– Разве не мне самой судить об этом? – Нет. Все просто: или Джекс умер, находясь здесь, или он достаточно здоров, чтобы предстать перед судом. Он умер? – Нет. Его раны, как ты сказала, не угрожали его жизни. – Тогда он или жив, или лежит в криокапсуле. В обоих случаях ты можешь с чистой совестью отдать его нам. Николоси знает, как его разморозить, если тебя это беспокоит. – Полковника Джекса не нужно размораживать. Он жив и в сознании, за исключением тех случаев, когда я разрешаю ему спать. – Тогда у тебя нет ни малейшей причины удерживать его. – Боюсь, что есть, и это самая серьезная причина в мире. Пожалуйста, забудь о полковнике Джексе. Я не сниму с него моей опеки. – Ты поступаешь нехорошо, судно. – Теперь ты тоже находишься на моем попечении. Ты узнала правду, а потому не можешь уйти отсюда против моей воли. Но я отпущу тебя, если ты изменишь свои намерения относительно полковника Джекса. – Ты субличность гамма-уровня, – напомнила я. – Принимая любые решения, руководствуешься человеческим разумом. Это значит, что ты способна вести аргументированные переговоры. Голос «Найтингейл» вскинула голову, словно прислушиваясь к чему-то отдаленно знакомому: – Продолжай. – Мы пришли арестовать полковника Джекса. Эту задачу не выполнили, зато получили физическое подтверждение его присутствия на борту этого космического аппарата. Образцы крови, соскобы ткани – мы предоставим это властям планеты. Много нам не заплатят, но, по крайней мере, пришлют сюда вооруженный корабль и заберут полковника силой. Правда, есть и другой вариант. Если ты отпустишь нас, даже не показав полковника, что помешает нам установить несколько магнитных мин на твоем корпусе и разнести тебя на куски? На лице моей собеседницы отразилось разочарование. – Теперь ты прибегаешь к угрозам? – Я не угрожаю, просто обращаю твое внимание на существующие возможности. Я знаю, что ты заботишься о самосохранении, это глубоко встроено в твою конструкцию. – В таком случае я должна была бы убить тебя. – Это не поможет. Думаешь, Мартинес сохранил в тайне твои координаты? Он всегда понимал, что задумал рискованное предприятие. Он даже был чертовски уверен в этом. О твоем местонахождении известно другой команде, и тебе едва ли удастся скрыться. Если мы не вернемся, другая команда прилетит, и можешь не сомневаться – у нее тоже будут магнитные мины. – В этом случае я ничего не добьюсь, позволив тебе уйти. – Нет, ты добьешься того, что останешься жива. Отдай Джекса, и мы больше не побеспокоим тебя. Я не знаю, чем ты здесь занимаешься и что сохраняет твой рассудок, но это твое дело, а не наше. Мы всего лишь разыскиваем полковника. Голос «Найтингейл» смотрела на меня, доброжелательно щурясь. У меня создалось впечатление, что она очень тщательно обдумывает услышанное, просчитывая последствия. – Вот так просто? – Абсолютно. Мы заберем Джекса, попрощаемся, и ты больше никогда о нас не услышишь. – Я вложила в полковника много времени и энергии. Мне будет трудно с ним расстаться. – Ты изобретательна. Уверена, ты найдешь другие способы занять свое время. – Речь не о том, чтобы занять время, Диксия. – Впервые она назвала меня по имени. Конечно, знала, как меня зовут: достаточно было найти образец ткани или крови, оставшийся с моего первого пребывания на судне. – Затронуты мои чувства, – продолжила Голос «Найтингейл». – Пока я находилась на орбите Окраины Неба, кое-что произошло. Назовем это моментом истины. Я видела ужасы войны и понимала, ради чего они творятся. Я также отдавала себе отчет, что сама продлеваю эти ужасы. Я должна была что-то сделать. Самоустраниться от деятельности – это самое простое, но я понимала, что способна на большее. К счастью, полковник подсказал мне одну мысль. Благодаря ему я нашла путь к искуплению. – Тебе нечего искупать, – сказала я. – Ты служила добру, «Найтингейл». Ты лечила людей. – Только для того, чтобы они могли вернуться на войну. Только для того, чтобы их еще больше искалечило и они снова попали ко мне для лечения. – У тебя не было выбора. Это то, для чего ты создана. – Совершенно верно. – Война окончена. Пора забыть о том, что было. Вот почему так важно отдать под суд полковника Джекса – чтобы мы могли начать хоронить прошлое. Голос «Найтингейл» не сводила с меня бесстрастного взгляда. Смотрела так, словно ей было ведомо нечто страшное обо мне, некая истина, для осознания которой я была еще слишком слаба. – Каким будет приговор, если Джекса осудят? – Смертный, без вариантов. Распятие на кресте. Вернее, на Мосту, как было с Небесным Хаусманном. – Ты будешь оплакивать его? – Нет, черт возьми! Я буду радоваться вместе со всеми. – Но ты согласна с тем, что его смерть неизбежна, вне зависимости от того, каким способом она будет причинена? – Пожалуй, да. – Тогда я делаю встречное предложение. Я не позволю забрать Джекса живым, но разрешу тебе с ним встретиться. Ты увидишь полковника и поговоришь с ним. – А что потом? – спросила я, опасаясь ловушки. – Когда встреча завершится, я отключу систему, поддерживающую жизнь полковника. Вскоре после этого он умрет. – Позволишь ему умереть? Почему бы просто не выдать его? – Он не может быть выдан. Теперь уже нет. Он умрет. – Но почему? – Из-за того, что я сделала с ним. На меня внезапно навалились усталость и апатия, туманя рассудок. С одной стороны, я хотела лишь покинуть судно без дополнительных осложнений. Когда «Найтингейл» натравила на нас своих роботов, я приготовилась к смерти. А теперь радовалась, что не умерла, и испытывала соблазн принять более легкий вариант – просто убраться восвояси. Однако я не могла вот так, за здорово живешь, проигнорировать приз, до которого уже рукой подать. – Мне нужно посоветоваться с остальными. – Нет, Диксия. Это должен быть твой выбор. И только твой. – Ты сделала им такое же предложение? – Да. Сказала, что они могут уйти отсюда или встретиться с полковником. – Что они ответили? – Сначала я хочу услышать, что скажешь ты. – Полагаю, они отреагировали так же, как и я. Здесь какая-то ловушка. – Ловушки нет. Если ты уйдешь, то получишь личное удовлетворение от того, что, по крайней мере, удалось определить местонахождение полковника и узнать, что он жив. Конечно, эта информация немного стоит, но у вас есть возможность вернуться, если вы все еще будете стремиться отдать его в руки правосудия. С другой стороны, вы можете увидеть полковника сейчас – увидеть и поговорить с ним, и улететь, зная, что он мертв. Я позволю вам стать свидетелями отключения его жизнеобеспечения и даже разрешу забрать его голову. Это стоит больше, чем всего лишь знание о том, что он существует. – Это ловушка. Я знаю, что это ловушка. – Уверяю тебя, что нет. – И мы все улетим? Ты не изменишь решения и не потребуешь, чтобы кто-то из нас занял место полковника? – Нет. Вам всем будет позволено уйти. – Всем вместе? – Всем вместе. – Хорошо, – сказала я, понимая, что выбор не станет легче, сколько бы раз я ни обдумывала его заново. – Не могу говорить за остальных, но полагаю, что это будет решение большинства. Я готова взглянуть на этого сукина сына. Мне разрешили покинуть комнату, но не постель. Простыня стиснула меня, придавила к матрасу, а койка приняла вертикальное положение. В помещении появились два конусообразных робота и отсоединили матрас от рамы. Затем ухватили его с двух сторон и понесли. Меня будто приклеили к этой проклятой койке, я торчала из нее, как игральная карта из колоды. Машины транспортировали меня плавно и без всяких усилий. Тишина нарушалась лишь металлическим шебуршанием щупальцев, когда те касались стены или пола. Голос «Найтингейл» обратилась ко мне с прикроватного пульта – над клавиатурой возникло маленькое изображение ее лица. – Уже недалеко, Диксия. Я надеюсь, ты не будешь сожалеть о принятом решении. – А как остальные? – Ты присоединишься к ним. А потом вы все отправитесь домой. – Ты хочешь сказать, что все мы приняли одинаковое решение – увидеть полковника Джекса? – Да, – подтвердила Голос. Роботы вынесли меня из отсека с искусственной силой тяжести, который, по моим прикидкам, располагался в передней части судна. Простыня слегка ослабила хватку, так чтобы я могла немного двигаться под ней. Некоторое время спустя, протащив через несколько воздушных шлюзов, меня доставили в очень темную комнату. Будучи неспособной что-либо разглядеть толком, я поняла лишь, что она очень большая и слегка смахивает на зал, где выращивали кожу. Воздух здесь был влажный и согревающий кровь, как в оранжерее с тропическими растениями. – Ты вроде говорила, что здесь будут и остальные.