— Я в городском сквере, около парка… Центрального парка… Внезапно связь прервалась. Я быстро настроила навигатор, чтобы проложить самый короткий путь до парка. Я прекрасно знала, где он находится, но добраться надо было как можно скорее — я боялась, что Мэри снова похитят или с ней еще что случится. К тому же голос девушки был странным, непонятно, что с ней сделали. Малейшее промедление могло привести к печальным последствиям. До сквера я добралась за какие-то семь минут, остановившись, набрала номер Мэри. Девушка не сразу взяла трубку, когда она ответила, голос ее звучал еще более вымученным, чем раньше. — Я в сквере! — сказала я. — Где ты находишься? — На лавочке, недалеко от центрального входа в парк… — заплетающимся голосом пробормотала Мэри. Я сразу поняла, о каком месте она говорит, и быстро прокричала в трубку: — Жди меня на месте, никуда не уходи! Я сейчас буду, слышишь? Однако едва я увидела Мэри, то поняла, что уйти она сейчас при всем своем желании не сможет. Девушка, скрючившись, сидела на лавочке, голова ее была опущена на грудь. Заслышав мои торопливые шаги, она попыталась посмотреть на меня, но тут же резко согнулась пополам. Я услышала характерные звуки — Мэри рвало, ей чудом удалось не запачкать черное пальто, но лавка оказалась безнадежно измазана бледно-желтыми рвотными массами. — Что с тобой? Ты отравилась? — Я села рядом с ней на корточки. Девушка с невероятным усилием подперла подбородок руками, и я увидела ее мертвенно-бледное лицо с темными кругами под глазами — явно не от потекшей подводки. У меня создалось впечатление, что Мэри не понимает, что вообще происходит, как она здесь оказалась и почему ей так плохо. У меня не было даже с собой стакана воды, чтоб предложить ей. — Ты говорить можешь? Вызвать «Скорую»? — спросила я ее. Мэри медленно, точно во сне, отрицательно помотала головой — в одну и другую сторону. Внезапно у нее начался новый приступ, она дернула головой, отвернулась, и ее снова вырвало. — Так, слушай внимательно, — сказала я, обращаясь к девушке. — Сиди здесь, я сейчас… Я рванулась к ближайшему круглосуточному киоску — продавали шаурму и кофе. Я попросила, чтоб мне дали самую большую бутыль воды. Трехлитровой емкости, увы, не было, поэтому я купила три бутылки обычной негазированной питьевой. Благо, холодильник в ларьке не работал — как раз вода была нужной мне температуры. Несчастная девушка по-прежнему сидела на лавочке, рвота так и не проходила. Я открыла первую бутыль, поднесла к лицу Мэри и приказала: — Пей! Быстро, большими глотками. Залпом! — Не хочу… — Мэри попыталась отодвинуть бутыль, но я с силой наклонила емкость, и девушка была вынуждена сделать большой глоток. Она попыталась что-то сказать, но я наклонила бутылку еще, при этом следя, чтоб Мэри не поперхнулась. Она выпила еще несколько глотков, я не успокоилась до тех пор, пока девушка не опустошила половину бутылки. — Теперь — два пальца в рот! — велела я, но этого не потребовалось — Мэри вырвало и так. — Вот молодец, — похвалила я ее. — Давай, пей еще. У тебя еще две с половиной бутылки. — Я не хочу, мне плохо! — Она попыталась оттолкнуть бутылку, но куда там! Во-первых, я была гораздо сильнее ее, а во-вторых, в состоянии, в котором находилась сейчас несчастная, не то что бутылку не оттолкнешь, карандаш с полу не поднимешь! — Пока не выпьешь все, не отстану! — заявила я. Мэри давилась, плакала, но я была беспощадна. Как ни упрашивала меня она не заставлять ее пить, я раз за разом подносила к ее губам бутыль с водой и не успокаивалась до тех пор, пока девушка не выпивала за раз необходимую порцию. Я закончила эту «пытку» только тогда, когда убедилась, что Мэри уже рвет водой. В третьей бутылке оставалась примерно половина, девушке хватило около двух с лишним литров. Я вытащила три таблетки активированного угля и протянула Мэри. — Пей сразу все, — велела я. — Как себя чувствуешь, получше? Та затравленно посмотрела на меня — видимо, опасалась, что я еще что-нибудь заставлю ее выпить. — Успокойся, остатки воды я в тебя заливать не буду, — заверила ее я. — Выпей уголь, чтоб всю оставшуюся отраву вывести из организма. Это поможет. Мэри взяла трясущимися руками таблетки и запихнула в себя все три штуки. Сделала судорожный глоток воды, потом прошептала еле слышно: — Горло болит… глотать больно… и противно… — При отравлении так всегда, — заметила я. — Потерпи, скоро легче будет. До свадьбы заживет! — Мне плохо… — прошелестела девушка. — Я умру, похоже… — Если б промывание желудка не сделали, то возможно, — сказала я. — Сейчас тебе получше будет. Слабость, конечно, быстро не пройдет, зато твоя жизнь вне опасности. Ты встать сможешь? Идти можешь? Мэри отрицательно покачала головой. Ни она, ни я не обращали ни малейшего внимания на промозглый, холодный дождь. Возможно, девушке от него было даже лучше — похоже, у нее поднялась температура, когда я дотронулась до ее лба, он весь горел. — Похоже, у тебя жар, — заметила я. — Если мы останемся тут, ты можешь подхватить воспаление легких. Давай-ка дойдем до машины, я ее недалеко оставила. Опирайся о меня, ну же! Я кое-как подняла обессиленную девушку, и та всем своим весом повисла на моей руке. К счастью, Мэри не отличалась внушительной комплекцией, поэтому я весьма быстро дотащила ее до «Фольксвагена». Открыв дверцу, я усадила ее на сиденье, и Мэри обессиленно уронила голову на кресло. — Посиди пока тут. — Я включила печку. Надеюсь, обойдется без осложнений, пневмония — штука тяжелая и весьма опасная… Несмотря на мои опасения, тепло, удобное сиденье и, что греха таить, своевременно оказанная мною первая помощь возымели свое действие. Девушка потихоньку приходила в себя, по крайней мере, ее лицо не казалось уже таким мертвенно-бледным. Поначалу она сидела с закрытыми глазами, потом ее веки стали подрагивать, как будто она хочет открыть их. Я сидела молча, терпеливо ожидая, когда она наконец-то очнется. Минут пятнадцать спустя после того, как я усадила ее в машину, Мэри наконец более-менее связно проговорила: — Где я? Мара, это ты? — Я, я, — успокаивающе подтвердила я. — Ты в безопасности, в моей машине. Мэри кивнула и пробормотала: — В горле пересохло… противно… Я дала ей третью бутылку воды, и она жадно отпила глоток. Я аккуратно взяла у девушки бутылку, чтоб она не пролила воду на себя, и закрыла ее. Мэри открыла глаза и посмотрела на меня уже осмысленным взглядом. Я поняла, что сейчас более-менее подходящее время, чтобы задать ей вопросы. — Кто тебя отравил? И чем? — спросила я ее. Мэри помотала головой. — Не помнишь? Что ты помнишь, постарайся рассказать! — Водка… — прошептала та. — Он заставил меня выпить всю бутылку… это ужасно… — Кто — он? — настойчиво допытывалась я. — Зачем? — Я не видела его лица… он… наверное, он Кроу, но я не знаю… — Ты встречалась с Кроу? — повторила я. — Это он заставил тебя выпить бутылку водки? Зачем? — Чтоб кукла действовала… — Мэри принялась нести какую-то околесицу про деньги, куклу и обряд с водкой. Я всеми силами пыталась понять, о чем она говорит, но восстановить ход событий так и не смогла. Я не придумала ничего лучше, кроме как вытащить из сумки завернутого в целлофановый пакет пупса с изуродованным лицом, и показала его девушке. — Ты про эту куклу сейчас говоришь? — спросила я. Лицо Мэри изменилось — похоже, она была жутко напугана. На куклу она смотрела с таким выражением, словно видела возле себя призрака. — Откуда… откуда это у тебя? — пробормотала она, вжавшись в кресло, точно хотела слиться с его обивкой. — Пожалуйста, убери ее, убери… — Как я вижу, кукла тебе знакома, — заключила я, но просьбу девушки выполнила, спрятала жуткого пупса в пакет и положила его в сумку. — Теперь попытайся рассказать подробно, что с тобой произошло. Меня интересует все с самого начала — и про Кроу, и про куклу, и про эту водку… Если все расскажешь, обещаю, ничего жуткого с тобой больше не случится, никто тебя не заставит ни пить алкоголь, ни заниматься еще чем подобным… — А ты меня не выдашь? — с ужасом прошептала Мэри. — Не расскажешь никому? Если узнают, я пропала… — Никто ничего не узнает! — заверила я, толком не понимая, кто что узнает и почему Мэри этого так боится. — Я буду держать язык за зубами, можешь на меня положиться! Мэри вздохнула, видимо, собираясь с духом, а потом начала рассказывать свою историю. Поначалу она путалась в словах, запиналась, однако вскоре смогла говорить осмысленно и понятно. — Кукла — это ритуал такой, — пояснила она. — Я учусь у Кроу, я тебе уже говорила… Только это — тайна, не рассказывай никому, особенно на форуме… Кроу же все узнает сразу… Он мне задания давал разные, сложные очень. Предыдущее было собрать магические инструменты. Я его только недавно завершила, долго искала все… — А мне говорила, что не знаешь, где добыть эти самые инструменты! — заметила я. — Я же не буду каждому встречному рассказывать, что у меня есть и чаша, и пентакль, и меч, и жезл! — фыркнула девушка. — Чашу я сделала из черепа. Нашла на свалке на кладбище обгоревший череп, пришлось его чинить, чтоб не развалился. Я его полимерной глиной облепила, мыла долго, боялась, вдруг черви оттуда поползут. Но он обгорел сильно, не из земли точно. Не знаю, как так получилось, он прямо на мусорной свалке лежал и словно меня ждал… — Что, на Покровском кладбище? — изумилась я. — Ты там настоящий череп разыскала? — Да, недавно совсем, — кивнула рассказчица. — Я вечером пошла на кладбище, когда Кроу мне задание выслал. Я была уверена, что чаша должна быть непременно из черепа, даже хотела лопату раздобыть, чтоб могилу какую-нибудь разрыть. Только пришла когда, без лопаты, темно уже было. Я пошла куда-то в сторону, сама не понимала, куда иду. Ноги словно сами несли, я даже заблудиться не боялась. Просто понимала, что так надо. Знаешь, я ведь и в магию до того времени по-настоящему не верила — так, Кроу предложил, а мне хотелось чем-нибудь заняться. К тому же я переживала из-за безответной любви, вот думала, если начну колдовать, крутой стану. И парень этот, которому я безразлична была, сам за мной бегать станет, без всяких приворотов. Но к магии относилась как к игрушке — ну, подумаешь, представлю себе шар энергии, или ауру попробую увидеть. Мне казалось, что я сама себе внушаю, вроде смотрю на человека и вокруг его головы цвет определенный вижу. Я Кроу это все описывала, ну, он хвалил меня. Хотя я думала, он не совсем нормальный, тоже навыдумывал себе что-нибудь. Может, у него с головой не все в порядке. Как у меня… Но череп этот — он все перевернул. Я подошла к свалке, которую и не помнила никогда, как будто ее не было. Смотрю — а череп наверху и на меня смотрит. Представляешь? Я смотрю на череп, череп смотрит на меня. Мэри остановилась, судорожно вздохнула, а потом снова продолжила: — Как будто не я его увидела, а он — меня. И я почувствовала, что он меня дожидался. И я должна забрать его. Разве такое возможно, скажи? Я пошла на кладбище за черепом, и он нашел меня! Как в сказке… После этого я во все верила. Во все случайности, которые не случайны, в энергию, которой наполнен весь мир, в то, что деревья могут разговаривать посредством этой самой энергии… Я поняла, что раньше ничего этого не замечала, потому что отрицала само существование другой реальности. Но я получила неоспоримые доказательства, что существует не только наш мир, но и иной, незримый, который открывается не всем людям… Мне даже казалось, что этот череп — живой. Я Кроу написала, что нашла чашу, рассказала, как все это произошло. Он похвалил меня, сказал, что у его учеников такого раньше не происходило и что эта находка — показатель, я на верном пути. Вроде магия сама меня зовет к себе, и мне нужно слушать, что говорит мне Вселенная, весь мир, и действовать так, как нужно. Если ошибешься — последует расплата, откат. Поэтому надо очень внимательно относиться ко всем знакам, ко всем мелочам и случайностям, которые на самом деле — совсем не мелочи и не случайности. Каждому человеку уготована своя судьба, и все предопределено заранее. Если ты живешь в соответствии с замыслом, то все удается и получается, а если нет — будут происходить сплошные неудачи и беды. Так Кроу говорил, и я полностью с ним согласна… — Остальные «элементы» ты тоже на кладбище отыскала? — спросила я. Мэри покачала головой: — Не все. Меч я купила, но тоже получилось очень необычно. Я шла по рынку и внезапно увидела мужчину, который продавал ножи. Вроде он сам их делал, он с Севера приехал и собирался уезжать из Тарасова, а в тот день в последний раз продавал. Я вообще люблю холодное оружие, но его ножи очень дорогие были — они ведь настоящие, ручной работы. Чтобы самый простой и дешевый купить, мне надо было в течение нескольких лет деньги копить. У меня с собой почти денег не было, вроде рублей триста, не больше. Я решила так просто на ножи полюбоваться. Один мне очень понравился — он настоящий магический был, обоюдоострый, прямой. Я его в руки взяла и выпускать не хотела, так и стояла, как полоумная. Я подумала, продавец меня прогонит — видно же, что денег у меня нет, вдруг сворую. А он, напротив, разговаривать со мной начал, про себя рассказал, что он оружие очень любит. Про ножи тоже много всего интересного рассказывал. А потом спрашивает: «Тебе этот нож понравился? Тогда заплати, сколько можешь, сразу видно, что этот нож — для тебя»… Вот, еще одна случайность, которая не случайна. Мой «Атэм», я его так назвала, стоил уйму денег, а мне достался за каких-то триста рублей… Мэри ненадолго замолчала, затем продолжила: — Жезл и пентакль мне на кладбище достались. Я нашла странную кость и приделала к ней палку, а на кости написала кровью сигилы, означающие слово «маг». Самым последним нашелся обгоревший диск, тоже на кладбищенской свалке. Мне показалось, что он являлся парой к черепу, то есть к чаше. Я начертила на диске различные символы, руны, сигилы… В общем, собрала все магические инструменты… — Сигилы — это нечто вроде рун? — спросила я. Девушка отрицательно покачала головой: — Нет, сигилы относятся к каббалистической и иудейской магии, их использовали и в Средневековье. Вообще, они состоят из комбинации нескольких символов или фигур и имеют свое значение. При помощи сигил можно вызывать демонов и духов, слышала ведь про Книгу Соломона? Про 72 демона? Ни о чем подобном я не слышала, но меня вся эта магия совершенно не интересовала. Куда больше я хотела узнать, что произошло на кладбище сегодня ночью и с какой целью Кроу заставил Мэри выпить крепкого алкоголя, после чего она едва не отправилась на тот свет.