Я взглянула на Николоси: он был так же неподвижен, как в тот момент, когда появился из облака пара, созданного его оружием. – Похоже, он мертв, – тихо сказала я. – Но мы все же должны… – Нет! – резко пресек мою попытку Норберт. – Оставь его! – Что, если он просто без сознания? Последовали три яркие импульсные вспышки. Я услышала крик: «Свободно!», но голос старика изменился. Я предположила, что он ранен. Хотелось бы знать, насколько серьезно. Норберт и Соллис сделали два последних выстрела по роботам, которые все еще пытались подобраться к нам, и бросились мимо меня к шлюзу. Я посмотрела на неподвижного Николоси и поняла, что никогда не смогу жить в мире с собственной совестью, если не постараюсь вытащить его. Я укрепила оружие на поясе и поплыла к нему. – Нет! – снова заорал Норберт. – Оставь его! Слишком поздно! Я добралась до Николоси и, обхватив правой рукой за шею, притянула голову к своему нагруднику. Со всей силы заработала ногами, загребая свободной рукой. Невозможно было понять, жив Николоси или мертв. – Брось его, Скэрроу! Слишком поздно! – Я не могу его бросить! – раздраженно закричала я, не оборачиваясь. Ко мне и моему грузу неслись три робота, сгруппировав перед собой щупальца. Я поморщилась от их яркого свечения и постаралась сосредоточиться на том, чтобы добраться до спасительного шлюза. Каждый удар ногами, каждый неловкий гребок руки, казалось, выкачивал из мышц последние капли энергии. Вскоре я окончательно выбилась из сил. Я расслабила руку. Тело Николоси штопором закрутилось вокруг меня, и через визор я увидела его лицо: бледное, с каплями пота, с напряженными от страха мускулами, но не мертвое и даже не обморочное. Его глаза были широко открыты. Он точно знал, что произойдет, когда я его брошу. У меня не было выбора. Сильная рука зацепила мой шлем и потащила. Я увидела, как Николоси понесло к роботам, и закрыла глаза, когда они обвили его щупальцами и начали выискивать слабые места в скафандре, словно дети, пытающиеся сорвать обертку с подарка. Голос Норберта пророкотал: – Он мертв. – Он был жив! Я видела! – Он мертв. Все, проехали! Я прорвалась сквозь толщу колышущейся розовой жидкости. Воздух частично выдавился из коридора под напором околоплодных вод, хотя Мартинес пробил в каждой двери дыру высотой в человеческий рост. Разорванный металл изогнулся черными зазубренными лепестками. Впереди, едва различимые в движущемся пятне света нашлемных фонарей, неловко, по-крабьи удалялись от разрушенной двери Мартинес и Соллис. Ингрид поддерживала Мартинеса, почти волоча его по коридору. Даже при нулевой гравитации приходилось прилагать усилия, чтобы буксировать человека в скафандре. – Помоги ей, – еле слышно сказал Норберт, встряхнув оружие, чтобы изгнать из ствола розовые пузырьки. Не дождавшись от меня реакции, он повернулся и начал стрелять в воду, целясь в оставшихся роботов. Я догнала Соллис и приняла на себя часть ее груза. Панели по всей длине коридора вспыхивали ярко-красным синхронно с воплями тревожной сигнализации, ужасными, как завывания баньши. Примерно через каждые десять метров со стены к нам обращалось лицо «Найтингейл», множество голосов сливалось во взволнованный хор. – Внимание! Внимание! – говорили лица. – Это Голос «Найтингейл». В отсеке выращивания номер три зафиксировано происшествие. Сейчас проводится оценка нанесенного ущерба и восстановление системы. Возможно, необходима частичная эвакуация из пораженной зоны судна. Пожалуйста, оставайтесь на местах и ждите дальнейших распоряжений. Внимание… – Что с Мартинесом? – Поймал несколько осколков, когда дырявил дверь. – Соллис указала на сильные вмятины на наружной защите Мартинеса, слева от грудины. – Скафандр не пробило, но все-таки старику досталось. Сломано ребро, возможно, повреждено легкое. Он говорил со мной, но потом вырубился. – Без Мартинеса нам не справиться с заданием. – Я же не сказала, что он умер. Скафандр вроде бы функционирует. Наверное, можно оставить его здесь и забрать на обратном пути. – На поживу роботам, шатающимся вокруг?! Я обернулась посмотреть, как дела у Норберта. Теперь он стрелял не так часто, сдерживая нескольких отставших роботов, полных решимости оценить нанесенные судну повреждения. В конце концов Норберт прекратил огонь, сменил батарею и, выждав секунд десять, отвернулся от залитого водой проема и направился к нам. – Может быть, здесь больше нет роботов. – Они будут, – сказал Норберт. – Намного больше. Теперь опасно везде. Судно подняло тревогу. – Может, пора с этим кончать? – предложила я. – Мы потеряли Николоси. Мартинес в отключке… У нас недостаточно сил, чтобы захватить Джекса. – Мы возьмем Джекса, – прохрипел Норберт. – За ним пришли, с ним и уйдем. – А как насчет Мартинеса? Норберт посмотрел на раненого, и его лицо окаменело. – Он остается. – Но ты сказал, что роботы… – Другого выбора нет. Он остается. – Затем Норберт наклонился к старику и, поддев толстым пальцем визор, поднял его. – Просыпайся! – заорал великан. Не дождавшись ответа, Норберт просунул руку под спину Мартинеса и нащупал застежки, освобождавшие нагрудник. Он вручил помятую пластину мне и занялся панелью доступа на передней части скафандра, тоже пострадавшей от осколков. Норберт вычерпал из ниши пригоршню розовой воды, решительно вытряс пузырьки и занялся ручной регулировкой жизнеобеспечения костюма. Появились биомедицинские данные, сопровождаемые тревожным миганием красных лампочек. – Что ты делаешь?! – возмутилась я. Норберт не ответил, и я прокричала ему вопрос прямо в ухо. – Он должен быть в сознании. Это поможет. Мартинес закашлялся, плюясь красной слюной. Он с трудом дышал, и мы обменялись быстрыми взглядами. Норберт сунул заряженный пистолет в ладонь Мартинеса, прикрепил свежую обойму к его поясу. Потом махнул рукой в ту сторону, куда нам предстояло идти. – Мы вернемся, – сказал он. – Ты выживешь. Зубы Соллис сверкнули за визором: – Так нельзя. Не можем мы его здесь бросить, потащим… – Скажи им, – прохрипел Мартинес. – Нет. – Скажи им, глупец! Они не будут доверять тебе, пока не скажешь. – Что он должен сказать? – спросила я. Норберт мрачно посмотрел на меня: – Старик… не Мартинес. Его имя… Квинлен. – Тогда, черт побери, кто же Мартинес?! – закричала Соллис. – Я, – заявил Норберт. Я посмотрела на Соллис, потом вновь на великана. – Не валяй дурака, – мягко сказала я, гадая, что же такое произошло с ним в затопленном зале. – Я Квинлен, – выдохнул старик между приступами жестокого кашля. – Он всегда был хозяином. А я просто слуга, подсадная утка. – Оба спятили, – заключила Соллис. – Это правда! Я играл роль Мартинеса – отвлекал внимание от него. – Он не может быть Мартинесом, – возмутилась Соллис. – Прости, Норберт, но ты двух слов толком связать не можешь, где уж тебе подготовить дело для суда. Норберт постучал огромным пальцем по своему шлему: – Повреждение речевого центра на войне. Сознание… память… аналитические способности… не затронуты. – Он расскажет правду, – просипел старик. – Это он должен выжить. Он, а не я. Он тот, кто может поймать Джекса. – Затем он постучал пистолетом по ноге великана. – Иди! Старик рявкнул так, будто это было последнее, что он собирался сказать. И в этот момент я увидела вынырнувшего из розовой воды робота. Он постукивал острыми кончиками хлыстообразных рук по искореженному металлу, изучая проход в коридор. – Думаю, он дело говорит, – сказала Соллис. Но нам не стало от этого легче. Мы оставили старика – я все еще не могла думать о нем как о Квинлене – в коридоре у стены; ствол пистолета, нацеленный на разрушенный вход, покачивался в слабых руках. Я то и дело оглядывалась, искренне желая, чтобы он как можно эффективнее истратил оставленный ему жалкий запас патронов. Мы прошли полпути до следующего шлюза, когда Квинлен быстро выстрелил трижды, разорвав робота на бьющиеся в конвульсиях куски. Вскоре еще один пучок щупальцев начал исследовать рваные края проема. Сколько же этих проклятых устройств может натравить на нас судно?