— Как бы не так. Теперь ты работаешь на меня. Ты обязан меня защищать. Перевозить с места на место. Исполнять разовые поручения. В случае необходимости — но только в случае крайней необходимости — набьешь морду тем, кому давно следовало набить морду. В случае моей смерти ты обязан отбыть по мне бдение — хотя сильно сомневаюсь, что дело до этого дойдет. Со своей стороны я заверяю, что позабочусь об удовлетворении всех твоих нужд. — Он тебе мозги парит, — потерев заросший рыжей щетиной подбородок, сказал Бешеный Суини. — Он жулик. — Просто клейма ставить негде, — сказал Среда. — Именно по этой причине кто-то и должен за мной приглядывать. Песня в музыкальном автомате закончилась, разговоры смолкли сами собой, и на секунду в баре воцарилась полная тишина. — Кто-то мне говорил, что если все разом замолчали, значит сейчас либо без двадцати чего-нибудь, либо двадцать минут чего-то. Суини ткнул пальцем вверх и в сторону: над барной стойкой висела еще одна крокодилья башка, с безразличным видом сжимавшая в массивных челюстях циферблат. Часы показывали 11:20. — Ну вот, — сказал Тень. — Хрен его знает почему, но именно так оно и есть. — Я знаю почему, — тут же подхватил Среда. — Допивай свой мед. Тень опрокинул стакан и осушил его в один прием. — Может, имело бы смысл подавать его со льдом? — поинтересовался он, поставив стакан на стол. — Как бы хуже не вышло, — отозвался Среда. — Жуткое пойло. — Ага, — согласился Суини. — А теперь, джентльмены, прошу простить, но у меня возникла насущная необходимость пустить долгую золотистую струйку. Он встал из-за стола и вышел. Господи, вот это оглобля, подумал Тень, в нем же два метра с гаком. Официантка вытерла со стола и собрала тарелки. Среда попросил ее повторить каждому — только на сей раз мед для Тени пусть будет со льдом. — Ну, в общем, — Среда вернулся к неоконченному разговору, — таковы требования твоего работодателя. — А как насчет моих требований к работодателю? — поднял голову Тень. — Валяй, с удовольствием выслушаю. Официантка принесла стаканы. Тень отхлебнул меда со льдом. И впрямь вышло хуже: лед только усиливал кислый привкус и после каждого глотка оставлял во рту неприятное послевкусие. Впрочем, успокоил себя Тень, судя по всему, градусов здесь немного. Напиваться ему сейчас не стоит. Пока не стоит. Он набрал полную грудь воздуха. — Ну, ладно, — начал Тень. — В общем, жизнь моя, которая три последних года была весьма далека от идеала, только что самым внезапным и явным образом сделала поворот к худшему. Есть несколько вещей, которые я должен сделать в самое ближайшее время. Во-первых, попасть на похороны Лоры. Я хочу с ней попрощаться. Уладить все ее дела. Если ты по-прежнему настаиваешь на том, что хочешь взять меня на работу, для начала я хочу получать пятьсот долларов в неделю. — Цифру он назвал первую, какая пришла в голову. Среда смотрел на него с прежним бесстрастным выражением лица. — Если все у нас с тобой пойдет нормально, через полгода поднимешь ставку до тысячи в неделю. Он перевел дух. Это была его самая длинная речь за последние три года. — Ты сказал, что мне, возможно, придется применять силу. Так вот, силу я буду применять только против тех людей, которые попытаются применить ее к тебе. Но калечить людей забавы ради или выгоды для не стану. У меня нет никакого желания возвращаться в тюрьму. Одного раза мне хватило вполне. — Это понятно, — сказал Среда. — Так что второго раза не будет, — Тень допил мед, и где-то на заднем плане в мозгу у него зашевелилась мысль: а не мед ли виной тому, что он эдак разговорился? Однако слова текли из него сами собой, как вода, что фонтаном хлещет вверх, летом, из пробитого гидранта, и при всем своем желании остановиться он уже не мог. — Ты не нравишься мне, мистер Среда, или как там тебя зовут по-настоящему. Ты мне не друг, и я тебе тоже не друг. Я понятия не имею, как ты сумел выбраться из самолета так, что я тебя не заметил, — и как ты выследил меня потом. Но деваться мне сейчас некуда. Когда работа кончится — все, разбежались. Если попытаешься меня кинуть — то же самое. А до той поры я согласен на тебя работать. — Прекрасно, — подытожил Среда. — Значит, договорились. Контракт вступает в силу прямо сейчас. — Что он там делает? — повернул голову Тень. На другом конце зала Бешеный Суини кормил музыкальный автомат четвертаками. Среда плюнул себе на ладонь и протянул руку. Тень пожал плечами. Потом тоже плюнул себе на ладонь и взял протянутую руку. Среда тут же начал давить. Тень ответил тем же. Через несколько секунд он почувствовал боль. А еще через несколько секунд Среда ослабил хватку — и высвободил руку. — Хорошо, — сказал он. — Хорошо. Очень хорошо. Теперь еще стаканчик этого гребаного вонючего меда для закрепления сделки, и дело сделано. — А мне «Сазерн комфорт» с колой, — подхватил отлепившийся наконец от музыкального автомата Суини. Автомат начал играть «Зачем это солнце?».[9] Интересно, как эта песня вообще попала в музыкальный автомат, подумал Тень. Редкий случай. Хотя, с другой стороны, то же самое легко можно сказать обо всем нынешнем вечере. Тень подобрал лежащий на столе четвертак, при помощи которого чуть раньше пытался сыграть в орлянку, и зажал его между большим и указательным пальцами правой руки, поймав себя на том, сколько радости может доставить человеку одно только ощущение настоящей свежеотчеканенной монетки. Потом он сделал вид, что переложил ее в левую руку одним ловким движением, — а на самом деле вжал поглубже в ладонь правой. Его левая ладонь сомкнулась на воображаемом четвертаке. Потом он взял еще один четвертак, правой, точно так же, между указательным и большим пальцами, и сделал вид, что уронил его в левую руку — уронив при этом в правую, так, чтобы он ударился об уже лежавший там четвертак. Сам этот звук должен был послужить дополнительным подтверждением тому, что теперь обе монеты лежат у него в левой руке, при том, что лежали они обе в правой. — Что, фокусы с монетами показываешь? — выкатив подбородок вперед, так что рыжая щетина встала торчком, спросил Суини. — Ну, если дело у нас дошло до фокусов с монетами, тогда смотри сюда. Он взял со стола пустой стакан. Потом вытянул руку и достал прямо из воздуха золотую монету, большую и блестящую. И бросил ее в стакан. Потом достал из воздуха еще одну монету, подкинул ее, подставил стакан, и она звякнула о первую. Потом он вынул еще одну — из пламени горящей в настенном бра свечи, вторую — из щетины у себя на подбородке, третью — из пустой левой руки Тени, и тоже побросал их в стакан, одну за другой. Потом он пересыпал липкие монеты из стакана в карман своего пиджака — и похлопал по карману, чтобы продемонстрировать, что там пусто. — Вот так-то, — сказал он. — Вот это я называю хорошим фокусом. Тень, который пристально следил за каждым его движением, наклонил голову набок. — Покажи, как ты это делаешь. — Я это делаю, — сказал Суини с таким видом, будто выдавал самую страшную тайну на свете, — лихо и стильно. И по-другому не умею. И беззвучно затрясся от смеха, ощерив редкие зубы и раскачиваясь на каблуках. — Согласен, — кивнул головой Тень, — лихо и стильно. Я тоже так хочу. Если судить по той технике, что описана в моей книжке, ты, вероятнее всего, спрятал монеты в той же руке, где был стакан, а потом ронял их по одной в стакан, а нам показывал — правой рукой — одну и ту же монету. — Загребешься с этой твоей техникой, — сказал Бешеный Суини. — По мне так проще доставать их из воздуха, и все дела. Тут вмешался Среда: — Твой мед, Тень. Я сохраню верность «Джеку Дэниэлсу». Что же касается этого ирландского халявщика… — Бутылочного пива, если можно, темного, — тут же подхватил Суини. — Значит, говоришь, халявщик? — Он поднял стакан с остатками коктейля и развернулся к Среде. — Да минует нас буря и да оставит нас без ущерба и в добром здравии! — возгласил он и опрокинул стакан в глотку. — Прекрасный тост, — сказал Среда. — Жаль, бессмысленный. Перед Тенью поставили очередной стакан с медом. — Мне что, обязательно это пить? — Боюсь, что так. Для закрепления сделки. Первая колом, вторая соколом, третья мелкой пташкой. — Дерьма до кучи, — сказал Тень и опорожнил стакан двумя большими глотками. Во рту расцвел удушливый букет медового маринада. — Ну вот и все, — сказал мистер Среда. — Теперь ты мой. — Так как же все-таки, — вклинился Суини, — хочешь ты узнать, как я делаю этот фокус? — Хочу, — ответил Тень. — Что, в рукаве держишь? — В каком еще, на хрен, рукаве, — фыркнул Суини, раскачиваясь и подскакивая на месте, и сделался похож на долговязый небритый вулкан, вот-вот готовый взорваться от восторга по поводу собственного великолепия. — Все просто, как два пальца об асфальт. Побьешь меня, скажу. Тень покачал головой. — Я пас. — Вот ни фига себе, — сказал Суини, обращаясь ко всему залу. — Старик Среда нанимает себе гориллу, а у парня керосину не хватает даже на то, чтобы кулаки из жопы вынуть. — Я не стану с тобой драться, — повторил Тень. Суини продолжал раскачиваться на пятках, на лбу у него выступила испарина. Он поправил козырек бейсболки. Потом вынул из воздуха очередную монету и положил ее на стол. — Чистое золото, ежели что, — сказал он. — Победишь или проиграешь, — а ты проиграешь — не важно, она твоя. Такой амбал, и кто бы мог подумать, обосрался при первом же шухере, да? — Он тебе уже сказал, что не станет с тобой драться, — вмешался Среда. — Вали отсюда, Бешеный Суини. Бери свое пиво и оставь нас в покое! Суини сделал шаг по направлению к Среде. — А это не ты, часом, назвал меня халявщиком, ты, пердун старый? Ты, злобный выродок, висельник сраный! — Лицо у него побагровело от злости. Среда примирительно выставил перед собой руки, ладонями вперед. — Потише, Суини. Выбирай слова. Суини смерил его взглядом. Потом проговорил мрачным тоном вусмерть пьяного человека: — Ты труса нанял, понял? Как ты думаешь, что он станет делать, если я сейчас дам тебе в морду? Среда повернулся к Тени. — Все, с меня хватит, — сказал он. — Разберись с ним. Тень встал, и ему пришлось задрать голову, чтобы посмотреть Суини в лицо: господи, сколько же росту в этакой дылде, подумал он. — Ты пьян, — сказал он. — И здесь тебе больше делать нечего. Проваливай подобру-поздорову. По лицу у Суини медленно расплылась блаженная улыбка. — Ну наконец-то, — сказал он и тут же выбросил вперед тяжелый кулак.