Очки редакторши отражали солнечный свет, бивший в окна, и Кэт лишь иногда видела ее глаза. Однако в те моменты журналистка ясно читала во взгляде Шейлы неловкость. Кэт решила – она и раньше это замечала, – что начальнице не часто приходилось поддерживать своих расстроенных подчиненных. Шейла предпочитала «тихую жизнь» – такого мнения придерживалось семь лет назад большинство в «Л&С», когда Кэт начала там работать внештатно. Изданием владел богач по имени Адриан – муж Шейлы, который поддерживал журнал, потому что тот был проектом его жены. Шейла оказалась не худшим начальником: она проявляла неизменную учтивость и редко поддавалась гневу. Может, редактор и выделяла любимчиков, но эта ее черта шла только на пользу Кэт, резюме которой всегда очень впечатляло начальницу. С самого начала Шейла совершила ошибку, решив, будто Кэт – из того же теста, что и остальное ее окружение: будто она – такая же мажорная it-girl, только постарше, которая после шикарной жизни в Лондоне, можно сказать, ушла на покой в Девон и продолжала заниматься журнализмом только в качестве хобби. Как и у многих других состоятельных личностей (а Кэт в своей работе иногда встречала по-настоящему богатых людей), представление об «иной жизни» у Шейлы оказалось очень неполным. От обычного мира и толпы, борющейся за выживание «там, снаружи», ее отделяли бесчисленные невидимые границы: имя Шейлы даже украшало корпус восемнадцатиметровой яхты мужа, стоящей в Диллмуте. Как только Кэт поняла, что Шейла – светская львица, не переносившая конфликтов и одержимая контролем (пусть это проявлялось и в пассивной форме), как все в ней и в журнале стало гораздо понятнее. Все, кто угрожал пузырьку, в котором жила Шейла, подвергались анафеме: либо она делала вид, что их нет, либо перекладывала эту трудность на широкую сеть своих знакомых. От Кэт в их совместной работе требовалось только соглашаться со всеми мыслями и высказываниями Шейлы. Свои идеи она предлагала начальнице исключительно походя и наедине, и эти идеи всегда соответствовали представлениям Шейлы о том, что интересно жителям ее мира. Таким образом Кэт сумела добиться в «Л&С» процветания для себя. Их издание было нацелено на людей состоятельных, способных позволить себе предметы роскоши и дорогой досуг. Бо́льшая часть читателей либо вышла на пенсию, либо держала здесь только дома для каникул. Настоящим новостям в «Л&С» места не было – ни многочисленным кризисам в местной Национальной системе здравоохранения и в девонских домах для престарелых, ни падающим зарплатам и малочисленным школам, ни отсутствию вложений в инфраструктуру и нехватке жилья по нормальным ценам. Все это не касалось читателя. Подписчики получали свой экземпляр в запечатанном полиэтиленовом пакете, несколько месяцев любовались элегантными столами в спа, отелями, кабинетами частных дантистов и оранжереями с панорамным видом на море, после чего смысл существования журнала исчерпывался. Больше половины каждого ежемесячного номера отводилось для рекламы элитных бизнесов на Юго-Западе – просторные отели, поселки для богатых пенсионеров, мишленовские рестораны, магазины фермерских продуктов, частные школы-интернаты, круизы и импортеры вина. Кэт приходилось писать немало таких рекламных заметок, замаскированных под репортажи. Остаток заполняли статьями про местных знаменитостей, наименее шокирующие исторические моменты, инициативы по спасению дикой природы, благотворительные балы и новостями из жизни высшего общества. Если хочешь остаться в профессии, надо уметь соглашаться: никакого творческого мышления, витания в облаках, раскачивания лодки или оригинальности. Опыт Кэт говорил: чтобы удержаться на работе как можно дольше, нужно определить людей, которые играют на барабане, и покорно танцевать под их ритм. Когда Шейла позвала Кэт, чтобы обсудить с ней приложение – после того как Мэтт Халл сообщил ей прошлой ночью, а потом перестал отвечать на звонки, как и Стив, который так и не вернулся в свою квартиру, – впервые за семь лет маска упала с лица Кэт. С другой стороны, она получила шанс услышать мнение человека, который мог знать что-нибудь про Редстоун-Кросс. «То есть Шейлы». – Не знаю, что и думать, Кэт. Слишком много всего сразу. – Шейла глядела на одно из фото, сделанных Мэттом, у Кэт на планшете с таким выражением, будто откусила от яблока и увидела половину червяка. Наконец волнение победило в борьбе с отвращением, и редактор подняла взгляд от экрана: – Прежде всего, Стив. Где он может быть, как ты считаешь? Кэт покачала головой: – Он всегда рано или поздно перезванивал. – Говоришь, он ушел на прогулку? – Не совсем, – вздохнула Кэт. «Ну что ж…» – и она пересказала Шейле теорию Стива и причину, по которой он решил «посмотреть» ферму Тони Уиллоуза. – Боже, какой настойчивый. Я и представить себе не могла. – Шейла смотрела в окно, обдумывая новую, в высшей степени абсурдную информацию. Кэт дополнила свой рассказ историей Мэтта Халла о преследованиях, которым его подвергли «красные люди», потом передала свой телефон Шейле, чтобы та прослушала сообщение Мэтта. – Шейла, я просто схожу с ума, так волнуюсь за них обоих. – Могу себе представить, – ответила начальница ровным тоном, не лишенным, правда, нотки неудовольствия оттого, что и ей теперь пришлось волноваться. В качестве примечания Кэт упомянула и Хелен Браун – девушку, которую они со Стивом встретили на выставке. Она описала записи Хелен, добавила, что брат девушки пропал без вести, якобы совершив самоубийство через две недели после последней записи у Редстоун-Кросс – и лишь тогда тон Шейлы изменился. – Какой ужас, – сказала она – и только. Вскоре Шейла заговорила снова, более слабым голосом: – Я понимаю, что особы с богатым воображением могут… – редактор попыталась успокоить Кэт улыбкой, но получилось так плохо, что Шейла быстро оставила попытку и закрыла разговор: – Дорогая, у меня через пять минут назначена встреча, и я совершенно не готова. Я должна кое-кому позвонить – это может подождать, пока я не освобожусь? Если ты вернешься в… допустим, в половине пятого, мы попытаемся добраться до сути дела. И я хотела бы показать эти фото одному человеку. – Конечно. – Думаю, тебе не стоит волноваться. Стива ты еще увидишь. – Шейла принялась вертеться в кресле, собирая бумаги и скользя компьютерной мышью – обычно это было знаком, что Кэт пора уходить. – Самое главное, милая, – не паниковать и не позволять воображению заходить слишком далеко, как у Стива. Я знаю в полиции кое-кого, кто в этом разберется. – Спасибо большое, Шейла. Прости, что побеспокоила. – Ни в коем случае – от этого наша работа только интереснее. Но все равно продолжай ему звонить – обрывы на той дороге бывают… коварны. 15 «Свои темы Тони Уиллоуз, как правило, выбирал, вдохновляясь „Старинными английскими поэмами и балладами“ М. Х. Мейсон 1908 года издания. Некоторые песни у Мейсон, в свою очередь, являются более поздними версиями того, что мы находим в „Английских и шотландских народных балладах“ Фрэнсиса Джеймса Чайлда и „Памятниках старинной английской поэзии“ Томаса Перси. Однако слова почти всех песен Тони Уиллоуза опираются на баллады Мейсон – самые кровавые и гротескные». Википедия Кэт открыла дверь своего дома в восемь часов, после второй встречи с Шейлой, на которой присутствовал детектив по фамилии Льюис – упомянутый «знакомый из полиции», немедленно прибывший по первому зову редакторши. Кэт не удивилась – сеть людей, управляемая Шейлой в Девоне, казалась бесконечной. После этого Кэт поехала на квартиру Стива, и, обнаружив, что тот до сих пор не вернулся, нанесла его родителям в их огромном диллмутском доме визит без предупреждения. Редж и Делия не могли связаться со своим драгоценным сыном (который, как выяснилось, звонил каждое утро) с предыдущего вечера, и, когда Кэт позвонила в дверь, его мать уже сходила с ума, что облегчило проникновение Кэт на борт корабля-матки, оснащенного шестью спальнями. По утверждению Реджа и Делии, они хотели позвонить ей, но не знали номера. Кэт встречалась с их сыном больше трех лет, но у родителей Стива по-прежнему не было способов связаться с ней в случае чего. В более благоприятной ситуации Кэт уделила бы время, чтобы проанализировать, о чем говорит эта коммуникационная неудача, но в этот раз просто вытянула из них обещание обзвонить друзей Стива и ушла. Предварительно она записала имена всех знакомых Стива, в кругу которых тот проводил все свое время. Их контактов у нее не было, но Редж и Делия знали родителей чуть ли не каждого из этих парней. Весь вечер она в беспокойстве сидела у телефона; к девяти детектив Льюис так и не позвонил, несмотря на обещание держать Кэт в курсе дела. Льюис терпеливо, хотя не без насмешки, выслушал рассказ Кэт о подозрениях Стива, записях Хелен, историях, фото и сообщении Мэтта Халла; она также переслала детективу фото Мэтта по его просьбе. Сообщение, оставленное Мэттом на автоответчике, он попросил сохранить на случай, если оно окажется «актуальным». Затем детектив пропал, чтобы, как он выразился, «поспрашивать» о Стиве. Любопытно, что перед этим Льюис заявил, будто знает Уиллоуза и несколько раз бывал на его ферме из-за повторных взломов и украденного сельскохозяйственного оборудования. Это оказалась банда из Плимута, уже некоторое время нападавшая на сельские дома в тех краях и наконец пойманная. Мысль, что Тони Уиллоуз может производить или продавать наркотики, Льюиса только насмешила: – Он всего лишь старик – немного ворчливый, но безвредный. Я был у него около года назад, когда кто-то слил топливо из одной канистры Тони: со здоровьем у него нехорошо, а дом уже давно разваливается. По-видимому, денег у него нет – он сто лет нигде не выступал и больше не получает отчисления. Если верить Льюису, увиденная Стивом «взлетная полоса» на самом деле – поле, которое Тони отвел, чтобы его сын там гонял на мотоцикле. «Так где же Стив?» Может быть, они со стариком Тони уже подружились и прямо сейчас курят самокрутки под старый альбом Witchfinder Apprentice, играющий в стереосистеме. Но эта картина в воображении Кэт быстро развеялась, когда она вспомнила рассказ Хелен – ту встретила недружелюбная пара с собаками. Незваным гостям на этой ферме никто не радовался. Дома в кабинете Кэт попыталась, насколько могла, отвлечься, и стала снова искать онлайн что-нибудь о Тони Уиллоузе и Редстоун-Кросс. Когда Мэтт Халл снова появился на горизонте, она заглянула в статью Уиллоуза на «Википедии»; когда Стив стал излагать свои теории, статья засияла в новом свете, и Кэт пробежала ее по диагонали, но так и не нашла ничего, что стоило бы более глубокого расследования. Однако теперь Стив отправился исследовать землю Уиллоуза и с тех пор не вернулся, и Кэт решила повнимательнее перечитать свою историю браузера. Успокоив мысли и взгляд, так и прыгавший по экрану ноутбука, Кэт узнала кое-что новое о добыче гематита и известняка в некоторых областях Брикбера с 1800-х до 1950-х. Крупнейший карьер находился возле Редстоун-Кросс, но найти о нем что-либо еще онлайн она не смогла. Кэт перешла к фансайтам с богатыми запасами статей о Тони Уиллоузе и Witchfinder Apprentice. Самым популярным таким сайтом была онлайн-энциклопедия фолк-музыки, признанная и рекомендованная многими музыкантами и критиками. Кэт пробежала взглядом биографическую справку группы: «От большинства современников в фолк-роке Witchfinder Apprentice отличал более мрачный тон музыки. Этот тон с самого момента основания группы в Уорвикшире (1966 г.) задавал Уиллоуз родом из Лемингтон-Спа… К 1969 году электронное звучание Witchfinder Apprentice стало жестче, чем у любой другой фолк-группы того времени: все чаще и чаще к уже записанной музыке добавляли контрапункт в виде мощных ударных для рок-арены. Великолепная гармония и запоминающиеся мелодии хора добавляли мягкости мрачным и трагическим балладам… К 1973 году значительное место заняла электрогитара в пониженном строе, придающая зловещее звучание песням, по-прежнему основанным на традициях английской народной музыки… Отказ сменить звучание на более светлое повредил коммерческому успеху, выпавшему на долю группы в период 1970–1973 гг. Многие музыканты группы также были недовольны новым мрачным направлением. „Тони с его мрачностью и тоской меня вымотал, – заявил в 1973 г. бывший басист Роб Прайор в интервью BBC. – Чем дальше, тем больше мне снились кошмары от его песен. Когда играешь это по шесть дней в неделю на репите, никаких наркотиков не надо – песни сами по себе бэд-трип“. Мнения большинства критиков сходятся на том, что зацикленность Уиллоуза и его музыки на безумии, кровавой мести, одержимости демонами, черной магии, колдовстве и преображении человека сверхъестественным образом оказалась единственной причиной, по которой группа сохранила свой культовый статус среди многих прогресив– и блэк-металистов на протяжении последующих десятилетий. Предтечей Witchfinder Apprentice следует искать скорее в хеви-метал, чем в фолк-музыке». Внимание Кэт привлек список песен с последнего альбома группы – «Друзья тьмы». Его записывали, когда дела Witchfinder катились под откос, а вышел альбом уже после весьма недоброго распада группы в 1978 году. «Старая черная Мэг». «Рогом сим призовите голодного червя». «Песнь о горе». «Смерть гордеца Ламкина». «Красотка Лизи убита». «Вы видели ли мой труп?» «Рыцарь, павший намедни».