Несколько минут Крей извинялся и оправдывался под смех Гвен. Это была настоящая ссора влюблённых в друг друга людей. — Ладно, я не виню тебя, ведь такова её сила — соблазнять всех своим взглядом: а ещё она безнадежная нимфоманка, — размахнув руками сказала Амелия, отчего Гвен немного засмущалась. — Прошу вас, не нужно так на людях говорить обо мне, — они посмеялись и обнялись. — Вы так выросли госпожа. В это время на другой стороне сада мадам Шейли разговаривала с неизвестным мужчиной. Спустя несколько минут, Гвен пригласила их пройти в имение: они оказались в помещении с парадной лестницей, отдалённо напоминающем вестибюль. Она тут же попросила снять верхнюю одежду и чувствовать себя как дома: её поведение было излишне трепетным, будто боялась сделать, что-то неправильно. Внутри имения стены были украшены многочисленными фресками и полотнами, украшающими стены. Одна живопись на стене заметно отличалась от других. Она висела на стене, наверху между лестницами, ведущих в разные стороны: на ней были изображены три молодые девушки, держащие в руках двух младенцев — Амелию и Алису. Неожиданно раздумья Крея прервал высокий статный мужчина, схвативший его за руку, когда тот хотел прикоснутся к фреске. На его левом глазу была черная повязка, а в руке он держал трость. — Не смейте прикасаться к ней, — сказал он грубым голосом. — Прошу вас отпустить мою руку. Пустота… в его взгляде не было видно ничего. Гвен тут же выбежала из гардеробной и поклонилась. — Простите меня за мою невнимательность, это я виновата, что не проследила за гостями, — мужчина посмотрел в её сторону, продолжая держать Крея за руку. — Почему от тебя пахнет Дрэкхемом? — мужчина приподнял подбородок и надавил тростью на его ногу. — Его запах отчетливо исходит от тебя. Крей не мог вспомнить это имя, кажется, он где-то слышал его. Амелия устала смотреть на это представление и топнула по паркету. — Виктор! — раздался сильный голос по стенам. — А, так это ты, понятно, — закончил мужчина и отпустил его руку. — Я тоже рада видеть тебя, Виктор, — он повернулся и посмотрел на неё, прищурившись. — Мамочка… — сказала Алиса, поднявшись по лестнице и подойдя к фреске. В этот момент из другой стороны лестницы вышла Мадам Шейли. — Слышала, вы уже успели познакомиться, — она была одета в домашнее черное платье с горжеткой. — Хочу представить вас друг другу. Виктор, это Крей — дворецкий госпожи Амелии, он равен тебе по статусу, прошу тебя не своевольничать. Услышав это, Виктор подвел руку к груди и наклонился с извинениями. — Крей, он главный в имении в моё отсутствие, хочу, чтобы ты не злился на него. Он был лучшим другом Дрэкхема — отца Амелии… — Должно быть вы проголодались с пути. — произнес Виктор и указал в сторону двери по коридору. — К вашему приезду мы накрыли на стол. Они шли по длинному коридору: на стенах были вывешены картины в разных стилях. — Вы любите рисовать? — спросил Крей, идущего впереди Виктора. — В детстве я часто был в гостях у Дрекхема. Его мать была известной художницей: неудивительно, что он пошел по её стопам. По сей день в моих глазах всплывает одна картина, — Виктор подошёл к одной из картин. — Он обожал рисовать и всегда улыбался с кистью в руках, весь вымазанный в краске. На картине был изображен мальчишеского возраста отец Амелии. — Папочка… — она улыбнулась и подошла к картине, тоскливо прикоснувшись рукой к рамке. — Я нарисовал её чуть больше месяца назад: подумал, что она должна быть здесь. Мадам Шейли стояла напротив и решила немного пройти вперед вдоль стен завешанных картинами. Пейзажи, натюрморты, живописи и… — Матерь божья! Гвен! — обомлела она и прикрыла рот руками. На стене висела картина в жанре Ню: обнажённая Гвен, играющая на скрипке. Все обернулись на картину, и Амелия не зная, что делать: прикрыла Крею глаза. — Какие же взрослые всё-таки мерзкие! — сказала Алиса, крепко обняв своего кролика и отвернув голову, — Гвен рассмеялась и почесала голову, держа её за руку. — Ну, это ведь искусство! Не нужно закрывать глаза на красоту, созданную богом, — она подошла и отодвинула руки Амелии от глаз Крея. — Виктор хотел нарисовать что-то экстравагантное, вот я и решила раздеться перед ним! — Должен сказать, вы очень смелая девушка, — сказал ей Крей, рассматривая картину. — Я куда смелее чем ты думаешь… — Довольно! — Амелия поспешила пройти в гостиную подталкивая своего дворецкого со спины. — А ты что думаешь, Виктор? — спросила его мадам Шейли, решившая рассмотреть картину с другой стороны: это оказалось даже интереснее, чем она думала. — Не вижу ничего постыдного — мы знакомы много лет и состоим в теплых отношениях. — Я обязан ей своей жизнью… «Женское тело — грех, но не яблоко. Не стоит противиться тому, чья красота была сотворена богом…» Они прошли в гостиную: теплый свет от камина, большой деревянный стол, герб семьи Амелии над камином и темно — золотая софа с лежачим на ней котом по кличке — Росси. На гербе семьи было изображено Солнце, позади которого женщина, тянущаяся к небу: её глаза были закрыты повязкой. — Прошу всех к столу! — сказала Гвен, раскладывая столовые приборы. Запах крепкого кофе разносился вокруг — любимый напиток Виктора. На столе также стояло красное вино и резная шкатулка. — Что в ней? — указав на неё пальцем спросила Амелия. — Не припомню, чтобы в них хранили что-то сладкое, — Виктор подошел к столу и взял шкатулку в руку. — Это подарок твоего отца. Я пообещал ему, что подарю его на твое совершеннолетие. Амелия медленно протянула руки к шкатулке: она пыталась открыть её, но безуспешно. — Почему я не могу открыть её, что там? — Дрэкхем говорил, что ты единственная сможешь открыть шкатулку, — Удивился Виктор, а затем поднес руку к подбородку. — Хотя, зная его любовь к сокрытию всех тайн: могу предположить, что нужно соблюсти некое не сказанное им условие… Золотой дворец. Вечер. — Эгберт, всё готово? — волнующимся голосом спросила его Александрия. — Да, дочь моя: горожане в безопасности, стража наготове. — Нет, Эгберт. Уведи стражу к остальным, я не хочу видеть гору трупов у своего трона. — Александрия, нет! — Это приказ королевы! — ответила она незыблемо, держа за руку своего отца, а затем ударила себя по груди. — In nome della famiglia! Александрия ушла за угол, а Эгберт продолжил перетаскивать бочки с порохом. Она прошла в свою спальню и порывшись немного в ящике у кровати — взяла оттуда маленький лист бумаги. — А ведь, когда — то, ты писал стихи… Она посмотрела в Зеркало и её глаза в темноте засияли сиренью. — Я никогда не забывала тебя, Фламиргус… Глава 11 — "Во имя семьи" — Кто эта женщина? — Крей с интересом рассматривал семейный герб отца Амелии. — Богиня, — твердо и кратко ответил Виктор. — Она является родоначальником семьи Регасталис: её имя передавалось от поколения к поколению внутри семьи. Ходит молва, что она явится тому, кто назовет её. Выйдя замуж за Дрекхема, Александрия не взяла его фамилию, иначе бы подвергла себя и свою дочь большой опасности. Прознав про их истинную силу, многие великие кланы объявили им войну. Они убивали всех, у кого глаза сияли золотом. Под их тиранией сотни взрослых и детей были убиты… — Он заплатил высокую цену, дабы остановить это кровопролитие и спасти свою семью. Амелия является его дочерью, посему, унаследует силу и проклятие… Виктор рассказал эту небольшую историю, повествующая о событиях за сотню лет до того, как Дрехкем встретил Александрию. — Мой отец был настоящем героем, был бы он сейчас жив, нам бы ничего не угрожало. На другом конце комнаты висел портрет её отца, гордо стоящего с посохом. Высокий статный мужчина крепкого телосложения. Светлые волосы и вышитый золотом сюртук. Большой кулон — закрытый глаз, обрамленный лучами Солнца. Снизу белой краской было написана дата: «251 год от Первого заката». Этот портрет был написан ещё в то время, когда все жили в мире. — Никто и не мог помыслить, что пройдут года и Великий клан будет обречён на истребление…