Последние несколько шагов проползли на животе, чтобы не увидели «черные куртки» из оцепления. Зря осторожничали – на поляне горели факелы, но дозорные исчезли. – Где они? – шепотом спросил Маса. И догадался сам: бросились в дом. Еще бы! Командир убит, главный ниндзя превратился в ястреба. Если б не видел собственными глазами, нипочем бы не поверил. Оцепления не было, да что толку? Прыгать вниз – ноги переломаешь, тут кэна[50] четыре. Но Мидори-сан взмахнула рукой перед самым коньком крыши, и пустота тихонько зазвенела. От дома в темноту был протянут тонкий прозрачный канат. Сняв пояс, Мидори-сан перекинула его через канат, завязала узлом, показала господину, как продеть локти. Но сама обошлась без лямки – просто взялась руками, оттолкнулась и одним махом пронеслась над поляной. Господин тоже медлить не стал: покрепче взялся за пояс, и улетел, только зашелестело в воздухе. Настала очередь Масы. Тансин в секунду приготовил ему лямку, подтолкнул в спину. Нестись через пространство, над освещенной поляной, над пылающими огнями оказалось жутко, но приятно. Маса едва сдержался, чтобы не взвизгнуть от восторга. Правда, закончился полет не лучшим образом. Из темноты навстречу вылетел ствол сосны, и, если б господин не подхватил своего слугу на руки, Маса расшибся бы в лепешку. И так-то стукнулся лбом – искры полетели. К стволу была приделана маленькая деревянная площадка, спускаться с нее пришлось, нащупывая ногой сучки. Лишь спрыгнув на землю, Маса увидел, что Тансин остался на крыше – отсюда, с другого конца поляны было видно его черный силуэт. Блеснула сталь, что-то зашуршало в воздухе. Мидори-сан подобрала и потянула к себе прозрачную веревку. – Зачем он перерезал канат? – воскликнул Маса. – Залезут на крышу, увидят веревку, догадаются, – коротко ответила госпожа. – А Тансин спрыгнет. Только договорила – на крышу снизу полезли люди, много. Увидели застывшего на самом краю синоби, загалдели, бросились к нему. Однако Тансин съежился, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и мгновение спустя был внизу. Мячиком перекатился по земле. Вскочил на ноги. Но к нему уже бежали и из дома. – Быстрей! Быстрей! – зашептал Маса, сжимая кулаки. Ниндзя в несколько скачков достиг середины поляны, но в лес бежать не стал – остановился. Не хочет наводить преследователей на нас, догадался Маса. Тансин выдернул из земли факел, потом второй и ринулся навстречу врагам. «Черные куртки» отпрянули от двух бешено крутящихся языков пламени, но тут же снова сомкнулись вокруг синоби. Вот на ком-то вспыхнула одежда, еще один с воем отбежал в сторону, пытаясь сбить огонь с горящих волос. Пламя металось над толпой, жалило, рассыпало искры. Нужно было скорей уносить отсюда ноги, а Маса все смотрел, как красиво умирает Тансин. Огненная смерть в обрамлении сверкающих клинков – разве может быть что-нибудь прекрасней? Господин тянул Мидори-сан в чащу, показывал в сторону расщелины – должно быть, к подъемнику. Пришлось объяснить дочери человека-птицы, что через подземный ход уйти не получится. Монах наверняка оставил на дне расщелины часовых – те не дадут спуститься, застрелят. – Лучше отсидеться здесь, в лесу, – закончил Маса. Но Мидори-сан с ним не согласилась: – Нет. «Черные куртки» упустили отца и теперь во что бы то ни стало должны найти твоего господина. Без его головы они не посмеют явиться к Дону. Закончат искать в доме – снова станут прочесывать лес. – Что же делать? Госпожа хотела ответить, но тут в важный разговор не ко времени встрял господин. Утянул Масу в сторону, сказал на своем ломаном японском: – Мидори-сан уводить. Ты. Поручать. Я здесь. Еще чего! Маса и слушать не стал. Буркнул: – Как это я ее уведу? Я не Тамба, по небу летать не умею. Для наглядности помахал руками, как крыльями, но господин, конечно, не понял. Разве ему, безъязыкому, что-нибудь втолкуешь? «Черные куртки» сгрудились у тела Тансина, шумели, о чем-то спорили. Многие из них убиты, в том числе и командир, но осталось еще больше. Тридцать человек? Сорок? С устным счетом у Масы всегда было хорошо, и он принялся считать. У господина в маленьком револьвере семь пуль. Он, Маса, может убить троих. Если повезет – четверых. Мидори-сан – ниндзя, она, наверное, уложит десятерых. Сколько это получается? Досчитать помешала Мидори-сан. – Ждите здесь, – сказала она. – Отец за вами вернется. – Разве вы, госпожа, уходите? Не ответила – повернулась к господину. Он тоже что-то спросил напряженным, срывающимся голосом. Она и ему не ответила. Во всяком случае, словами. Погладила его по щеке, потом по шее. Нашла время для нежностей! Все-таки баба есть баба, даже если ниндзя. Рука Мидори-сан скользнула господину на затылок, белые пальцы вдруг плотно сжались – круглые гайдзинские глаза от изумления сделались еще круглей. Господин осел на землю, привалился спиной к стволу. Убила! Проклятая ведьма его убила! Зарычав, Маса нанес предательнице смертельный удар кубиори, который должен был разорвать ее подлое горло, но сильная рука перехватила его запястье. – Он жив, – быстро сказала женщина-синоби. – Просто не может двигаться. – Зачем?! – просипел Маса, морщась от боли. Ну и хватка! – Он не позволил бы мне сделать то, что нужно. – А что нужно? Она выпустила его, поняв, что будет выслушана. – Войти в дом. Спуститься в подвал. Там в тайнике бочонок черного пороха. Заряд рассчитан так, чтобы дом сложился внутрь, раздавив всех, кто в нем находится. Маса на миг задумался. – Но как вы попадете в дом? – Через час силы к нему вернутся, – сказала Мидори-сан вместо ответа. – Будь с ним. Потом наклонилась к господину, прошептала ему что-то по-гайдзински. И все – вышла на поляну, легкой походкой направилась к дому. Ее заметили не сразу, а когда увидели фигуру в черном, облегающем наряде ниндзя, всполошились. Мидори-сан подняла пустые руки, крикнула: – Господин Цурумаки меня знает! Я – дочь Тамбы! Я покажу вам его тайник! «Черные куртки» столпились вокруг нее, стали обыскивать. Потом вся толпа двинулась к крыльцу, скрылась в доме. Снаружи не осталось ни души. Тут каких-нибудь тридцать шагов, вдруг дошло до Масы. Если будет взрыв, засыплет обломками. Нужно оттащить господина подальше. Обхватил неподвижное тело, поволок по земле. Но унес недалеко, всего на несколько шагов. Потом земля дрогнула, заложило уши. Маса обернулся. Дом Момоти Тамбы обрушился аккуратно, будто встал на колени: сначала подломились стены, потом, колыхнувшись, грохнулась крыша, раскололась пополам, во все стороны полетела пыль. Сделалось совсем светло, лицо обдало волной горячего воздуха. Вассал наклонился, чтобы прикрыть телом господина, и увидел, как из широко раскрытых голубых глаз текут слезы.