– Не знаю, – ответил дядя Джейк. – Но теперь я знаю, почему Злата так часто переезжает. Он преследует ее. Она в опасности. *** Когда семья вернулась домой, времени расслабиться и обсудить, что произошло, не было. Их ждали бабушка Рельда и миниатюрный орк Барто. Судья Шляпник перенес слушание на три часа. Если они не отправятся в суд прямо сейчас, то пропустят дневное заседание. Бабушка повела их вниз по лестнице и усадила в семейный автомобиль. Дядя Джейк завел огромный драндулет, и после добрых десяти минут ударов, грохотов и нескольких громкий выхлопов, машина поехала по дороге к зданию суда. Судебный зал был забит еще больше, чем накануне; в толпе было много новых лиц. – Будьте рядом, люди, – настойчиво сказал Барто, подозрительно глядя на слушателей. Сабрина увидела, как сестра закатывает глаза на низкого телохранителя, но ничего не сказала. Ее внимание привлекла Белоснежка, которую заметила у двери. Мисс Снежка улыбнулась, когда они вошли, и Сабрина помахала ей. Бабушка поблагодарила ее за то, что она пришла, но все же их разговор был коротким и напряженным. Даже Шиповничек пришла. Она чмокнула дядю Джейка в щеку, и в ответ он поцеловал ее руку. Все они втиснулись в места. Робин и Малыш Джон предупредили, что на второй день слушание будет сложнее, и они не шутили. Синяя Борода продолжил обвинять мистера Каниса, вызывая свидетелей, которые сотни лет назад стали жертвами Волка. Постоянным потоком текли говорящие ягнята, поросята и разнообразные лесные обитатели. Малышка Бо‑Пип, представшая с посохом и стадом, уверяла, что на самом деле не теряла овец, а их всех съел Волк. И так же, как и накануне, судья Шляпник не позволил Робину и Малышу Джону задать вопросы. Ноттингем и мэр Червона наблюдали за слушанием с веселыми выражениями на лице, открыто хихикая всякий раз, когда семейным адвокатам не давали защитить мистера Каниса. День все тянулся, и ближе к вечеру Сабрина внезапно подумала, остался ли в Феррипорт‑Лэндинге житель, которого Волк не пытался сожрать. Она смотрела на Каниса, ожидая от него вспышки. Если он сбежит, ни Ноттингем, ни карточные солдаты мэра не смогут его остановить. – Есть ли у обвинения еще свидетели на сегодня? – спросил судья Шляпник. – На сегодня закончили, ваша честь, – ответил Синяя Борода. Робин вскочил. – У нас есть несколько свидетелей, которым мы бы хотели задать вопросы. – Очень хорошо, – судья Шляпник встал на ноги. – Встретимся утром, – и вышел из зала суда, не обращая внимания на гневные окрики Робина и Малыша Джона. – Возмутительно! – проревел Малыш Джон, опрокинув стул и тем самым напугав слушателей. Стоящий рядом Ноттингем от души расхохотался. – Да‑да, не так ли? – весело сказал шериф. У Малыша Джона сделался такой вид, словно он сейчас бросится на Ноттингема, но Робин Гуд сдержал его. – Он того не стоит, мой большой друг. Ноттингем захохотал еще больше и, присоединившись к мэру Червоне, вышел из судебного зала. Толпа зевак стала расходиться, и тут Синяя Борода бросился вперед, расталкивая людей. Он схватил Белоснежку за запястье, прежде чем та успела уйти. Сабрина не услышала, что он ей говорил, но мисс Снежка выглядела встревоженной и бледной. Дафна также это заметила, как и, очевидно, присяжный в черном плаще с капюшоном. Хоть Сабрина до сих пор не видела его лица, он мелькал у края толпы, очевидно пытаясь расслышать разговор злодея и красивой учительницы. – Что нам делать? – сказала Дафна. – Не беспокойтесь, – ответил Барто, достал рацию и пролаял в нее пару приказов. Секунду спустя в зал вбежал батальон мелких зеленых троллей, окружил Синюю Бороду и бросился на него. Мужчина упал на землю и принялся злобно от них отбиваться, но их было слишком много, чтобы их одолеть. Воспользовавшись суматохой, Снежка выскользнула из зала, перед этим повернувшись к семье и сказав: «Спасибо». Стоило ей благополучно скрыться, Сабрина повернулась к Барто, чья грудь аж раздулась от гордости. – Я твоя должница, – сказала она. – Это моя работа, – ответил Барто. – Впрочем, если вы сочтете нужным рассказать об этом Паку, я буду очень признателен, ага. С побегом Снежки также исчез и присяжный в черном плаще. Сабрина обратила внимание на бабушку, которая пыталась всеми силами успокоить Робина и Малыша Джона. – Вы делаете все возможное. – Это возможное не спасет вашему другу жизнь, – огрызнулся Малыш Джон. – Согласен, – поддержал Робин. – Надо сменить план действий. – В каком смысле? – спросил дядя Джейк. – Если нам не дадут допросить их свидетелей в суде, думаю, надо задать им вопросы вне зала судебного зала, – сказал Робин. – Если бы мы только знали хоть парочку очевидцев. – Очевидцев? – переспросила Сабрина. – Это было шестьсот лет назад. Бабушкино лицо внезапно побледнело. – Я знаю как минимум одного свидетеля. – Мам, – сказал дядя Джейк. – Ты же не имеешь в виду… – О‑о‑о нет! – вскричала Дафна. – Только не эта сумасшедшая. Бабушка кивнула. – Надо поговорить с Красной Шапочкой. *** После того, как «кисонька» Красной Шапочки Бармаглот напал на город, девочку госпитализировали в психиатрическое отделение Мемориального Госпиталя Феррипорт‑Лэндинга. Даже такая безответственная психопатка, как мэр города Королева Червей, знала, что Красная Шапочка слишком опасна, чтобы позволять ей свободно гулять. Червона посовещалась с несколькими ведьмами, которые окружили комнату Шапочки магическим барьером. Он позволял врачам, медсестрам и другим достаточно храбрым посетителям навещать девочку, но мешал Шапке уйти. Сабрина не очень‑то верила в это заклинание. Однажды Шапочке удалось сбежать из‑под похожего заклятья, и последствия были плачевными. Когда семья прибыла, Сабрина почувствовала, что нервный больничный персонал разделял ее беспокойство. В крыле Шапочки работали всего несколько людей, и все они выглядели уставшими, с темными кругами под глазами и всклокоченными волосами. От малейшего шума некоторые медсестры впадали в истерику. Не спасало и то, что кроме Шапочки в больнице не было ни души. С тех пор, как люди покинули Феррипорт‑Лэндинг, медицинская помощь никому не была нужна. Вечножители никогда не болели, и, когда их ранили, они очень быстро исцелялись без перевязок и лекарств. Безумные крики Шапочки эхом прокатывались по пустынным коридорам, отчего в больнице было очень жутко. У двери их встретила медсестра, выглядевшая изнуренной. У уголков ее пухлых губ образовались глубокие морщины, а глаза были почти пустыми, словно кто‑то выключил внутри них свет. К тому же Сабрина никогда не видела женщину настолько толстую, как медсестра Килька. Девочка подозревала, что женщина весила больше восьмисот килограммов. Также до этого она никогда не видела, чтобы медсестра на дежурстве ела сэндвич с говядиной длиною в фут. – А ребенок на этой неделе чрезвычайно популярен, – между укусами сказала медсестра Килька. – Вы уже вторые посетители за несколько дней. – Синяя Борода, – догадался Робин Гуд. Медсестра Килька кивнула. – Жуткий тип. Он и Шапка как две горошины в стручке. Он явился в ее комнату и несколько часов задавал вопросы. – Вы слышали хотя бы один из них? – спросил Малыш Джон. – Не‑а. По правде, я держусь от больной настолько далеко, насколько возможно. Ее, как говорят на нашем профессиональном жаргоне, намертво замкнуло. – Мы в курсе ее проблем. А как вы ее лечите? Препараты? Терапия? Консультации? – поинтересовался Робин. – Лечим? – переспросила медсестра Килька. – Она абсолютно не в себе. Такой мозг, как у нее, неизлечим. Бедняжка. То, что она видела… У меня бы, наверное, тоже крыша поехала, если бы я увидела, как съели мою бабушку. Медсестра Килька повела их по длинному, стерильному коридору, остановившись у двери, на которой было написано «ТОЛЬКО МЕДИЦИНСКИЙ ПЕРСОНАЛ». На двери была дюжина прочных замков, а поперек нее стояла металлическая решетка. Очевидно, персонал не верил в заклятие барьера, как и Сабрина. – Она прямо там, ребятки, – сказала медсестра, принявшись отпирать дверь. Когда она закончила и открыла ее, то отошла в сторону. – А вы с нами не пойдете? – удивилась бабушка. – Ни за что. У меня от нее мурашки. Но если я услышу ваши крики, обещаю прибежать. – Спасибо, – пробурчала Сабрина. – Кстати, – медсестра Килька проковыляла обратно по коридору. – Держите пальцы в карманах. Откусит. – Возможно, мне стоит встать на охрану двери, – Барто заглянул в палату Шапочки. Робин Гуд повел остальных в ярко‑белую палату с тюремными решетками на окнах. Повсюду были разбросаны карандаши и цветные ручки, многие были растоптаны и размазаны по мраморному полу. На стене были приклеены тысячи рисунков, все изображающие одну и ту же сцену: маленький домик в лесу и вокруг мама, папа, бабушка, собака и маленькая девочка в красном плаще. В руках мамы лежал ребенок. Красная Шапочка сидела за небольшим розовым столиком, прикрученном к полу. У нее шло чаепитие с несколькими плюшевыми куклами, каждая была изуродована и изорвана. У многих были оторваны глаза, у остальных ноги и руки. – Гости на чаепитие! – воскликнула Красная Шапочка, хлопая в ладоши и смеясь. – Пожалуйста, садитесь. У нас море чая. – Рельда, если хотите о чем‑то спросить, не стесняйтесь, – сказал Малыш Джон, нервно поглядывая на девочку. – Конечно, – откликнулась бабушка. – Я уже общалась с Шапочкой. – Угу, когда она пыталась тебя выкрасть, а нас убить, – добавила Сабрина. – Lieblings, не отходите от меня, – попросила девочек бабушка. Они неуверенно подошли к столу, словно подкрадывались к горилле. Первой села бабушка Рельда, следом Дафна, Робин Гуд и уже потом Малыш Джон. Сабрина была рада постоять. Она чувствовала, что может лучше следить за невменяемой вечножительницей, если оставалась на ногах. – Милая вечеринка, – сказала бабушка Рельда. – Спасибо, – Красная Шапочка указала на пустую тарелку в центре стола. – Не хотите ли печенья? Их спекла моя бабушка. – Спасибо, – повторила старушка, протянула руку и притворилась, что взяла одно из воображаемых печенек. Робин и Малыш Джон сделали то же самое, пока Красная Шапочка разливала воображаемый чай из чайника в каждую чашку. – Шапочка, как ты себя чувствуешь? – спросила бабушка. – Они забрали мою корзинку, – пожаловалась малышка. – Мне нужна корзинка. Я должна отнести ее бабушке. Она очень больна. – Уверена, что тебе ее вернут, Шапочка. Мы бы хотели задать тебе несколько вопросов, – сказал Робин, притворившись, что делает глоток.