец, в чем там фишка? — От тебе! И расскажи, и фишку вынь! — Саша откинулся на спинку стула и рассматривал, как подавальщица размещала тарелки на столе. — Говорить-то нечего, потому как ничего нет. Пусто! Ты знаешь это лучше меня. Проектом занимается твой профессор, у него до этого в 60-х годах была работа по баллистике полета сосудов, наполненных жидкостью, иначе говоря, ракет, а сейчас баллистика полета по расчетам математической топологии и банаховых пространств. Или что-то в этом роде, я не силен в математике, у меня же трояк был всегда, ты помнишь. — Не совсем так и не совсем то! — У Саблина не хватило бы сейчас сил, а главное, не было желания на лекцию о топологии. — Мы же не знаем процесса, знаем только вводную и итог, да и то наши выводы, только наши, без учета с той стороны… — Ладно! — Саша махнул рукой. — Я отправил свой отчет-анализ, придешь, посмотришь, если попросишь. Хорошо попросишь! Вам, простым операм, не дано читать произведения высокого ума! То есть наши оды! А пока только скажу, что это мистика какая-то! Твой профессор закатал проект, который сильно похож на французский. Вернее, один в один! Саша Быков подчистил тарелку корочкой хлеба и откинулся, переводя дух, на спинку стула. — Ну не бывает таких полных совпадений и попаданий, не может быть такого в принципе, — продолжил он, — только если сиамские близнецы разрабатывали все это, каждый в отдельности, отвернувшись друг от друга, один левой рукой, другой правой! А как быть со сросшимися деталями? — Ты чего, шутишь так! Ну а что же нам делать с Александром Степановичем Поповым, адмиралом Балтийского флота и макаронником Маркони, хотя я считаю днем радио 24 декабря 1906 года, когда профессор Реджинальд Фессенден устроил первую в истории радиопередачу голоса и музыки из своего собственного дома в Брэнт Рок, штат Массачусетс, США. — Вот ты и сам ответил на свой вопрос: ни тот, ни другой, а третий. Ищите третьего, Шура, как говаривал Остап Бендер. Группу сиамцев не из Брэнт Рок, а из Канн! — Саша махнул рукой на окно. — Сейчас куда? — Быстров ждет! — Влад поднял палец и показал на этаж выше. — А при чем тут Канны? — А-а-а! Это вызывают по поводу партийного деятеля? — добродушно спросил Саша, хитро прищурив зеленые, плутовские глаза. — Да ты не тужься! Найдется контакт! А Канны — это городок на Французской Ривьере, там еще киношку крутят на кинофестивалях и по красному коврику ходят «звезды»! Ах! — он глумливо прикрыл глаза. — Что-что? — Вадим обомлел: ожидал всего, но ответ прозвучал дико и как-то извращенно. — Сводки читать надо с утра или слушать сплетни! Кто-то из твоих иностранцев вышел на какого-то крупного партийца. Вадим смотрел на Сашу, шутит или дурит, однако знал хорошо, между ними никогда, еще со школы, не было серьезных «наколов». — Саня, откуда это пришло? — Обычная сводная оперативка, я выделил эту маленькую фразу, понимаешь почему, вот и шел к тебе. — Саша хотел еще что-то добавить, но передумал. — Этот момент уже выяснен. Знаем и партийца, и кто он, и как завел такое знакомство. А что насчет Канн? Какой Канн? — Саблин начал тянуть момент. — Ты говоришь, ищи третьего или искать близнецов? Не понял тебя. — Ты уж копай на кафедре и в группе математиков, куда тебя так далеко пошлют, а там, глядишь… — не закончив фразу, Саша пристально смотрел на вторую тарелку, которую и Саблин наметил для себя, — чтобы не искушать судьбу! — отвел взгляд и взялся за кофе. — А еще в Каннах, это городок во Франции, на побережье, есть там, в предгорьях, огороженный колючей проволокой одноэтажный объект типа склада. Там происходят сейчас аналогичные мероприятия, что и у нас тут, в глубинке России. Только у них это глубоко под землей, на минус седьмом этаже, а может, даже еще ниже… — он хохотнул: — У них ниже, а у нас выше, на седьмом этаже высотки «КБхимпром». Ясно и понятно? — Какой ясно и понятно! — Саблин с беспредельным интересом глядел на своего друга. — Откуда у тебя все это? Что за намеки? — Намекать можно только барышне, — допивая второй стакан компота, глубокомысленно заявил аналитик, — а в нашем с тобой деле мы намеки хоть и имеем, но должны работать с железными фактами. — Так, откуда ты все это понабрал? — Отовсюду, наш мир беспределен, и это все мои фантазии! Я же не даю тебе официальный анализ, подписанный и проведенный в журнале секретной корреспонденции, а так, между двумя стаканами компота, в шутках и юморе. Ладно, не бери в голову. Может, и есть что в этом. А может, и нет. Ну, бывай! Он ушел. Саблин, внутренне ругаясь на своего друга, как, впрочем, и в школе, после его таких же витиеватых, заумных разглагольствований, быстро доел, что осталось после набега Быкова, и пошел докладывать Быстрову. — Вот так обстояло дело, Павел Семенович! — закончил изложение Саблин и вопросительно посмотрел. — Да уж, дружок у тебя! Такое несет! — протянул Быстров. — И как ты его выдерживал десять лет за одной партой? — Пять! С пятого класса! Они приехали из загранки тогда, как он намекал, отсиживаться у нас в Крае, ховались от кого-то! Ну, а потом, родители снова в Москву, и там, за кордон, а он остался здесь продолжать службу. — А что в оперативники не пошел, как отец? — задумчиво спросил Павел Семенович, оттягивая момент решения по разговору Влада и Саши. Он знал, что у Александра через отца, в Москве, одни друзья-товарищи, которые и скидывают ему горячие полуфабрикаты, из которых он готовит свои дьявольские блюда. — Так что он не подался на оперативную? — К сожалению, у него обнаружили нейроциркулярный цикл по гипертоническому тракту! Ну, попросту говоря, он всегда сильно мандражирует, и у него сильно бьется сердце романтика! — Что за слово! Скажите лучше нормальным языком, волнуется, нервничает! Какие-то пацанские выражения! Ладно, то, что он сказал, это хорошо, это мы будем учитывать. У него через отца и его друзей в Москве очень широкие возможности зацепить интересную информацию. Эту аналитическую справку я почитаю, а потом, если необходимо будет, пересечемся с начальником его отдела. Этот сумбурный разговор в столовой добавил странные мысли во все происходящее для Быстрова, а когда появилась информация из НИИ отдела «Т» КГБ СССР о совпадении двух разработок, то стало уж совсем туманно. Каштан стояла, так и не присев к столу, ожидая его ответа, пока он прокручивал в голове этот эпизод, потом в задумчивости открыл колпачок авторучки и нарисовал два круга. Немного подумал и пририсовал между ними еще один, поменьше. — Это как понимать? — он показал на первый, потом на второй и соединил их линией. — Кто первый в этом деле? — Скажу так, за месяц, даже за два невозможно получить материал такого объема, особенно алгоритмы работы системы. А они откуда-то взялись, словно год, а то и больше проводились стендовые и даже полетные испытания. — Не понял! — Павел Семенович откинулся на спинку стула. — Вы хотите сказать, что совпадение получилось уже здесь, у нас? — Да, именно так. При передаче изделия сюда была иная система наведения на цель. И вот на прошлой неделе «КБхимпром» предложило новую разработку. Экспертиза в НТЦ нашего управления выявила совпадение. — Может быть, они и мы шли одним путем в этом исследовании, что и привело к одинаковым результатам? — со слабой надеждой спросил Павел Семенович. — Исключено, этот принцип рассматривался, но был отклонен в Москве разработчиками еще в прошлом году, там пришли к выводу, что данный принцип ведет в технологический тупик. Они сильно ошибались! Быстров помолчал, потом неожиданно спросил: — Откуда у вас эта информация? — С площади Дзержинского, дом 2! Откуда же еще? — Каштан сознавала, что таким ответом затягивает себя в необходимость объяснения, когда и как именно она получила эти данные. Так оно и вышло. Быстров небрежно спросил: — Вы сказали, получила, а не получили? У вас что, есть свой канал связи? — Да, из Инстанции пришел на мое имя гневный запрос доложить о положении вещей в этом деле. Правда, я сама была инициатором этой экспертизы, но… — немного подумав, ответила Каштан, — меня бы никто не послушал, если бы не бдительность наших немецких товарищей, которые заметили это и поддержали меня. — Ах вот! Даже так! — Быстров хотел было продолжить о ее канале связи, но ограничился этими восклицаниями. — Ну, так уж случилось, Павел Семенович! Ладно, давайте к нашим баранам! Дора Георгиевна, не глядя на Быстрова, достала свой блокнот, открыла страничку и ткнула пальцем: — Здесь, на «КБхимпром», был подготовлен новый проект. Это другой аппарат. Как видите, результат получился весьма странный, если не тревожный. — Кто громче всех кричит: «Держи вора», сам вор или я не я, и лошадь не моя! — хмуро отозвался Быстров, который так и не получил ответа на свой вопрос о канале связи Доры Георгиевны. — Что же это означает в нашем понимании? — Создать за два неполных месяца данный проект, даже учитывая работу целого НИИ математики, «КБхимпром», а также Всесоюзного НИИ связи, Радиозавода и НПО «Электроника», нереально. — Каштан не стала приводить более детальные выводы. — Надо приглядеться к математикам. Там вся база, математическая модель и построение алгоритмов. Что вы думаете по этому поводу? — Думаю, что ситуация действительно странная, и понять все в этом вопросе надо. Мой сотрудник Влад Саблин был там аспирантом, когда перешел на работу к нам. Научный руководитель у него был как раз профессор Крейн, директор этого института математики. Надо бы направить Саблина туда как специалиста. — Обязательно, надо понять, что происходит. Изучаем группу математиков. — Каштан выразительно посмотрела на Быстрова, словно приглашая его поделиться сокровенным. Павлу Семеновичу пришла в голову дикая мысль, что она знает о разговоре Саблина и его друга Саши Быкова в столовой, о котором поведал Влад. Быстров встрепенулся, поднял трубку телефона и вызвал своего оперативника.