Просто взять и сдаться на глазах у всей школы. Сдаться более сильному противнику. Простое решение, принять которое придется. – Твоя проблема, Таара, что ты боишься бить в полную силу. Отбрось чувства, забудь, что я твой брат. Разбуди в себе ярость к противнику – тогда ты победишь. Акорион улыбается и протягивает мне руку. Задница ноет от жесткого приземления, а меч вообще валяется где-то в стороне. – Ну же, детка, ты ведь все умеешь. Мы сто раз тренировались, давай, покажи, на что способна. Представь, что я – то, что ты ненавидишь, найди в себе злость. Я снова вскидываю меч, когда Акорион идет в атаку. Как послушная ученица, стараюсь отыскать в глубинах души эту ярость, о которой он говорит, но там только досада. Я не воин, можно потратить годы, как это сделал брат, и обучить меня всем премудростям поединков, но для настоящего боя внутри должен гореть особый огонь. А у меня, кажется, даже угольки не тлеют. В очередной раз ловкая подсечка сбивает меня с ног. В грудь упирается острие меча, а брат, глядя сверху вниз, укоризненно качает головой. – Ты не стараешься, Таара. Ты проигрываешь бой еще не взяв меч в руки. Я же вижу по глазам. Все думаешь, какой я умелый и насколько бесполезно тебе со мной тягаться. Нельзя сдаваться. Ты не способна на это. Ты сильнее, чем те, кто бросают мечи в надежде на пощаду. Я смотрю на ступеньки замка за спину Акориона и вижу Кроста. Муж стоит облокотившись на перила, задумчиво смотрит за нашей тренировкой. Иссиня-черные волосы собраны в тугую косу. Пожалуй, сейчас он особенно красив, но я вдруг с удивлением чувствую, как что-то в груди обжигает. Его не было столько времени! Воспоминания о брачном ритуале и первой ночи после него накатывают, как штормовые волны на песчаный берег. Он просто исчез наутро… я проснулась в новой комнате, которая должна была стать семейной, в одиночестве, а он исчез, наказывая меня за слабость, за нежелание этой проклятой свадьбы! В ярости я отпихиваю меч брата рукой и вскакиваю на ноги. С лица Ясперы сошла самодовольная усмешка, а в глазах появился опасный блеск. – Хочешь играть дальше? Я смотрела на демоницу и видела попеременно то ее, то Акориона, не понимая, где реальность смешивается с чужими воспоминаниями. Телом сейчас управляла не совсем я, оно словно знало больше, чем разум. Мой меч встречал удары Ясперы, наносил ответные, а я двигалась так, словно за плечами тысячи боев. И в душе полыхала ярость, не имеющая ничего общего с реальными чувствами Деллин Шторм. Душа Таары, ее воспоминания и эмоции отравляли меня, превращали – пусть даже на те несколько минут, что длился бой, – в темную богиню. На глазах появляются слезы не то злости, не то обиды. Акорион говорил, бой – это танец, но на самом деле он больше напоминает занятие любовью. Когда нет времени на размышления, есть только двое – и мир, который принадлежит этим двоим. Когда каждая эмоция играет или за, или против тебя. Когда тело само знает, как двигаться, а внутри с каждой минутой разгорается пламя, грозящее вот-вот вырваться на свободу. И непонятно, что чувствуют по отношению друг к другу противники. Они думают, что ненависть, но порой кажется, что нет любви сильнее, чем между теми, кто бьется насмерть. Я наношу удар за ударом, уворачиваюсь от ударов брата и остервенело сражаюсь не столько за победу, сколько с собственными демонами: обидой, злостью, желанием показать наконец Кросту, что несмышленая девочка, которую он назвал женой, уже выросла и достойна его. Еще чуть-чуть, и, кажется, я превращусь в темный огонь, который дотла сожжет опостылевший замок и демонов лес. Яспера была в тысячу раз сильнее адептки Деллин Шторм, но в миллион раз слабее богини смерти Таары. И мне кажется, что-то такое демоница увидела в моих глазах в один миг, когда мечи скрестились над нашими головами, а противный лязг металла совпал с далеким раскатом грома. Развернувшись, я ударила ее по ногам, повалив на землю. Трибуны взорвались криками, улюлюканьем и свистом. – Да! – расхохотался брат. – Вот теперь это моя девочка. А я все не свожу глаз с Кроста, жаждая найти в его взгляде ответы на бесчисленные вопросы. Убираю меч от горла Акориона и бросаю на землю. Брат поднимается и сгребает меня в объятия. Он совершенно счастлив, как только может быть счастлив мастер, которого только что превзошел ученик. Хотя не так… победил. Вряд ли превзошел. – Ну, как ощущения? Я осторожно улыбаюсь. Сердце постепенно сбавляет темп. – Как будто снова появились крылья… Я смотрела на Ясперу, лежащую на земле, и чувствовала, как подкашиваются колени. Все мое существо было подчинено контролю над магией, чтобы она не вырвалась на волю, как это уже бывало на тренировках, и, кажется, я слегка перестаралась. Если тьма не может проявиться внешне, она будет разрушать тебя изнутри. Меч Ясперы валялся рядом с ней на траве, а Вингорд уже показывал трибунам жест, означающий конец боя. Выбросив свое оружие, я протянула демонице руку. И мне даже показалось, что Яспера примет помощь, поднимется и натянуто улыбнется, а я вернусь к своим и получу снисходительное одобрение Бастиана и укоряющий взгляд Кеймана за то, что снова не сдержалась. Но демоница снова удивила. В мощном прыжке она сбила меня с ног, и мы не очень дружным, но очень матерящимся комком покатились по траве. Кажется, мы даже успели отвесить друг другу парочку хороших пощечин, когда подоспели Вингорд, Кейман и Бастиан. Последний почему-то схватился за Ясперу, а Кейман оттащил меня. – Все, девочки, хватит, рукопашной в правилах не было! – рявкнул Кейман. Но мы уже и сами не рвались в новую драку. Порыв сошел на нет. Яспера приглаживала волосы, в которые я вцепилась, а я вытирала с губы кровь. – Что будем делать, господин директор? – растерянно взглянул на Кеймана тренер. – Обнулим счет боя? – Нет. Они больше не будут. Это была… мм-м… минутная слабость. Сейчас девушки извинятся друг перед другом и разойдутся, верно? Эта фраза прозвучала таким тоном, что ослушаться ни у кого не возникло мысли. Мы с Ясперой хором пробормотали извинения, под пристальными взглядами пожали друг другу руки, и явно выдохнувший с облегчением Вингорд объявил: – Победа за адепткой Шторм! Никогда мне еще так не хлопали. Даже когда я вылила на Бастиана стакан апельсинового сока. – На поле боя приглашаются магистр Крост и адепт ди Файр… гм… да… вы уже здесь. Что ж, прошу! Первый удар прозвучал, когда я села на скамейку. После поединка меня все еще потряхивало, а два жестких падения отдавались болью во всем теле. Но даже занятая страданиями по синякам и ссадинам, я не могла не восхититься красотой настоящего боя. Это было так, словно тьма и пламя вступили в противостояние. Бог стихий, в руках которого обычный меч превращался в смертоносное оружие, совершенно спокойный и холодный. И огненный король, такой же, как пламя: стремительный, безжалостный. Оба удивительно красивы. Оба знали свое дело на отлично. Оба стремились победить, и никто не хотел уступать. Только сейчас, глядя на то, как бьются Бастиан и Кейман, я поняла, о чем говорил Акорион в видениях. Бастиан не выходил с мыслью о том, что Крост сильнее. Он знал, что перед ним бог, но при этом все равно собирался побеждать. Я вдруг охнула, почувствовав, как неожиданной болью пронзило все тело. Мой вскрик совпал с очередным ударом мечей и остался незамеченным, но новый спазм почти лишил сознания. От боли потемнело в глазах. Черт. Неужели я слишком сильно ушиблась? Голова закружилась так, будто я залпом выпила всю бутылку игристого. Пробираясь к выходу с трибун, я едва разбирала дорогу, а когда оказалась вдали от поля, что было сил рванула к школе. Вряд ли я понимала, куда именно несусь: к лекарю или к себе, просто каждый взрыв криков и улюлюканья рождал новую волну боли, теперь уже в голове. К тому моменту, когда я вошла в замок, сил почти не осталось. Я опустилась на пол у подножия лестницы, откинувшись на перила и тяжело дыша. По венам словно пустили кислоту. Каждая клеточка тела горела, я расчесывала руки, пытаясь добраться до источника боли, граничащей с зудом, но только оставляла на коже набухшие красные следы от ногтей. Из груди вырвался сдавленный отчаянный стон. – Стой! – услышала чей-то голос. Перед глазами все плыло, но сквозь кроваво-красное марево я различила Бастиана, опустившегося рядом со мной на колени. Нет… черт, этого не может быть, он там, на поле боя. Это – очередной кошмар, иллюзия воспаленного мозга, измученного снами темного бога. Я попыталась отползти от него, но кошмар оказался на удивление сильным. Пальцы огневика сомкнулись у меня на лодыжке. – Стой, я сказал! Из последних сил я рвалась и брыкалась, как бешеная кошка, но силы были слишком неравны, а еще оставшихся капелек самообладания лишала боль. Слезы уже не подкатывали к горлу, они пролились на щеки. Меня трясло, как при лихорадке. – Ну, тихо, тихо… сейчас пройдет. Деллин, не брыкайся… сейчас все пройдет. Ничего страшного не происходит. – Мне больно, – с трудом прохрипела я. – Знаю. Я знаю. Сейчас все закончится. Даже если он подразумевал под «все закончится» смерть, то сейчас я была согласна и на нее. Если вдуматься, это такое блаженство: закрыть глаза, провалиться в темноту и не чувствовать больше раздирающей изнутри боли, не задыхаться от обжигающего легкие воздуха. – Добро пожаловать в мой мир, – пробормотал Бастиан, одной рукой удерживая меня, а второй вытаскивая пробку из какого-то флакончика. К губам прижалось холодное стекло, а рука ди Файра сжала волосы на затылке, вынуждая запрокинуть голову. – Пей. Я попыталась не то протестовать, не то сказать, что выпью сама, но холодное зелье полилось в горло, и я закашлялась. Бастиан выбросил флакон, который со звоном ударился об пол и, кажется, разбился, а затем перехватил меня поудобнее. – Вот по почкам можно было и не бить, – прошептала я. – Да я вообще по заднице метил, – фыркнул парень. – Что за… я… Мы сидели прямо на холодном полу в холле, но его это никоим образом не волновало. А у меня перед глазами все плыло и качалось.