Расторопная помощница по хозяйству сновала из комнаты в кухню и таскала подносы. При этом она легко повиливала нижней частью тела, однако двигалась по-прежнему плавно, как участница ансамбля русских песен и плясок. Невозмутимый хозяин дома все же дал слабину: покосился на Олино крутое бедро, когда та прошла близко. Олечка это заметила, на ее щеках расцвел нежный румянец, а на губах промелькнула довольная улыбка. Марианне стало очень-очень неловко. Впрочем, больше никаких авансов прислуге Петр Аркадьевич не делал. Он ел аккуратно, неторопливо, вдумчиво. К его манерам за столом придраться было невозможно. Марианна же решила, что демонстративно не прикоснется ни к каше с малиной, ни к оладьям, пока не вернется ее подопечная. Сложила руки на коленях, выпрямилась и задрала подбородок. Долго ждать не пришлось. Через пять минут в коридоре послышался топот, девочка ворвалась в столовую, плюхнулась на место и принялась быстро накладывать в тарелку всего и помногу. Отец перестал жевать и глянул на нее с неудовольствием. Даша насупилась и приступила к еде. Ложку она несла ко рту осторожно, как сапер, и ела медленно-медленно, стараясь не издать ни звука. Марианна одобрительно кивнула и с облегчением взяла ложку. — Сегодня зонтика не будет? — спросила Даша и выразительно скосила глаза на деревянную ручку, которая возвышалась над краем стола. Когда добросовестная Олечка сервировала обед, она принесла зонт и поставила его рядом со стулом Марианны, если той вдруг опять вздумается использовать нетрадиционные методы воспитания. — Думаю, обойдемся, — улыбнулась Марианна. — Какой зонтик? — насторожился Аракчеев. — Опять тот самый зонтик? Вы меня озадачиваете, Марианна Георгиевна. Зачем он вам за обедом? — Это игра такая, — торопливо ответила Даша. Ей тут же пришлось пожалеть, что она обратила на себя внимание. — Почему не ешь морковную запеканку? Она приготовлена специально для тебя. Не трогай оладьи. Сначала запеканка. — Пап, она ужасная. Я совсем, никак не могу ее есть. Меня тошнит от моркови, честно! — Терпи и привыкнешь, — отрезал Аракчеев. — Ты уже не ребенок, чтобы привередничать за столом. Марианна непроизвольно закатила глаза. Раньше она думала, что детям в семьях богатых людей позволено многое. Они лопают разные деликатесы — что душа пожелает! Пирожные, мороженое, икра, ананасы — ешь, не хочу! Слуги их одевают, умывают и убирают за ними бардак. Родители исполняют все их капризы, покупают им что угодно. В доме Аракчеева все оказалось совсем не так. Наверное, он какой-то неправильный миллионер. И при этом совершенно невыносимый родитель. Дальше стало хуже. Петр Аркадьевич принялся расспрашивать Дашу о ее успехах по разным предметам и сравнивал ответы с показаниями педагогов. Хмурился, неодобрительно качал головой, объяснял, что дочь делает не так. Стыдил, порицал, указывал и наставлял. У Марианны внутри все дрожало от возбуждения и с трудом подавляемого протеста. Ну почему он такой? Он же любит дочь. Конечно, любит! Но почему без конца критикует? Почему так боится похвалить ее? Нет, он сделал это раз или два — мимоходом, сухо. Просто отметил достижения, а затем опять принялся выговаривать за то, что она не хочет делать дополнительные упражнения и не читает ничего из внеклассного чтения. С каждой его фразой Даша сопела все громче, все ниже склонялась над тарелкой, а ее лицо делалось замкнутым и угрюмым. Отлично, господин Аракчеев. Просто превосходно! Еще месяц, другой, и ваш ребенок обзаведется комплексом неполноценности размером с Юпитер! Или станет завзятым невротиком. Когда Петр Аркадьевич начал рассказывать о дочке знакомого бизнесмена, которая в двенадцать лет имеет первый разряд по гимнастике, и математические олимпиады выигрывает, и на трех языках говорит — «вот с кого тебе стоит брать пример» — Марианна не выдержала. Ее рука сама потянулась к полированной ручке. Не давая себе времени на раздумья, она схватила зонтик и очень сильно ударила наконечником об пол — раз, второй, третий. На столе подпрыгнули и звякнули тарелки. Встревоженная Олечка заглянула в приоткрытую дверь. Петр Аркадьевич поперхнулся на полуслове и уставился на Марианну, как на ненормальную. А вот Даша заулыбалась во весь рот. — Это еще что такое? — поинтересовался Петр Аркадьевич ледяным тоном. Марианна взволнованно дышала и крепко сжимала лакированную ручку вспотевшими пальцами. Она удивлялась собственному поступку. Но нотации Аракчеева словно вернули ее в детство. Заставили вспомнить чувство беспомощности, стыда… Ребенком она болезненно переживала любые выговоры. Но теперь в ее силах было прекратить эту воспитательную пытку превосходством. Когда она работала в школе, то не давала ни родителям, ни учителям критиковать детей прилюдно. Мягко прерывала, уводила разговор в сторону… увы, не всегда успешно. Жаль, не было у нее тогда под рукой волшебного зонтика! — С вами все в порядке, Марианна Георгиевна? — С ней все в порядке! — ответила вместо нее Даша. — Она намекает, что ты неправильно ведешь себя за столом. Так раньше воспитывали дворян. Стучали на них палкой или звонили в колокольчик, когда они облажаются. — Вот как? — молвил Аракчеев недоверчиво. — Странный метод. Это вы мне сейчас… стучали? И что же я, по-вашему, делал не так? Теперь в его голосе появились уязвленные и слегка вызывающие нотки. Марианна пришла в себя и почувствовала прилив смелости. — Простите, Петр Аркадьевич, если я вас напугала, — она растянула губы в улыбке, — но у меня свои методы. Вы сами просили, чтобы я взяла на себя… воспитательные функции. Я сочетаю их с игрой. Да-да, у нас такая игра… с зонтиком. Мне подумалось, что вы будете не прочь в ней поучаствовать. Я вспомнила одно правило из старинной книги о хороших манерах… — Когда я ем, я глух и нем? — понятливо усмехнулся Петр Аркадьевич. — Вовсе нет. За столом разговоры следует вести легкие, приятные, не огорчительные ни для кого из присутствующих. Он откинулся на спинку и посмотрел на нее очень внимательно. Потом развел руками. — Вы правы. Прошу прощения. Привык не терять ни минуты. Обед — удобное время, когда можно что-то обсудить и решить. И конструктивная критика… — Ничего страшного, — прервала его Марианна, радуясь, что хулиганская выходка сошла ей с рук. — Мы с Дашей так и поняли, что это привычка руководителя к конструктивной критике. Верно, Даша? Он посмотрел на довольную дочь, на все еще немного напряженную учительницу, поиграл желваками и прищурился. — Думаю, нам следует еще раз обсудить ваши методы, Марианна Георгиевна, — в его словах ей почудилась угроза, и его зеленые глаза блеснули кровожадным блеском. 18 Обед закончился в молчании. Легкие и приятные разговоры вести никто не пожелал. Хотя Марианна попыталась, заметив: «Хм, а погода-то испортилась! Кажется, дождь собирается! На прогулку не выйти». Потом, честно играя свою роль, повторила то же самое по-английски. В ответ хозяин дома лишь кивнул, а Даша с сожалением посмотрела в окно. Марианна думала, что Петр Аркадьевич учинит ей расправу сразу после окончания трапезы. Но она получила отсрочку. Встав из-за стола, он озабоченно уткнулся в экран телефона, полистал сообщения, нахмурился и объявил: — Все же придется работать. Буду в библиотеке. Сейчас у вас по расписанию отдых. Как вы справедливо заметили, Марианна Георгиевна, на улице сыро, потому оставайтесь дома. Потратьте это время с пользой. Займитесь чтением. В программе у вас «Робинзон Крузо». Потом проверю, что Даша запомнила из прочитанного. Поставив задачу, он стремительно вышел из кабинета, на ходу набивая на экране телефона ответ. Даша и Марианна переглянулись. — На папу еще никто и никогда не стучал палкой, — сообщила Даша задумчиво. — Хорошо, что вы это сделали. Достало слушать про дочь его друга. Но, наверное, он рассердился и теперь вас выгонит. Жаль. Марианна нервно сглотнула. У нее все еще шумело в ушах, билось сердце и подрагивали руки, как будто она выдержала воздушную битву на бешеной скорости, а потом прыгала в джунгли с парашютом. — Это была шутка и игра. Уверена, твой папа все понял и не рассердился. Она натянуто улыбнулась, отодвинула тарелку и встала. — Давай поднимемся к тебе. Почитаем, как велел папа, и немного поиграем. Со вчерашнего дня в Дашиной комнате мало что изменилось. Разве что мусорные завалы стали обширнее. Марианна задумчиво провела пальцем по пыльной полке: — У себя в комнате ты сама убираешь? — Да. Хотя могла бы и Олька, все равно она балду пинает целыми днями… но папа не велит. Он хочет, чтобы я умела разное по дому. Ой, надо сегодня срочно порядок навести, а то он проверит и будет ругаться! Неохота, жуть… — Я тебе помогу. Но ты должна мне указывать по-английски, что делать. Ну, например, «Соберите журналы, пожалуйста», «Протрите пыль»… А завтра наоборот: я приказываю, ты делаешь. Даша радостно согласилась и следующие двадцать минут с удовольствием руководила Марианной. Когда она отдавала команды, в ее голосе проскальзывали безапелляционные интонации Петра Аркадьевича. Когда быстрая уборка была завершена, Марианна села рядом с Дашей на кровать и открыла книгу. — Теперь читать! Даша сморщилась. — Ненавижу этого дебильного Крузо-Кукурузо! Такая нудятина! — Ничего подобного! Видела передачу «Выжить любой ценой»? — Ту, где едят червяков? — Да. Крузо еще круче. — Тогда тем более не хочу читать. Марианна задумчиво потеребила деревянного божка на цепочке. — Моя подруга Виола — директор развивающего центра. Она ведет языковые курсы и литературно-театральный кружок. У них много книг на английском, дети читают их вслух, по ролям, и обсуждают. И ставят спектакли. На Новый год ставили как раз «Робинзона Крузо». Было очень… ржачно! Дети играли и попугая, и козу. А я была дикаркой Пятницей. У меня есть фотографии на телефоне. Вот, смотри! Это я с перьями в волосах и кольцом в носу. — Вы и правда тут ржачная! А это кто? Ха, прикольно! Даша с интересом пролистала фотографии, а когда вернула телефон, сказала с легкой завистью: — Хотелось бы там побывать! Я давно уже с другими детьми не общалась. Папа приглашает в гости друзей с детьми, но они все придурки и понтуются. Марианна укоризненно покачала головой. — Не надо обзываться, — мягко упрекнула она. — Возможно, они просто хотели произвести на тебя впечатление или стеснялись, поэтому вели себя… вот так. Но я попрошу твоего папу — пусть свозит нас на занятие к Виоле… или мы сами возьмем такси и съездим! Мы будем гостями и нам будут рады. Марианна очень воодушевилась своей идеей. И правда, разве это хорошо, что ребенок сидит на домашнем обучении без всяких на то оснований! Бедная, живет совсем без друзей в этом доме-музее… Так и самой можно стать угрюмым привидением.