2 Аня словно в забытьи передвигалась по притихшим коридорам. Пациенты и обитатели санатория готовились к отходу ко сну: в общих коридорах под ярко-желтыми уютными лампами кто-то читал книгу, кто-то беседовал с родственниками по телефону. Молодая женщина сидела у окна, смотрела в чернеющее небо. За окном было пасмурно, беззвездно. — Никак не приходит лето, — пробормотала она, не оборачиваясь, когда девушка с ней поравнялась. Пробормотала то ли себе, то ли Анне. — Уехала из Питера — дождь, приехала в Сочи — дождь. Дождь меня преследует. Дождь меня доконает. Она все еще шептала что-то тихо, монотонно. Аня уже не слушала, неторопливо брела в свою палату. Что-то мешало ей, тревожило. Сердце билось с тоской и обреченностью. Где-то в глубине подсознания, прорываясь острым кофейным ароматом, — чьи-то чужие руки на бедрах, груди. Отчего-то стало гадко во рту. В голове — мутно, приторно, виски сдавило железным обручем. Невыносимо саднило кожу на руках, плечах, спине. Иногда бросало в дрожь от резкой, накатывающей волной боли. Тогда девушка останавливалась, переводила дух, прислонившись к стене, прислушивалась к новым для себя, пугающим ощущениям. На губах проступила соль. Девушка потрогала потрескавшуюся кожу, посмотрела потом на пальцы — думала, что увидит кровь. Вместо этого — белесые кристаллики соли. Ужасно, до спазм в горле, хотелось пить. Девушка оглянулась в поисках медсестры, которая могла бы подсказать, где набрать в этот час питьевую воду — не из-под крана же пить. Хотя она уже готова была и к этому. Но, проходя мимо столовой, заглянула в темное помещение. Аккуратно расставленные столы светились в темноте белыми накрахмаленными скатертями. Кулер, кажется, был в углу, справа от входа: Анна видела его сегодня днем. — Только был бы ты заправлен, — тихо взмолилась, ощупью пробираясь вглубь помещения. Светлая тумба с пузатой пластиковой бутылью нашлась у стены, справа. Девушка провела пальцами по шкафчику внизу, нашла задвижку. Откинув ее, сунула руку внутрь в поисках одноразового стаканчика. — Пусто! Она разочарованно опустилась на каменный пол и огляделась: должны же где-то быть стаканы или кружки. Глаза понемногу привыкли к темноте, девушка смогла отчетливо разглядеть линию раздачи с выставленными поверх стойки кружками. Облегченно вздохнула. Рывком встала с колен, бросилась к стойке и обратно — к кулеру, торопливо надавила на рычаг. Воздух в бутылке гулко ударился о перевернутое дно, звук разлетелся по пустынной столовой. Тоненькая струйка воды сонно стекала в кружку. — Ну же, быстрее, — умоляла девушка, еще сильнее вдавливая рычаг. Жадно отпила ледяную жидкость, с наслаждением, большими глотками, не заботясь о приличиях. Смыть, проглотить это липкое, мерзкое, что скопилось в груди, копошилось, пачкая мысли, окрашивая их серо-коричневым. На больничную пижаму лилась вода, воротник постепенно впитывал влагу, приятно холодил шею. Но Анна опять чувствовала жажду, опять потянулась к кулеру. В столовую заглянул кто-то, девушка вытерла влажные губы тыльной стороной ладони, замерла. — Эй, кто здесь? — голос недавней знакомой, Леры. Анна выдохнула с облегчением, отозвалась из темноты: — Это я, Аня. Пить хочу. Лера подошла ближе, мигнул встроенный в смартфон фонарик: — А чего в полутьме? — Лера направила сине-голубой луч в угол, на кулер. Уперевшись в фигуру Ани, луч дернулся, задрожал: — Мать моя женщина! Что случилось? Аня смущенно поправила воротник рубашки с неопрятными пятнами, прошептала: — Вода. Высохнет. — Да я не об этом! Ты свои руки видела?! Она посветила. Багрово-красные, взбугрившиеся пятна на пальцах, ладонях и запястьях. Анна ошеломленно наблюдала, как на ее глазах они темнели, кожа отслаивалась, пузырилась и лопалась, показывая розовые участки. Вместе с осознанием приходила боль, медленно подкрадывалась, словно звук далекого грома и неумолимо оглушала. В нос ударило тошнотворно-паленым. Горло перехватил рвотный спазм, Анна сложилась пополам. Кружка выскользнула из рук и с грохотом ударилась о каменный пол, разбилась на мелкие осколки. 3 Задыхаясь, Анна повалилась на пол, под ноги растерявшейся Лере, прижала к груди обугленные почерневшие кисти и захрипела. Плечи свело судорогой, потрескавшиеся губы искривились в беззвучном крике, глаза почти вылезли из орбит и призрачно белели теперь в свете смартфона. — Господи, Анют, ты чего? — Лера отпрыгнула и беспомощно вжалась в стену. Анна, поджав к груди колени и запрокинув голову, каталась по полу. Чернота чумными змеями лизала ее тело, подбираясь уже к подбородку. Лера отчетливо видела пламя вокруг страдалицы. Не настоящее, а призрачное, в серо-сизых отсветах. Темные искры его ударялись о каменные плиты, рассыпались сухим хворостом. Но затухали, соприкасаясь с разлитой по полу водой. Лера схватила кружку со стойки раздачи, торопливо набрала воды из кулера и плеснула на руки подруги. Обугленная кожа на миг приобрела нормальный естественный цвет. — Воды! — крикнула она в коридор. — Черт, нет никого как всегда!.. Помогите! Она наполняла одну кружку за другой, выливала их на тлеющее тело подруги, безуспешно пытаясь справиться с фантомным пламенем, поедающим ее. Попробовала сорвать бутыль — не хватило сил, только перевернула злосчастный аппарат. — Душ! — блестящая идея молнией мелькнула в голове. Она потянула подругу на себя, попыталась поднять и поставить на ноги. Анна только беззвучно захрипела, теряя сознание. На Леркиных пальцах остался жирный пепел. Она взвизгнула и окончательно растерялась. Движение слева заставило вздрогнуть и оглянуться: один из стражников, видимо, главный из них. Он стоял у выхода на веранду. Его сумрачную фигуру осветила белая вспышка. Словно в подтверждение возникшей догадке по каменным плитам зашумела вода, через приоткрытую оконную раму потянуло сыростью и прохладой. Не раздумывая, Лера сбросила с плеч рубашку, подстелила ее под скрюченное тело Ани и волоком потянула к балкону. Один из призраков, молодой, безусый, уставился на тонкие бретельки бюстгальтера. — Не пялься! — просипела Лера, заставив стражника смущенно отвернуться. Подтянув задыхающуюся Анну к выходу на балкон, дернула дверь на себя, та скрипнула, но не поддалась. Лера подергала задвижку, обернулась на застывшего стражника, крикнула: — Спасибо за помощь! Вы так любезны… Что вообще толку от вас, а? Ни помочь, ни защитить, ни предупредить! Вот какого лешего вас здесь держат? — она истерично тянула за ручку, но пластиковая дверь стояла, будто приклеенная к раме. Старший из стражников повел плечом, вынул из ножен короткий клинок, поддел им крепление. Пластик скрипнул и осыпался, оголив металлическое «ушко» заевшего замка: лишившись опоры, оно плавно соскользнуло вниз. Лера распахнула дверь, впустив в столовую шум грозы. С облегчением выдохнула и кивнула стражнику: — Беру свои слова обратно. «Наяда» — беззвучно прошептал призрак свое имя и отошел в полумрак. Она потянула за рукава рубашки, выволокла Анну на балкон, под проливной дождь. Плотный поток мгновенно облепил их фигуры. Лера поежилась, повела обнаженными плечами. Она опустилась на колени перед подругой, заглянула в окаменевшее от боли лицо: Аня дышала тяжело, прерывисто. Почерневшие, с красными язвами кисти прижаты к груди, голова запрокинута, в помутневших глазах — ничего кроме ужаса. — Ань, ты как? — девушка осторожно дотронулась до ее плеча, чуть выше локтя: под мокрой тканью рука напряглась. Значит, в сознании. Пригляделась — обугленная кожа медленно приобретала привычный цвет. Анна шумно выдохнула, приходя в себя, посмотрела на свои руки — дождевые потоки слизывали с них остатки ран, уносили с собой боль. Девушка всхлипнула, поднесла пальцы к губам. Лицо скривилось, растекаясь гримасой страха. — Лер, что это было, а? — она лежала на спине, подставляя дождю измученное тело, смотрела в черное небо и не видела его. Подруга придвинулась к ней, легла рядом. — Если бы я знала… — Я не выдержу снова такое. С каждой ночью все хуже. Следующей я сдохну, я знаю. Лера нахмурилась, уткнулась в мокрое плечо Анны, запуталась пальцами в потяжелевших, пропитанных дождем дредах: — Только ночью такое, да? — она скорее почувствовала, чем увидела, как Аня бессильно кивнула. — После того, как этот чертов браслет подняли со дна. Третий день уже такое. Я не могу. Мне больно. Мне страшно. Меня будто на углях жарили. И хохот. Откуда-то хохот такой мерзкий. — Мужской? — Нет, женский. Во снах — тоже женский… И голос слышу. — Что говорит? — Не знаю. Понять не могу, — она развернулась к девушке, приподнялась на локте и заглянула ей в глаза. В безумной синеве кружилась, сворачиваясь в клубок, догадка: — Он был там! Лера не поняла, озадаченно вгляделась в мокрое лицо подруги. — Где там? Анна подставила лицо дождевым потокам. — На казни. Меня убивали сейчас. Сотни людей, горячие каменные плиты под ногами, рев плети. Я все видела, чувствовала. Это моя смерть. Когда-то… Минуту назад я словно заново умирала, понимаешь? И он там был. Среди зрителей. — Да кто он-то?! — Лера смахнула со лба прилипшую прядь. — Андрис Александрович. Он был там, в толпе. — Ты с ума сошла? — Лера резко поднялась, села напротив подруги, потянулась за промокшей насквозь рубашкой, набросила ее на плечи. — Как он мог там быть? Это же глюк, видение, — она растерянно подбирала слова. — Может, типа направленное сновидение? Лера, сморщив переносицу, вспоминала все, что когда-либо слышала о применяемых современными психиатрами методиках лечения и диагностики — ее саму давно, с десятилетнего возраста, всячески пытались «лечить», избавить от тихих голосов из мира, недоступного живым. Внушение, направленное сновидение — одна из методик. К ней такую тоже применяли, чтобы она перестала слышать голоса с того света, перестала видеть его постояльцев.