Но уйти мне не дали, Бастиан схватил за плечи и притянул ближе. Стало так тепло, что части меня захотелось муркнуть и свернуться клубочком на груди парня, но постыдный порыв был жестоко задавлен в зародыше. – Я не могу сидеть и ждать, что добрый дядя Кейман меня защитит, – уже без издевки произнес огневик. – У меня есть люди, которые зависят от моих решений. Тысячи, сотни тысяч людей, работающих на Дом ди Файров. В моих руках власть над стихией. Ты представляешь, что случится, если Акорион получит стихии? Он уже подчинил себе Эрстенни, фон Эйры долго не продержатся. Уотерторн – темная лошадка, но пока вода и огонь не сдались, с богом еще можно сражаться. Если он получит нас, твой Кейман окажется в могиле раньше, чем успеет сообразить, что происходит. – Но он же не дурак! Ты думаешь, Крост ничего этого не понимает? – Я не могу полагаться на догадки. Поэтому я ищу союзников. Ты – его слабость, выясни, что он планирует. Ты можешь найти способ убить Акориона. – Его даже Кейман только запер на Земле. Не думаю, что бога можно убить. – Должен быть способ. Акорион не появился из ниоткуда, а то, что рождается, может умереть. Если ты не найдешь способ, его не найдет никто. Вот здесь… Он почти ласково убрал с моего лица прядку волос и скользнул горячими пальцами по лбу, спустился к носу и губам. – Здесь сохранено то, что нам нужно. Я покачала головой, так отчаянно и испуганно, что Бастиану пришлось крепче прижать меня к себе. – Не проси вспоминать ее жизнь. Я не хочу превращаться в нее. Я не хочу исчезнуть. – Ты не исчезнешь. Но он убил Таару, понимаешь? Убил богиню. Нам нужно знать, как именно. Информация, Шторм, и союзники. Вот что сейчас нужно. – И для этого ты устроил цирк с соревнованием. Зачем тебе Габриэл? – Его отец в Совете магов. – А Марс? – Его мать – судья во Флеймгорде. – Кристоф? – Старший брат близок к Эрстенни. – Берген? – Его отец из Фригхейма. Вхож в Дом ярла. – Знаешь, унизить преподов – не самый лучший способ найти союзников. – Унизить? Да Крост костьми ляжет, чтобы вышла ничья. Забудь об испытаниях! Забудь о школе, дурацких балах и прочей ерунде! Мы на пороге войны. Ты чуть подальше, а я уже в нее ввязался, и у меня нет шансов отсидеться за чужими спинами. Я высвободилась из его рук – и тут же пожалела. Рядом с этой ходячей грелкой было куда лучше, чем под порывами осеннего грозового ветра. Теперь уже я подошла к самому краю скалы, сжимая в руке колбу с крыльями. У ног клубился черный туман. То ли часть грозы, то ли магия вырвалась на волю. – У меня есть книги… – глухо сказала я спустя, казалось, целую вечность. – О богах. Король подарил. Я не знаю, насколько правдивые, но книги и сны – единственные источники информации о Тааре. Если в них не найдется ничего, что поможет тебе, не проси вспомнить прошлую жизнь. Я на это не пойду. – Хорошо. Услышанное с трудом укладывалось в голове. Мир вокруг слишком стремительно менялся. От горничной до адептки Школы Темных за пару недель. От адептки до воплощения богини всего лишь год. Всего-то двенадцать месяцев назад я точно так же смотрела на Бастиана, целовала его и чувствовала только непреодолимое желание как следует вдарить по белобрысой башке огненного короля, чтобы поставить оставшиеся мозги на место. Сейчас желание было очень похожим. Только речь шла о вещах, которые я не понимала. Его стихия, его род, его ответственность, очевидно, давящая невыносимым грузом. Вынуждающая вступать в войну, о которой большинство в Штормхолде и не подозревает. А еще я поняла, что очень скоро Акорион рассмотрит в Бастиане противника, и тому придется несладко. – Ладно. Ты, ди Файр, совершенная скотина. Самовлюбленный, самодовольный, наглый, неадекватный, заносчивый козел. Бастиан закатил глаза. – Но второй раз умирать уже слишком. Я подумаю, как тебе помочь, но я клянусь, если ты еще хоть раз сделаешь что-то типа того, что сделал сегодня, если хоть раз сделаешь больно, я лично выдам ключи от твоей спальни Акориону и буду аплодировать в процессе, ясно?! – Тебе придется сначала заполучить ключи самой, – задумчиво глядя в небо, отозвался Бастиан. Гроза стихала. Волны реки все еще бились о скалы, поднимая в воздух за нашими спинами тучи брызг. С утеса открывался шикарный вид на долину и горы. Где-то вдалеке виднелись небольшие огоньки теплого света: в школе все еще гремел бал. Я все же чувствовала легкую зависть по отношению к тем, кто сейчас кружился под музыку в красивом зале, пил игристое вино и обсуждал последние школьные сплетни. Их не заботили темные боги и войны, их не мучила собственная душа, в их жизнях, во всяком случае у большинства, все было просто и понятно. Сколько это продлится? И что станет с Штормхолдом еще через год? Мы сидели привалившись спинами к большому камню. Мне хотелось досидеть до рассвета, полюбоваться нежными красками, но в то же время внутренний голос уговаривал вернуться. И потому что Кейман мог разыскивать меня, чтобы выяснить, почему мы с Габриэлом не пришли на бал. И потому что с Бастианом говорить было уже не о чем, а молчать – еще не о чем. В наушнике играла мелодичная песня, в слова которой я никогда толком не вслушивалась. На Земле музыка была моим миром, убежищем. Только сейчас, решившись включить плеер, я поняла, как ее не хватало. Я жалела, что отдала один наушник Бастиану. Скоро плеер разрядится, и последняя ниточка, соединяющая меня с Землей, навсегда оборвется. Я досижу до этого момента, чтобы выбросить плеер со скалы, в темные воды, несущиеся вниз неудержимым потоком. – О чем здесь поется? – спросил ди Файр. – Об ангеле. Девушка любила мужчину, а он не ответил ей взаимностью. И она умерла, стала ангелом, который хранит его жизнь. А он даже не знал об этом. Ей пришлось учиться радоваться за него, наблюдая со стороны за чужой счастливой жизнью. – Песня красивая, – чуть подумав, сказал Бастиан. Я обалдела, пожалуй, даже больше, чем когда увидела дракона перед носом. Ди Файр ценит искусство и романтику? – А смысл – дерьмо. Нет, все в порядке. Он все еще огненный козел. – Почему ты не можешь быть нормальным? – спросила я, повернув голову. – Ты ведь иногда бываешь таким… не знаю, понятным. Не сволочью. Переживаешь за Брину, сожалеешь об Эйгене. Почему тебе нужно всех отталкивать, Бастиан? Ты можешь хоть иногда быть настоящим? Его губы вдруг оказались очень близко, опалили огнем, от которого моментально стало жарко. Если в книгах у героинь во время поцелуев в животе порхали бабочки, то у меня в такие моменты тлели угольки в груди. – Может, я могу попробовать… Близко-близко. Стоило только поднять руку – и можно было коснуться его груди, там, где под тонкой рубашкой белел шрам, превративший огненного короля в единственного существующего на свете дракона. – Попробуй… – справившись с дыханием, ответила я. Потом фыркнула и добавила: – С Катариной. Принцесса, я уверена, будет счастлива. Выдернула наушники, поднялась и запустила их вместе с плеером куда подальше. Раздался негромкий плеск – и вот пресловутая ниточка с Землей растворилась в ночных водах, пошла ко дну, вместе с попыткой Акориона в очередной раз меня напугать. Одной из немногих неудавшихся. Бал Огня закончился. Пора возвращаться в школу. Глава 8 Я в небольшом помещении, чем-то напоминающем зал музея. Витрины со стеклянными дверцами, а в витринах – украшения. Изящные, какие-то неземные, необычные. С поблескивающими в слабом свете факела черными опалами. Коллекция Таары? С интересом прохожусь вдоль ряда витрин и шкафов, рассматривая диадемы, кольца, серьги, кулоны и даже шкатулки. Некоторые места пустуют, будто украшения вытащили из шкафов. Так оно и есть: в ряду гребешков не хватает одного, а на полке с книжными закладками свободно центральное место. Я не хочу привлекать внимание, поэтому со скучающим видом останавливаюсь у полки с кулонами и глазами ищу тот самый, из странного сна о черных деревьях. Но его здесь нет. – Нравится? – Бархатистый голос Акориона прокатывается по залу. – Красиво. Но однообразно. – Да, я тоже считаю, что коллекцию пора оживлять. Какие камни тебе бы хотелось? Впрочем, погоди… дай мне шанс сделать сюрприз. Меня передергивает от мыслей о сюрпризах Акориона. Я не хочу к нему поворачиваться, бездушные украшения приятнее, чем темный бог, пусть он и безумно красив. – Как прошел твой бал? – А ты будто не знаешь. Акорион смеется. Обманчиво добродушный смех. – Я был занят. Так что? Тебе нашлась пара? Удалось повеселиться? – Не люблю заводить интрижки. Но вечер получился интересным. – Я постараюсь не бросить тебя на твоем следующем балу. Прости, любовь моя, те дела не терпели отлагательств. Хочу извиниться и подарить тебе что-нибудь. Выбери украшение.