— А миллион — это сколько? — Это? Это, Бяка, так много, что мы с тобой за неделю не досчитаем. Глава 34 ПОСРЕДИ ЧЕРНОВОДКИ Без изменений Черноводка — дикая река с быстрым течением. Берега ее захламлены, заломы из наваленных друг на дружку деревьев иногда протягиваются до середины русла. Даже днем по ней не везде можно пройти с легкостью, а уж ночью вообще не стоит на воде оставаться. Но выбора не было. К тому же нас почему-то несло так, что мы ни на что не натыкались. Только зря силы тратили, удерживая плот кормой вперед. Это мера предосторожности на случай столкновения с тем же заломом. Сухие сучковатые деревья, прежде чем пройтись по нашим телам, должны сокрушить багажный отсек, заполненный рыбой. Однажды эта преграда уже выручила, вот и надеялись, что еще разок-другой службу сослужит. Темень стояла кромешная. Как назло, к вечеру наползли облака, закрыв луну и звезды. Мы будто в чернилах продвигались, в которых свою руку разглядеть невозможно. Активировать рыбацкий навык я не мог. Он в темноте работал гораздо хуже, но проблема даже не в этом, а в том, что Тени ци почти не осталось. Слишком много слил на лечение Бяки, а остальное израсходовал до этого, в процессе рыбалки. Восстанавливается, увы, неспешно, лучше приберечь на крайний случай. Уши уловили характерный звук журчания речной струи, наткнувшейся на подходящую преграду. Своего рода музыкальный инструмент для текучей воды. Таких «дудок» хватало на быстринах, заваленных корягами. — Я что-то слышу, — напряженно произнес Бяка. — Да и я это слышу, но ничего не вижу. — Я тоже ничего не вижу. — Плохой из тебя упырь, раз в темноте не видишь. — Да, плохой, — не стал спорить Бяка. — Гед, прислушайся. Мне кажется или где-то впереди гудит? Я напряг уши, пытаясь за журчанием воды различить то, о чем говорит товарищ. Спустя несколько секунд неуверенно произнес: — Вроде и правда что-то непонятное слышно. — Нас уже до Каменного переката донесло, это точно он гудит, — сказал Бяка. — Ведь кроме него гудеть нечему. — Перекат? Его можно пройти? — На лодке проходили по большой воде. Такое слышал. Но мы не на лодке. И сейчас ночь. Плот может разбиться на камнях. Нехорошая ситуация. И что хуже всего, мы никак не можем на нее повлиять. Разве что начать работать веслом, пытаясь плыть вслепую. Но это так себе метод. Можно выйти к берегу, а можно врезаться в скопище наваленных деревьев с перспективами оказаться в воде. Река, кишащая кайтами, — не самое лучшее место для купания. Шум быстро усиливался. Вскоре сомнения отпали — это действительно ревет серьезный перекат. Попасть в него в непроглядном мраке я, разумеется, не мечтал. И потому попытался плыть вслепую, ориентируясь исключительно на звук быстро текущей воды. Несколько минут работы подхватом, превращенным в уродливое подобие весла, и плот стукнулся обо что-то основательное. Я, скорее угадывая, чем что-то видя, протянул руку, нащупав холодный камень, от которого нас тут же начало относить. — Скала! — воскликнул Бяка, тоже потрогав преграду. — Нас к скале принесло! — Тут не высадиться, — с досадой заявил я. Раз мы спокойно врезались в берег, а теперь плывем вдоль него, это значит, что глубина здесь солидная. Коряги и прочий мусор далеко под нами и плоту не мешают. То есть это вертикальная скала, круто уходящая в воду. Пытаться на нее вскарабкаться вслепую, да еще и в кромешной тьме, — это занятие для экстремалов не нашего уровня. — Я начинаю что-то видеть, — сказал Бяка. — Скоро рассвет. — Слишком темно, — заявил я, пытаясь что-то разглядеть. — Если нас затянет в перекат в такой темноте, мы так выкупаемся, как никогда в жизни не купались. На последнем слове плот вновь врезался в скалу, и мы вновь не смогли за нее зацепиться. Оставалось надеяться, что здесь, у берега, течение слабее, а значит, следует и дальше стараться держаться возле камней. Несколько часов мы пытались грести назад, держась обрыва. Вымотались так, что едва на ногах держались. До восхода солнца оставалось еще прилично, когда нас снесло к началу переката. Света уже было достаточно, чтобы понять бесперспективность нашего положения. Река здесь сужалась метров до двухсот. Что правый, что левый берег выглядели одинаково: вертикальные или почти вертикальные скалы без намека на тропу. Пристать к ним невозможно, забраться наверх — это надо быть не последним альпинистом. Минимум тридцать метров по поверхности, которая на большей части площади лишена трещин и серьезных неровностей. Спереди гремел непрерывный оглушающий рев. Это больше похоже на шум водопада, но Бяке приходилось верить. Значит, там всего лишь перекат, а звук такой сильный из-за конфигурации каньона. На лодках эту теснину проходили, следовательно, наш не такой уж и тяжелый плот тоже может проскочить. Но это, конечно, та еще лотерея, и потому я решил максимально приподнять наши шансы. Активировав рыбацкий навык, убедился, что кайт здесь видимо-невидимо. В основном мелочь, собравшаяся в начале переката и не рискующая спуститься ниже, где даже этим стремительным хищницам придется несладко. Перекат выступал барьером, сдерживающим рыбные миграции, и сейчас мы находимся в самой богатой его части. Столько добычи в одном месте я никогда не видел. Поэтому, больше не раздумывая, взялся за весло и приободрил трясущегося от страха Бяку: — Успокойся, сейчас высадимся. — Как? Тут нет берегов. Тут скала. Везде скала. — А мы не совсем на берег. Возможно, когда-то здесь посреди реки и стояла скала, подобная той, на которой приютилась фактория. Но вода с ней давно разделалась, оставив лишь затопленное основание, заваленное к тому же крупными и мелкими обломками. Что-то вроде косы получилось, вытянутой метров на тридцать, где в самом широком месте и десяти шагов не наберется. Плюс подступы щедро засыпаны громадными валунами, на фоне которых наш плот иногда выглядел малюткой. Вот между такими исполинами я его и провел, мягко причалив к завалу из камней помельче. Высадившись, на совесть закрепили остатки якорного каната, после чего Бяка, оглядевшись, печально констатировал: — Это не суша. Нас отсюда сразу смоет, как только в верховьях пройдут дожди. Нам надо как-то попасть на берег. Я покачал головой: — Здесь слишком сильное течение, мы против него не выгребем. Видишь, что наверху? Скалы так и тянутся, что вниз, что вверх. Если вверх поплыть, у нас сил не хватит столько толкать. Да и глубина дальше большая, шестами не достанем. Нет, забудь, наверх возврата нет. Нам придется проходить через перекат, не вижу другого пути. — Тогда зачем мы остановились? — Затем, что я хочу хорошенько подготовиться к спуску. И поэтому у меня к тебе важный вопрос. — Так спрашивай. — Я понимаю, что выпытывать точные параметры — это с моей стороны некрасиво. Но, Бяка, я обязан знать, на что ты способен. Зная это, я, возможно, смогу тебя усилить. Нам на перекате понадобятся сильные руки. В общем, мне надо знать о тебе все: по атрибутам, по навыкам и по ступеням. То, что Бяка далеко не альфа, я, конечно, догадывался. Но определить это самостоятельно не мог. Для получения информации о параметрах ПОРЯДКА надо или развивать специализированные навыки, заточенные на специфическую наблюдательность, или твоя ступень просвещения должна превосходить на порядки ступень того, кто тебя заинтересовал. Да и полный список сведений, скорее всего, тебе не светит в обоих случаях. Упырь выдал мне всю свою подноготную, даже не попытавшись уточнить, зачем оно мне надо. Его доверие ко мне близко к безграничному. Я ведь не просто держу себя с ним на равных, я обеспечил презираемому всеми бедолаге столь сытую жизнь, какая ему не снилась. Раз сказано, что так надо, значит, надо — без споров принял. Уровень у спутника четвертый. Или, говоря языком ПОРЯДКА, четвертая ступень просвещения. Мать позаботилась о том, чтобы в младенчестве и раннем детстве он развивал все три доступных простолюдинам атрибута. На первой ступени она выбрала одну их конфигурацию, на второй — другую. Похоже, старалась добиться приблизительно равномерного развития. Ну и не забывала подкармливать ребенка доступными для простолюдинов специями. Каждый атрибут вобрал в себя от двадцати до тридцати единиц энергии, что для обычного человека — вполне достойный результат. А вот с третьей ступенью беда. Бяка успел развить на ней все шесть атрибутов, однако ни один не вобрал в себя больше пятнадцати единиц наполнения. Учитывая, что именно сумма этих единиц делает тебя сильнее, ловчее и выносливее, — очень печально. По факту у него набралось приличное количество атрибутов, но толк от такого количества только при открытии навыков высоких уровней, где вводятся жесткие требования именно к этому параметру. Четвертую ступень Бяка только начал развивать и открыл на ней всего лишь одну единичку Выносливости. Сила и Ловкость оставались в процессе роста. Так что, несмотря на мой полный ноль, в абсолютных показателях тройки основных атрибутов у меня уже проявилось заметное превосходство над упырем. Уступал лишь по количеству атрибутов, что для меня сейчас некритично. Лишний раз убедился в своей исключительной ненормальности. По навыкам у Бяки совсем все кисло. Он трижды прокачал «травничество» с нуля до второго уровня, каждый раз выбирая разные ветки развития. Оно, конечно, понятно, что именно от этой профессии зависело, не придется ли ему умирать с голоду в межсезонье. Но надо признать, что умения сбора рогоцвета и прочего в нашей ситуации вряд ли пригодятся. Как и «рукопашный бой». «Плотницкое дело» тоже можно отбросить. Рурмис хоть и мерзавец, но плот сделал на совесть, в ремонте он не нуждается. «Мастер силков» аж третьего уровня меня заинтересовал только по той причине, что я не ожидал встретить у Бяки охотничий навык, да еще и столь прилично развитый. Но сейчас он так же бесполезен, как и все прочие. За наши ночные мучения, когда мы вначале сумели увести плот от косы, где нас подстерегал лучник со своими подручными, а затем слепо шарахались из стороны в сторону, пытаясь пристать, ПОРЯДОК вознаградил меня семью личными знаками навыка «лодочник». То, что у нас не лодка, а плот, его ничуть не смутило. Ну да и ладно, мне без разницы. Из названия навыка и его лаконичного описания понятно, что, изучив его, я значительно лучше смогу управляться с малогабаритными плавательными средствами. В данной ситуации — ценнейшее приобретение. Одно плохо — стартовый навык один человек другому передать не может. Ты должен как-то открыть его самостоятельно, получив трофей от ПОРЯДКА, а не после торговой операции. Именно поэтому навык «железная кожа» мне не изучить, потому что от матери достался. Такие знаки передавать можно, но они сработают только после того, как откроешь стартовый. Но тут нам повезло: Бяке тоже достался один трофей. И я тут же приказал его активировать, после чего передал упырю сто малых символов ци и четыре больших общих знака навыка. — Держи. Этого тебе хватит, чтобы довести навык до максимума на первом уровне. И вот еще столько же. Активируй знак навыка рыбалки и то же самое с ним сделай. Взгляд Бяки стал неописуемым: — Гед! Откуда у тебя это?! Это же богатство! Откуда?! — Откуда надо. — Я загадочно подмигнул, выдав частичный ответ: — Умею быстро и много подарков от ПОРЯДКА добывать. Сейчас отдохнем. Но только недолго. Здесь мы проведем весь день. И, наверное, завтра тоже с места не стронемся. Тут полно кайт, да и панцирников часто вижу. Будем кормить тебя икрой панцирников, поднимать навыки и атрибуты. Отсюда ты пойдешь дальше с пятой ступенью. И я не думаю, что на атрибутах, которые станешь открывать с моей помощью, наберется меньше тридцатки. Специи с панцирника не просто так столько стоят. — Дорого, — жадным тоном заявил Бяка. — Лучше есть мозги кайт. И печень. Это не так дорого. Я усмехнулся и провел рукой из стороны в сторону: — Ты здесь видишь казначея или хотя торговца? Я вот тоже ни одного не вижу. И кому тогда сдавать улов? Правильно — некому. Все, что мы вчера поймали, придется выбросить, когда вонять начнет. А новую рыбу мы станем ловить лишь для кача. Для еды совсем чуть-чуть хватит. — За два дня много не накачать, — заметил Бяка.