В трубке образовалась тишина, такая, что Юрий Владимирович постучал по микрофону ногтем: — Вы слышите меня? — Да, слышу! Я шляхтич, а это означает только одно — без страха и упрека! — Вот и хорошо! По мере продвижения буду информировать. До свидания. Зиги положил трубку с остановившимся взглядом, задумался, потом, словно проснувшись, снова схватился, услышав звонок телефона. — Это я! — услышал он голос Зари. — Ты вовремя! — Да, знаю, уже два раза набирал, было занято. Так что, какие мои действия? — Ломай там своих верхушечников, как хочешь, но чтобы затея твоего крестного прошла, как по маслу. Старайся! — Это что, значит, он пойдет на скок[123]? Сгорит парень! Я приехал к тебе, чтобы снять этот «гон», а ты парня за волосы в пекло! Не допустят воры такого! За мной стоит общество!.. — начал было Виктор Павлович. — Никто за тобой не стоит, ты один! Это за мной стоит организация, ну, ты сам понимаешь! Все! — Зиги повесил трубку. В это время помощник поехал отправлять срочную шифрограмму Каштан из отдела связи ЦК КПСС, не заходя к Сербину. Решил, пока ничего не говорить! Да и не о чем было, собственно, говорить. Эта новая линия только начиналась! Через сорок минут в Краевое УКГБ позвонили из приемной секретаря Краевого Комитета КПСС и попросили, чтобы Д.Г. Каштан подошла для сверки временной учетной карточки партийного учета. — Вы сейчас пойдете или отложите? — спросил генерал, вызвав к себе Каштан, о звонках из Крайкома КПСС немедленно докладывали ему лично. — Да пойду на сверку! Чего тянуть! — ответила Дора Георгиевна, так и не присев в кабинете генерала. — Да уж, не нельзя портить отношения с партийцами! Они потом могут так вспомнить! — милостиво кивнул генерал. Он понимал, что пришло что-то важное из Москвы, если задействовали такую длинную цепочку. Еще через двадцать минут Дора Георгиевна читала расшифрованную телеграмму, а еще через полчаса она сидела в машине Подобедова. — Что делает наш подопечный уголовник? — Вчера поздно вернулся от семьи Элиот, прошу прощения, Скрипниковой, гостил, потом во дворе сидели, допивали на свежем воздухе, а закончил свои дела в полночь у подъезда, где снимает квартиру. Была напряженная беседа с пожилым, грузным человеком с частной охраной. Но расстались очень тепло. Сейчас он в дороге, снова едет к Скрипниковой. — Хорошо, Егор! Теперь все силы на полный контроль за ним! Знать каждый шаг, каждое движение. Быть готовым перехватить, даже взять в плен. Ясно? — Так точно, товарищ полковник! Что-то нарисовалось? — Да, питерец задумал взять «КБхимпром»! Выкрасть совсекретные документы! — раздраженно ответила Каштан, начиная обдумывать варианты работы по этой линии. — Егор, что вы стоите, езжайте! Становится горячо. Вечером она получила два сообщения от Подобедова. Из квартиры Скрипниковой после долгого сидения в беседке питерец уехал, забрав два свертка и предмет, напоминающий обычного формата альбом или книгу. Наблюдателю с трудом удалось из окна соседнего дома рассмотреть через спецтрубку дальнего наблюдения, когда они сидели в беседке, а в троллейбусе слегка прощупать в нахлынувшей толпе поверху, чтобы понять, что там действительно находятся эти три предмета. По дороге домой он зашел на переговорный пункт и заказал Москву на завтра в девять вечера. — Придется исхитриться и напрямую уловить этот разговор! — сказала Дора Георгиевна приунывшему Подобедову. — Нет у нас в нашем нелегальном положении доступа. Придется дедовскими методами. Однако кое-что удалось выяснить на переговорном пункте. Главное, было точно известно, когда вылетает в Москву Ищенко. Об этом Каштан сообщила, отправив срочную шифротелеграмму помощнику, а своей группе отдала приказ готовиться вылететь в сопровождении объекта на случай невозможности по каким-то причинам работы москвичей. На следующий день пришел лаконичный ответ от помощника с приказом прибыть в Москву только Егору Подобедову. Озадаченная таким решением, Дора Георгиевна напутствовала своего руководителя группы какими-то нейтральными, мало чего значащими словами, которые он остановил, примирительно улыбнувшись: — Да ладно, товарищ полковник! Там на месте разберемся. Где наша не пропадала! Ищи хорошо выспался, собрал небольшую сумку и поехал в аэропорт, там он подошел к служебному входу и попросил позвать Лену из перевозок. Дожидался ее на скамейке, где сидели две девушки в униформе, они курили и о чем-то весело болтали. Наконец появилась Лена. — Здравствуй, Маша! Привет от Жило! — подозвал ее Валера. Услышав, как он назвал ее и от кого привет, она сразу посуровела. — Здорово, мил человек! Когда и куда лететь надо? — Москва, солнышко, предвечерний рейс! — улыбнулся ей Валера. — Жди здесь, пойду, заделаю тебе место. Так понимаю, билет не нужен для бухгалтерии? — на этот раз и она улыбнулась ему. Вечером он уже был в Москве, однако, сходя с трапа, он увидел автомобиль, стоящий у хвоста самолета, а к нему двигалась группа крепких мужчин. — Стойте спокойно, Ищенко! — тихо, но внятно сказал один из них. — Сейчас садимся в машины и выезжаем. Ведите себя спокойно. Валера понял, что это гэбэшники, по манере общаться, по автомобилям, да даже по глазам и лицам! Вот чего-чего, а такого оборота он не ожидал. Все провалилось, разверзлась пропасть, куда он со свистом падал! Егор вылетел тем же самолетом, что и Ищенко, сработала бронь Крайкома КПСС на билеты. Удобно расположившись в конце салона, Подобедов видел только голову подопечного, который ни разу не встал за все время трехчасового полета на лайнере. В аэропорту Егор наблюдал, как при сходе с трапа к Ищенко подошла группа в штатском и они уехали на двух автомобилях с поля аэродрома. Отзвонившись по телефону, который был в шифротелеграмме, Подобедов вскоре подъехал к конспиративной квартире у метро «Колхозная». Войдя во двор, он сразу же приметил две «Волги» невдалеке от нужного подъезда, а при подходе к нему из второй вышел человек и преградил дорогу. — Егор? — невнятно спросил он, а когда Егор кивнул, добавил вопрос: — Назовите, пожалуйста, свою фамилию! — Подобедов. — Подобедов понимал, что помимо визуального сличения портрета нужны и такие процедуры. — Ждем вас! Пока присядьте в машину. Еще не поступил приказ вводить вас в дело! В это время на конспиративной квартире с доставкой Ищенко из аэропорта разворачивались события. Непринужденно вошел помощник Юрия Владимировича Андропова. — Здравствуйте! — поздоровался он. — Представляться не буду, но вот ваши документы я бы хотел посмотреть! — он взглянул на Валеру. — Это почему не будете представляться? Втемную я не играю! — громко и возмущенно сказал Валера. Помощник дернул щекой, зыркнул еще раз на Валеру и достал служебное удостоверение. Показал, не отдавая в руки. — Достаточно? Вы удовлетворены? Может, недовольны тем, что имеете дело с помощником, а не с самим? — Лады. Достаточно! — пробурчал Ищи и протянул ему мятый, замызганный паспорт. Тот аккуратно взял его, раскрыл и подошел к балкону, осматривая. Оттуда повернулся и сказал: — Валерий Викторович, для продолжения разговора вам будет необходимо добровольно подписать бумагу о неразглашении и сотрудничестве. Вы как, принимаете на себя такие обязательства? Если не готовы, мы немедленно расстаемся, без какого-либо обсуждения, а в дело вступает следователь прокуратуры. Мы его оставили в машине, там, внизу. Валера задумчиво смотрел на этого человека, признаваясь себе, что таких спокойных, уверенных в себе, сильных людей он нечасто встречал в своем преступном мире и по жизни хотел бы быть таким. Но природа мешала. — Ладно, я подпишусь, но что я буду иметь, кроме неприятностей от контакта с органами? Я вообще не понимаю, что сейчас здесь происходит? — Происходит, а вернее, началась большая работа. О ней поговорим чуть позже, после того, как подпишите наш документ. Тем самым избежите уголовного преследования и окажете большую помощь стране. Как вам это? Ищи усмехнулся, представив эти два условия на себе, потом решительно сказал: — Лады! Я подпишусь, а мой кореш? Он в курсах и в деле! Помощник слегка махнул рукой, покачал головой и, как бы собираясь с мыслями, ответил: — Это уже несущественные детали. Он, как и вы, будет в деле. Этим все сказано! Давайте присядем к столу и оформим бумаги. Остальное после. Ищенко придвинул к себе лист бумаги и поднял голову: — Что писать? — Пишите! — Помощник продиктовал стандартный текст подписки о сотрудничестве, Валера старательно писал, выводя каждую букву. — Н-да! — глубокомысленно произнес помощник, проглядывая написанное. — Каллиграфия высшей пробы! Где так научились? — Сосед по дому, старик, сильно привязал меня к этому. Да мне и самому нравится! — Так, хорошо! Теперь тем же великолепным почерком все события и действия, связанные с «КБхимпром». Валера взял пачку бумаги, погладил ладонью и спросил, стараясь не выдать, сколько он вкладывает в этот вопрос: — Прежде чем! Вернее, до того как я напишу, мне бы хотелось услышать, чем вы сможете мне помочь? Ведь так я понял из вашего базара? — Сделаем все возможное, чтобы вы получили эти документы! — просто и небрежно ответил помощник, понимая, что этот вопрос для Ищенко болезненно важный. — А дальше? — Дальше, сами знаете, что не пускает! Будем говорить об этом после проведения акции, — помощник начинал злиться. — Ищенко, вы только что стали нашим секретным сотрудником, находящимся в контакте со мной, самым высокопоставленным офицером госбезопасности! Так что вам еще надо? Теперь вы будете действовать строго по нашему плану! Строго! Сами знаете, шаг влево, шаг вправо… — Во, это уже в тему, гражданин начальник! Это у меня в печенке сидит! Все, что сейчас есть, уже было, и другого не будет! Я пишу, только, возможно, я не все знаю и правильно понимаю! — Ничего, ничего! Вы пишите, а я разберусь. Сделаю пока чай! — Мне, начальник, сделай три ложки чая на стакан! — Валера проговорил эти слова, уже уткнувшись носом в бумаги, старательно выводя букву за буквой. У него получалось быстро и красиво.