Маса сделал два быстрых шага вперед. Третьего не получилось – ближний к сомнительному выступу татами оказался фальшивым: одна солома, а под ней ничего. С отчаянным воплем Маса провалился под пол. Увидел прямо над собой блеснувшую полоску металла и зажмурился, но удара не последовало. – Маса! – прошептал знакомый голос. – Chut ne ubil! Господин! Живой! Бледный, с нахмуренным лбом. В одной руке кинжал, в другой маленький револьвер. Рядом Мидори-сан – в черном боевом наряде, только без маски. – Здесь больше оставаться нельзя. Уходим! – сказала госпожа, прибавила что-то по-гайдзински и все трое кинулись прочь от прямоугольной дыры, откуда вниз лился мягкий желтый свет. В самом углу подвала темнело что-то вроде желоба, внутри него Маса разглядел две джутовые веревки – наверно, это и был выступ, показавшийся Монаху подозрительным. Господин взялся за одну из веревок и волшебным образом взлетел вверх. – Теперь ты! – велела Мидори-сан. Маса ухватился за шершавый джут, и тот сам потащил его к потолку. Было совсем темно и немножко тесно, но полминуты спустя подъем закончился. Сначала Маса увидел дощатый пол, потом веревка вытянула его из люка до пояса, а дальше он уже выкарабкался сам. Огляделся, понял, что попал на чердак: с двух сторон косо нависали скаты крыши, через зарешеченные оконца (одно спереди, другое сзади) просачивался тусклый свет. Поморгав, чтоб лучше видеть в полумраке, Маса разглядел три фигуры: одну высокую (это был господин), одну низенькую (Тамба) и одну среднюю (краснолицый ниндзя Тансин, который у сэнсэя вроде главного помощника). Из люка выпорхнула Мидори-сан, и деревянная крышка захлопнулась. Кажется, здесь собрались все уцелевшие обитатели Какусимуры. Первым делом следовало посмотреть, что творится снаружи. Маса сунулся к тому из окошек, в котором плясали багровые отсветы. Приник. Огненный бордюр из факелов охватывал дом полукругом, от обрыва до обрыва. Меж языков пламени торчали силуэты с ружьями наперевес. Туда соваться нечего – это ясно. Маса перебежал ко второму окошку, но там и вовсе было худо – раззявилась черная пропасть. Что же получалось? С одной стороны бездна, с другой – ружья. Наверху небо. Внизу… В полу, на дальнем конце чердака, желтел освещенный квадрат – лаз, обнаруженный Монахом в третьей слева комнате. Там «черные куртки» с кинжалами наголо. Значит, вниз тоже нельзя. А если совсем вниз, в подвал? Маса перебежал к подъемному устройству, приоткрыл люк, из которого вылез всего пару минут назад. Снизу доносился топот, шум голосов – враги уже шуровали в подземелье. Это означало, что скоро они доберутся и до чердака. Все кончено. Спасти господина невозможно. Что ж, тогда долг вассала – умереть вместе с ним. Но сначала оказать господину последнюю услугу: помочь ему уйти из жизни с достоинством. В безвыходной ситуации, когда ты со всех сторон окружен врагами, единственное, что остается – лишить врагов удовольствия видеть твои предсмертные муки. Пусть им достанется лишь равнодушный труп, и твое мертвое лицо будет взирать на них с превосходством и презрением. Какой способ предложить господину? Будь он японцем, все было бы ясно. Кинжал у него есть, времени для приличного сэппуку вполне достаточно. У Тансина на боку висит короткий прямой меч, так что корчиться от боли господину не пришлось бы. Как только он коснулся бы кинжалом своего живота, верный Маса тут же отсек бы ему голову. Но гайдзины не делают сэппуку. Они любят умирать от пороха. Значит, так тому и быть. Не теряя времени, Маса подошел к дзенину, который шептался о чем-то со своей дочерью, одновременно занимаясь каким-то непонятным делом: вставлял одна в другую бамбуковые палки. Вежливо извинившись за то, что прерывает семейный разговор, Маса сказал: – Сэнсэй, господину пора уходить из жизни, я хочу ему помочь. Мне говорили, что христианская религия почему-то запрещает самоубийство. Прошу вас перевести господину, что я почту за честь прострелить ему сердце или висок, это уж как он пожелает. Тут к ним приблизился и сам господин. Помахал револьвером, проговорил что-то. Лицо у господина было мрачное, решительное. Должно быть, ему пришла в голову та же идея. – Объясни ему, что открывать огонь не нужно, – скороговоркой сказал дочери Тамба по-японски. – У него только семь патронов. Даже если он ни разу не промахнется и застрелит семь «черных курток», это ничего не изменит. Они испугаются, прекратят обыск и подожгут дом. До сих пор они этого не сделали, потому что хотят предъявить Дону мой труп и надеются найти какие-нибудь тайники. Но если сильно испугаются – подожгут. Скажи, что я попросил тебя перевести, потому что мой английский слишком медленный. Отведи его в сторону, отвлеки. Мне нужна еще минута. Потом действуй по уговору. По какому такому уговору? На что Тамбе нужна минута? Пока Мидори-сан переводила его слова господину, Маса не спускал глаз с дзенина. Тот кончил возиться с бамбуковыми палками, стал просовывать их в узкий чехольчик, к которому был прикреплен большой кусок черной ткани. Что за диковинное приспособление? Флаг, это флаг! – вдруг догадался Маса, и все ему стало ясно. Глава синоби хочет уйти из жизни красиво, с развернутым знаменем своего клана. Для этого и тянет время. – Это знамя Момоти? – шепотом спросил Маса у стоявшего рядом Тансина. Тот помотал головой. – А что же? Невежа оставил вопрос без ответа. Тамба поднял ткань с вставленными в нее бамбуковыми стержнями, накинул на плечи, пристегнул, и стало видно, что никакой это не флаг, а подобие широкого плаща. Затем дзенин молча протянул руку, и Тансин вложил в нее обнаженный меч. – Прощай, – сказал сэнсэй. Синоби ответил словом, которое Маса этой ночью один раз уже слышал: – Конгодзе. – И торжественно поклонился. Тогда Тамба вышел на середину чердака, потянул шнурок на вороте, и странный плащ сложился, вплотную обхватил его тело. – Что сэнсэй намерен делать? – спросил Тансина Маса. – Смотри вниз, – буркнул тот и, опустившись на четвереньки, прижался лицом к полу. Пришлось последовать его примеру. В полу, оказывается, были проделаны смотровые щели, сквозь которые просматривались и коридор, и все комнаты. Повсюду сновали «черные куртки», а посреди коридора блестел башкой Монах. – Не нашли? – орал он, нагнувшись к дыре в полу. – Простучать каждый сяку![49] Там обязательно должны быть тайники! Оторвав голову от щели, Маса взглянул на Тамбу – и вовремя. Дзенин нажал ногой какой-то рычаг, откинулся еще один люк, расположенный над коридором. Прямой, как копье, старик спрыгнул вниз. Маса опять ткнулся носом в пол, чтоб ничего не пропустить. Ах, какое это было зрелище! Дзенин приземлился между Монахом и двумя «черными куртками». Те-то лишь разинули рты, а бритоголовый ловкач шарахнулся в сторону, рванул из-за пояса револьвер. Только куда ему было против Тамбы. Короткий взмах меча, и по полу покатился сверкающий колобок, из перерубленной шеи ударила струя крови. Не оборачиваясь, старый синоби выкинул назад левую руку, слегка коснулся носа одного из бойцов, и тот деревянно, не сгибаясь, грохнулся на пол. Второй присел на корточки, закрыл голову руками, и Тамба его не тронул. Чуть наклонился и сначала медленно, а потом все быстрей и быстрей, разгоняясь, побежал к распахнутой двери, за которой была пропасть. За ним с криком ринулась целая гурьба преследователей. Маса пришел в восхищение. Как придумано! Дать последний бой на мостике, над бездной. Во-первых, никто не нападет сзади, а во-вторых, до чего красиво! Опять же ружей у «черных курток» нет, оставлены снаружи. Ох, и покрошит их старый Тамба напоследок! Рядом раздался шорох. Это вскочил Тансин, бросился к оконцу. Хочет видеть последний бой своего господина, сообразил Маса и со всех ног кинулся следом. Через решетку мостик был виден, как на ладони. Выглянула луна, и деревянный настил засеребрился над черной бездной. Вот дзенин стремительно выбежал на серебряную дорожку, полы его плаща растопырились, будто перепончатые крылья летучей мыши. С разбега, мощно оттолкнувшись ногой, Тамба прыгнул в пропасть. А как же последний бой – чуть не вскричал Маса. Сначала зарубил бы десяток-другой врагов, а потом можно и камнем с обрыва. Но Тамба не упал камнем! Столпившиеся на мостике «черные куртки» взвыли от ужаса, да и у Масы на лбу выступили капельки холодного пота. И было от чего… Глава клана Момоти превратился в птицу! Огромный черный ястреб парил над долиной, рассекая лунный свет и медленно снижаясь. В чувство Масу привел хлопок по плечу. – Теперь нужно быстро, – сказал Тансин. – Пока не опомнились. Мидори-сан и господин, оказывается, уже лезли через люк на крышу. Нужно было догонять. Под ногами заскрипела черепица, в лицо дунул свежий ветер. Маса обернулся к пропасти, чтобы еще раз взглянуть на волшебную птицу, но ее уже не было – улетела.