«Найтингейл»[21] Я еще раз сверила данный мне адрес Томаса Мартинеса, прикрывая листок бумаги от дождя, пока разбиралась в собственных каракулях. Номер, записанный мной, не соответствовал номерам давно устаревших офисных зданий, но зато полностью совпадал с цифрами, указанными на одном из сдаваемых за небольшую плату особнячков, которые располагались на уровне улицы. В этом районе вертикальные поверхности каньона Тредфолл на высоте шести или семи этажей были изрезаны и застроены разнообразными зданиями, занимавшими также и все свободное пространство внизу котловины. Большую часть стен покрывали строения, громоздившиеся друг на друге и поддерживаемые хаотично расположенными системами стоек и шаткими бамбуковыми мостками. С одной стороны улицы на другую протянулись перекидные мостики со ступеньками и веревочными лесенками, змеящимися в темных расщелинах между домами. Тут и там стремительно рассекали воду гидроциклы, гоня мутные волны коричневатой жидкости по собственным следам. Изредка над головой плавно скользили клешнеобразные воланторы. Воланторы были техникой из внешнего мира, и поэтому не многие жители Окраины Неба могли позволить себе такую роскошь. М-да, хотя и выглядит неправдоподобно, но это явно то самое место. Я шагнула с залитой водой улицы на деревянную платформу перед зданием и постучала в стеклянную входную дверь. Струи дождя обильно поливали меня сквозь прорези полосатого навеса над крыльцом. Я откинула волосы с лица, и в этот момент дверь отворилась. Я видела достаточно фотографий Мартинеса, чтобы сообразить, что передо мной не он. Крупный, быкообразного вида мужчина занимал весь дверной проем. Он скрестил руки на мощной груди, прикрытой только черным жилетом с застежкой на талии. Мышцы выпирали столь рельефно, будто он натянул на себя нечто вроде обтягивающего костюма с накладной мускулатурой. Массивная и полностью лишенная волос голова покоилась на толстой и бугристой, как древесный ствол, шее. Кожу вокруг правого глаза украшало четко видимое бледное пятно, отличающееся цветом от остального лица. Очень большой человек оглядел меня с высоты своего роста, как грязь, намытую дождем. – Ну? – произнес он голосом, напоминавшим отдаленный грохот артиллерийской канонады. – Я к мистеру Мартинесу. – Мистер Мартинес перед вами, – заявил он. – Как вам будет угодно. Но я здесь, чтобы увидеть мистера Мартинеса. Он назначил мне встречу, и я… – Диксия Скэрроу. – Голос, произнесший мое имя, был намного приветливее и принадлежал невысокому пожилому мужчине, который, сдернув изящное пенсне с носа, появился позади перегородившего дверь великана. – Впусти, Норберт. Ее ждут. Просто она немного опоздала. – Я задержалась в районе Арместо, взятый напрокат гидроцикл налетел на ухаб и перевернулся. Я не смогла снова его завести, и поэтому пришлось… Невысокий мужчина жестом прервал мои извинения: – Вы уже здесь, так что все это не имеет значения. Если хотите, Норберт высушит вашу одежду. – Было бы неплохо. – Я сняла пальто. – Норберт также позаботится о ваших галошах. Желаете что-нибудь выпить? Чай уже приготовлен, но если предпочитаете что-нибудь другое… – Чай – это замечательно, мистер Мартинес, – сказала я. – Пожалуйста, зовите меня Томас. Мое искреннее желание, чтобы мы сотрудничали и общались по-дружески. Я вылезла из галош и вручила громиле забрызганное дождевыми каплями пальто. Мартинес сухо кивнул, по-птичьи склонив голову, а затем церемонно пригласил меня пройти в помещение. Он оказался худощавее и старше, чем я ожидала, но все же походил на свои фотографии. В его поредевших волосах обильно проступала седина, лицо было чисто выбрито. Серый плащ поверх серого же цвета рубашки – манера одеваться придавала Томасу Мартинесу вид унылого клерка. Мы двинулись вглубь здания по извилистому лабиринту, между штабелей коричневых ящиков высотой в человеческий рост. – Прошу прошения за беспорядок, – извинился Мартинес, оглянувшись на меня через плечо. – Я знаю, что мне следует всерьез заняться проблемами сортировки и хранения, но постоянно возникают более важные дела. – Удивляюсь, что вы находите время поесть, не говоря уже о вышеупомянутых проблемах. – Ну, должен признаться, в последнее время такие вещи действительно мало меня беспокоят. Если вы следите за новостями, то знаете, что я уже поймал свою самую большую рыбу. Чтобы закончить эту работу, требуется совсем немного усилий, но я сейчас так занят, что… – Мартинес внезапно остановился около штабеля, водрузил на нос пенсне и смахнул пыль с бумажного ярлычка, прикрепленного к боку ближайшего ящика. – Нет, – раздраженно пробормотал он, покачав головой. – Не на том месте. Черт побери, не на том месте! Норберт! Норберт плелся следом за нами, мое промокшее пальто было изящно наброшено на его огромную мощную руку. – Мистер Мартинес? – Этот ящик стоит не там, где надо! – Невысокий мужчина повернулся и ткнул пальцем в просвет между двумя штабелями на противоположной стороне прохода. – Он должен быть здесь. Надо его передвинуть. Дело Кесслера передается в суд в следующем месяце, и мне не нужны неприятности из-за пропавшей документации. – Позаботиться об этом, – громыхнул Норберт. Прозвучало как приказ, но я восприняла это в том смысле, что он займется ящиком после того, как справится с чисткой моих вещей. – Кесслер? – переспросила я, когда Норберт ушел. – Тилман Кесслер, дознаватель Северной Коалиции? – Именно так. Вы с ним встречались? – Ну, тогда бы я тут не стояла. – Вполне вероятно. Однако имеется небольшое количество людей, которым удалось пережить знакомство с Кесслером. Их свидетельские показания помогут привлечь Кесслера к суду. – На котором вы подвергнете его пыткам. – В ваших словах звучит некоторое неодобрение, Диксия, – заметил Мартинес. – Вы правы. Это варварство. – Подобные вещи происходили всегда. Вспомните Хаусманна, если вам угодно. Небесный Хаусманн – человек, который дал имя этому миру и развязал двухсотпядитесятилетнюю войну, которую лишь недавно и с большим трудом удалось прекратить. Те, кто истязал Ская, верили, что таким образом положат конец жестокостям. Большей ошибки нельзя было допустить. С тех пор пытки применялись при каждой казни. – Вы просили меня приехать сюда из-за Кесслера, сэр? Полагаете, я могу что-нибудь добавить к показаниям против него? Мартинес приостановился у массивной деревянной двери. – Нет, не из-за Кесслера. Я очень рассчитываю увидеть его в конце года прибитым гвоздями к верхушке моста. Дело касается человека, чьим орудием был Кесслер. Я на мгновение задумалась: – Кесслер работал на полковника Джекса, не так ли? Мартинес открыл дверь и ввел меня в комнату. Теперь, по логике вещей, мы должны были находиться внутри одной из стен каньона. Дышалось здесь трудновато, словно в подземной гробнице. – Да, Кесслер был человеком Джекса, – подтвердил Мартинес. – Я рад, что вы улавливаете связь. Это избавит меня от объяснений, почему Джекса надо отдать в руки правосудия. – Я совершенно согласна с вами. И половина здешнего населения разделяет ваше мнение. Но я боюсь, вы немного опоздали – Джекс давно умер. В комнате нас уже дожидались двое. Мужчина и женщина сидели на диванчиках по обе стороны низкого черного столика, где располагалось скупое угощение – чай, кофе и что-то алкогольное, кажется, бренди с лимонным соком. – Джекс не умер, – покачал головой Мартинес. – Он просто исчез, но теперь я знаю, где он. Садитесь, пожалуйста. Он знал, что я заинтригована. Знал, что не смогу выйти из этой комнаты, пока не услышу всю историю о полковнике Брендоне Джексе. Но было и еще кое-что, заставившее меня подчиниться, – командный тон, исключавший всякую возможность отказа. На службе в Южной милиции мне пришлось усвоить, что некоторые люди обладают подобной харизмой, а некоторые нет. Этому нельзя обучить или научиться самостоятельно, и притворяться тоже бесполезно. Ты либо обладаешь такой способностью с рождения, либо – увы. – Диксия Скэрроу, позвольте представить моих гостей, – заговорил Мартинес, когда я заняла место за столом. – Джентльмен напротив вас – Сальваторе Николоси, ветеран одного из отрядов Службы анабиоза Северной Коалиции. Справа Ингрид Соллис, эксперт по личной безопасности, специалист в области систем противовторжения. Ингрид первоначально участвовала в военных действиях на стороне южан, но потом оставила военную службу и занялась работой в сфере личной безопасности. Я отвела взгляд от этой женщины, прежде чем с моих губ слетели слова, о которых пришлось бы потом пожалеть. Мужчина – Николоси – больше напоминал актера, чем солдата. Полное отсутствие шрамов. Лицо украшает холеная остроконечная борода столь четкой формы, словно ее вырезали по трафарету. Агенты Службы анабиоза всегда меня раздражали, независимо от того, чью занимали сторону. Они постоянно кичились своим превосходством над обычными войсками и поэтому не считали нужным утруждать себя физической подготовкой, а уж до того, чтобы обзавестись такой мускулатурой, как у Норберта, у этих ребят дело никогда не доходило. – Позвольте представить вам Диксию Скэрроу, – продолжил Мартинес, кивнув в мою сторону. – На счету Диксии пятнадцать лет безупречной службы в Южной милиции, вплоть до окончания военных действий. У нее блестящий послужной список. Я надеюсь, она будет ценным дополнением к нашей команде. – Возможно, мы немного забегаем вперед, – заметила я. – Я не давала согласия на участие в какой-либо команде. – Мы преследуем Джекса, – примирительно пояснил Николоси. – Разве вас это не интересует? – Он был на вашей стороне, – напомнила я. – Отчего вы так стремитесь увидеть его на виселице? Николоси на мгновение скривился, как от боли: – Он военный преступник, Диксия. Мне очень хочется, чтобы такие чудовища, как Джекс, предстали перед судом. Подобной участи я желаю и мерзавцам-южанам, которые занимались тем же, что и он. – Николоси прав, – подала голос Ингрид Соллис. – Если мы собираемся мирно сосуществовать на этой планете, то должны судить по закону всех и каждого, невзирая на их бывшую государственную принадлежность. – Слова, вполне естественные для дезертира, – медленно проговорила я. – Очевидно, государственная принадлежность не слишком много значила для вас в прошлом, поэтому меня не удивляет, что она ничего не значит для вас сейчас. Мартинес, все еще стоявший во главе стола, примирительно улыбнулся, как будто ничего иного от меня и не ожидал. – Вы неправильно поняли меня, Диксия. Ингрид не дезертировала. Ее ранило при исполнении служебного долга. Серьезная травма. После выздоровления она была отмечена за отвагу, проявленную в боях, и ей предложили выбор между почетным увольнением и возвращением на фронт. Нельзя винить ее за вышеупомянутый выбор, особенно после того, что ей пришлось пережить. – О, простите, я ошиблась. Просто я никогда не слышала о людях, вышедших в отставку до окончания войны. Соллис холодно взглянула на меня: – Некоторые из нас поступили именно так. – Все присутствующие здесь имеют безупречный послужной список. – Мартинес слегка повысил голос. – Я твердо уверен в этом, поскольку весьма тщательно изучил ваши биографии. Вы именно те, кто подходит для нашей работы. – А я в этом не уверена, – возразила я, порываясь встать. – Я просто отставной солдат, который испытывает неприязнь к дезертирам. Я не состояла ни в каких дерьмовых отрядах Службы анабиоза и не совершила ничего такого героического, за что бы мне выразили благодарность. Так что жаль, коллеги, но мне кажется… – Сядьте, Диксия.