«Раз сто», — набила ответ. «Тогда лови месседж и возрадуйся». Сотовый мигнул новым сообщением, на этот раз — аудио. Приятный, подчёркнуто деловитый мужской голос. «Добрый день, Александр, — Аня уже и забыла, что по паспорту Скат — Александр Александрович Коновалов. — Ваш телефон оказался у нас в базе. Это Артемий Орлов, генеральный продюсер шоу „Активация“, вы присылали заявку на участие. Но, судя по всему, получили отказ от наших музыкальных редакторов. Вью у вас, действительно, хардкорное… Но я слышал вас сегодня в „Даддис Паб“. Меня заинтересовала ваша вокалистка и исполненные каверы. Если ваш гитарист и ударник так же хороши, то я бы рискнул пригласить группу участвовать в шоу „Активация“. Если, конечно, ваши планы не изменились». Аня подскочила в кровати, зажала рот обеими ладошками, взвыла. Сотовый выпал из рук, мягко шлепнулся на одеяло, соскользнул на прикроватный коврик. Плевать! Она неистово отплясывала и мотала головой так, кончики дредов касались натяжного потолка. Мигнул экран телефона. Она схватила трубку, прильнула к экрану, едва дыша от счастья. — Это что, правда? Не монтаж? Не розыгрыш? — шипела она в телефон, чтобы не привлекать внимание матери. — Выходи в скайп, — коротко скомандовал Скат. Аня послушно рванула к ноутбуку, включила скайп. — Мы столько бабок не заработаем, чтобы студию нормальную снять, — лысая башка Слайдера отсвечивала золотом от люстры. — Скраббл и Гейша ещё учатся, толку от них. Мы с тобой, Скат, что-то достанем, конечно. Но этого мало. А дешевую студию снимать… Котаны, вы ж понимаете, это в молоко, толку не будет. Вы же слышали какой у них там уровень? — Согласна, — барабанщица Гейша терла сонные глаза, отчаянно зевала. На спинке ее кресла недовольно дергала хвостом потревоженная кошка. — Может, продать что-нибудь? — Гейша, чтобы продать что-нибудь ненужное, надо иметь что-нибудь ненужное, — процитировала мультяшного кота Матроскина Анна. — Когда запись, Скат? В июне? — Скат и Слайдер одновременно кивнули. — Сколько нам надо в деньгах, хоть примерно? Ну, за минусом того, что можем добыть самостоятельно? Скат неопределённо пожал плечами: — Если с нормальной акустикой, без их звукаря, то шестьсот или девятьсот рэ за час. Со звукарём где-то на косарь дороже. Допустим, сведение сделаем сами, на нашем железе, хотя Орловские звукари спалят и опозоримся опять, — он поморщился. — Мастеринг сами не сделаем, тут нужна студия. Но на длительный проект и перспективу засветиться в «Активации» можно вымутить скидку… — В общем, дофига, — Аня закусила губу. — Может, Орлов на своей базе нам поможет? Если мы ему интересны? Скат снисходительно вздохнул: — Эй, Скраббл, не фантазируй. Он в нас начнет вкладываться только тогда, когда мы сами покажем, на что способны. Сейчас его внимание и наше участие в шоу — аванс, потому что ему приглянулась ты. Аня помнила этот разговор. И как она не спала оставшуюся часть ночи, как прогуляла первые лекции в училище, а потом, едва дыша, набрала номер. Сухой голос из динамика отозвался почти сразу, после второго сигнала: — Алло, пап, у меня появился шанс не быть кабацкой певичкой. Может, даже ты начнёшь мной гордиться, — выпалила она на одном дыхании, боясь, что он её перебьет. — Но мне нужна твоя помощь, финансовая. Мама вряд ли сможет помочь, у нас ипотека… — Ты так говоришь, будто тебе понадобилось несколько миллионов. Она назвала сумму. Холодный смешок в трубке: — Это совсем не та сумма, на которую ты могла бы рассчитывать, — сердце девушки упало, почти перестало биться. — Но я готов обсудить. — Молчание, приглушенный шелест бумаг. — Что обсудить? — Анна замерла. — У меня нет таких денег. Современные учёные, знаешь ли, не олигархи, — он усмехнулся. — Но у меня хорошая кредитная история и официальный заработок. Я могу взять кредит, — Анна почувствовала, как в груди робко расцветает надежда. — Но… Сердце девушки, словно алая роза в руках Снежной королевы, сжалось и пожухло. «Но». Отец продолжал, явно параллельно что-то подсчитывая. — Но ты будешь отрабатывать долг. — В каком смысле? — Аня живо представила, как она будет оставшуюся жизнь драить полы и готовить обеды для его молодой жены и сводных братьев, и нервно сглотнула. — Я в своей жизни ничего задаром не получил, и тебе не советую, — его голос стал привычно резок и отстранён. Наверное, таким он отчитывает нерадивых аспирантов. — Дармовой сыр только в мышеловке. — Что я должна буду делать? — девушка затаила дыхание, вцепилась в телефонную трубку. — Летом поедешь со мной в экспедицию, — процедил отец. Анна судорожно соображала, не находя решения: — Но… Это невозможно, — нервно засмеялась. — Летом запись «Активации», это то, ради чего все затевается. Я не могу быть где-то в экспедиции! Она прижала трубку к уху в надежде, что отец сейчас признается, что это шутка. Но тот только равнодушно вздохнул: — Ты слышала мои условия. Летом, начиная с конца мая, ты должна быть со мной в экспедиции. Это в России, Черноморское побережье, под Анапой. — Да на черта я там тебе сдалась?! Я не смыслю ничего в твоей археологии! Я ничего не умею, кроме музыки, — Анна поняла, что аргументы иссякли, и отца она не убедила. — Ну вот и будешь нас развлекать песнями. В общем, дочь, или так, или никак. Гудки в трубке; полная растерянность. С отцом вот так бок-о-бок она никогда не работала. Понимала, будет невыносимо. Но как совместить это с записью шоу? И как воспримет это мама? Мама, однако, восприняла со стоическим спокойствием. Так, словно ее это нисколько не касалось. Они не общались с отцом почти тринадцать лет. 6 Объект Витязево-1 исследовался третий сезон. Три года назад группа геофизиков и археологов занимались глубоководными исследованиями в акватории Чёрного моря, аналогичными тем, что проводили в две тысячи четырнадцатом болгары в ходе Black Sea Maritime Archaeology Project. Было известно, что после окончания последнего ледникового периода, примерно двенадцать тысяч лет назад, уровень воды в Чёрном море вырос и прибрежные территории оказались затоплены. Специалисты как раз и проводили геофизические исследования с целью построить карту подводных ландшафтов. Они хотели выяснить, когда поднялся уровень воды, с какой скоростью это происходило и как это влияло на жителей прибрежных районов. Сканируя дно, в одном из квадратов исследователи обнаружили более сорока затонувших кораблей. Учитывая нахождение на глубине при низком уровне кислорода, все корабли прекрасно сохранились. В большом количестве османские и византийские суда, скедии и лодьи-наседы, несколько новгородских шитиков. Многие конструкции были известны археологам только по описаниям. Восточное Причерноморье в древности считалось довольно опасным для каботажного плавания, им пользовались лишь в самых крайних случаях. Но, с другой стороны, опасные воды обусловили первую гипотезу о «кладбище древних кораблей» — оно возникло в результате многочисленных штормов. Первичные данные были обработаны и переданы в Российское географическое общество и Главное управление глубоководных исследований Министерства обороны с запросом на финансирование. Так у учёных появилась возможность не только исследовать корабли нескольких эпох, но и по сохранившемуся грузу (а, может быть, даже останкам) ответить на вопросы о развитии цивилизации, письменности, военных и торговых связях. Подключились чиновники. В позапрошлом году была сформирована археологическая экспедиция под руководством Аниного отца как одного из самых крупных специалистов по объектам культурного наследия средневековья. Именно тогда, исследуя снимки и данные радиоуглеродного анализа, профессор Скворцов обнаружил странную закономерность — некоторые корабли (тринадцать из обнаруженных сорока семи) имели идентичные повреждения, похожие на те, которые можно получить при взрыве. Это подтвердило их компьютерное 3d моделирование. Но следов возгорания не было обнаружено ни на одном из судов. Анализ поднятых фрагментов показал, что повреждения получены иным способом: волокна в местах разрывов расслоились, перетёрлись. О крушении судов писали с благоговейным ужасом, называли проклятием Понта Эвксинского, как раньше называли Черное море. За прошедший год Скворцов выяснил, что крушение терпели крупные торговые византийские суда. Почти сразу появились версии о пиратах и о контрабандистах, о несметных сокровищах — ведь глубина и сероводород сохранили затонувшие караваны нетронутыми рукой человека. Лагерь археологов раскинулся на пригорке, в нескольких метрах от довольно крутого и неудобного спуска к воде. Для безопасности сбили лестницу, соорудили верёвочные поручни, прикрепили к скале. Там же сконструировали платформу-лифт для оборудования и находок. Аспирант из Питера, рыжеволосый красавец Али, который вызвался показать вновь прибывшим, в том числе и Анне, лагерь, пояснил: — Конечно, можно было выбрать более удобный спуск, — он говорил с едва заметным южным акцентом, — но тут просто идеальная бухта, катер может подойти вплотную к пирсу. Погрузка и выгрузка из-за этого сильно упрощается. Кроме того, что немаловажно, — он выразительно посмотрел на группу молодых людей, — пирс огорожен сопками со всех сторон. Подальше от любопытных глаз. Анна лукаво хмыкнула: — А что, правда золото-брульянты копаем? Али странно, будто удивлённо, на неё посмотрел: — Во-первых, не копаем, а поднимаем — археологический памятник полностью скрыт под водой. Глубина залегания от ста до пятисот метров в сторону Керченского пролива. Во-вторых, вас не просто так заставили подписать обязательство о неразглашении… Хотя ничего ценного для чёрного рынка пока не нашли, — добавил он с иронией. — Но… Он многозначительно повёл плечами и прищурился. Весной район был взят под охрану спецслужб: несколько патрульных катеров пограничной службы ФСБ России вели круглосуточные наблюдения за квадратом и методично вылавливали нелегальных кладоискателей всех мастей и национальностей. Вот и сейчас, Аня видела это в бинокль, на линии горизонта дрейфовали несколько судов. — То есть клад там все-таки может быть? — уточнил у Али белобрысый парень, этакий типичный отличник. — Спросите чего-нибудь полегче, — отмахнулся он и кивнул на подошедшего к компании студентов широкоплечего юношу. — Даже если что и найдут, первыми к нему прикоснутся или глубоководные роботы, или, вон, дайверы, — добавил будто с обидой. — Знакомьтесь, кстати, Тимофей Торопов, наш водолаз. Широкоплечий расплылся самодовольной улыбкой: — Здорово новеньким и стареньким, — он энергично пожал руку Али и нескольким ребятам, очевидно, его знакомым. — Должен же быть и на нашей улице праздник. Я себе специально к труселям карман пришил потайной, чтоб туда золото-брильянты хапнуть, ежели добуду, — он подмигнул молоденьким студенткам, всем вместе и никому в частности. Кривая ухмылка, шрам над правой бровью, загорелое лицо с облупившимся носом, выцветшие в солёной воде и на солнце белёсые брови и ресницы. Аня фыркнула: тот ещё красавец. Развернулась решительно, направилась к отцовской палатке, с надеждой — не станет же он её все время держать у кастрюль на кухне. Хоть бы один раз в море взял, одним глазком посмотреть. Дайвер догнал её у кухни. — А ты чё, правда дочундра нашего Оза? — он ловко преградил ей путь. Невысокий, почти одного с Аней роста, ладный и жилистый, потёртая майка-боксерка, цветастые шорты ниже колен, растоптанные ядовито-зелёные кеды. Взгляд лукавый и нагловатый. — Оз? — она уставилась на него, откровенно изучая. Парень хмыкнул без тени неловкости: — Ну, Оз — великий и ужасный. Я думал, ты начитанная, сообразишь, — он почесал кончик покрасневшего носа. Аня стояла к нему полубоком, воинственно отгородившись плечом, в прищуре он не смог бы найти ничего, кроме настороженного удивления. Но, кажется, его это не смущало.