Как это частенько бывает, утром о случившейся грозе напоминали лишь грязь и лужи. На синем небе ни облачка не видать, солнце поднимается чистое, без дымки на горизонте. Поспешно перекусив скромными порциями хлеба и сала, мы отправились на поиски работы. Пожилая женщина, к которой меня привел Бяка, выдала нам корзину, покачав при этом головой и сообщив, что вчера ее вернул малой Татай, причем от черемши в ней остался только запах. Все прекрасно понимая, она попросила на этот раз донести собранное к ней, а не к Толстому Ору, иначе работники шахты снова окажутся без вкусной приправы к похлебке. Несмотря на имя, которым в моей первой жизни обзывали злобных женщин, Мегера оказалась столь добра, что выдала нам по куску вчерашней ячменной каши. Чудовищно невкусная еда, но нашей команде требовалась энергия, потому мы оба рассыпались в благодарностях. Затем Бяка провел меня к проходу в главной стене. На ночь его закрывали створки крепких ворот и железная решетка, но при свете дня здесь все нараспашку. Ведь внизу, на склоне, зеленеют десятки клочков огородов, занимающих все ровные участки. А у подножия темнеет навес, под которым сушатся сети. Народ, занимающийся сельским хозяйством и рыбной ловлей, постоянно шастает туда-сюда, держать здесь постоянную охрану, дабы отворяла путь, фактория себе позволить не может. Спускаясь по извилистой тропе, я старался запоминать все, что попадается на глаза. Ну и анализировать не забывал. Огороды не впечатлили. Они совсем не похожи на продуманные до мелочей грядки Тшими. Обычная зелень и легкие в выращивании овощи с корнеплодами. Ни ягодных кустарников, ни деревьев плодоносящих не видать. С такими растениями справится любой человек, ведь специализированные навыки не потребуются. Прикажи мне, даже я сумею прополоть да полить. Однако эту работу выполняли исключительно женщины и девушки. Прямо сейчас прошли мимо двоих, махавших деревянными тяпками. У рыбаков увидел кое-что поинтереснее. Лодку вытаскивали на берег, а пара мужчин, не напрягаясь, тащила навстречу нам корзину с уловом. Проходя мимо, я, разумеется, на него взглянул и разочаровался. Килограммов семь-восемь некрупной рыбы. В фактории живут и работают сотни людей всех возрастов, им такая добыча на один зуб. Внизу при нашем появлении невысокий белобрысый парень отвернулся от вытащенной лодки и спросил: — А где Караси? — Я не знаю, — трясущимся голосом ответил Бяка. Одно упоминание о недругах основательно выбило его из колеи. — Да побери их Хаос! — мрачно прогудел парень. — Сети надо чистить. Сегодня одну траву наловили, рыбы почти нет. — Может, завтра улов будет лучше, — вежливо заявил я. — Откуда ему быть лучше? Мелочь кайт здесь все заполонила. В сети они не идут, чуют. Всю нормальную рыбу распугали. Из-за них даже не искупаешься на глубине. Вот же твари… Чего уши развесили?! А ну валите отсюда, пока не всыпал! Отходя, я шепнул: — Какой-то он необщительный. — Это же Рурмис. Он злой очень. И он двоюродный брат Сатата, — опасливо пояснил Бяка. — Сатата если кто обидит, он сразу к нему ябедничать бежит. — То есть, если мы навешаем Сатату, нам придется иметь дело с этим коротышкой? — Ага. Снова все отберут. Не дам им ничего! Не дам! Оно мое! Мое! — Мне уже интересно становится, что же ты так сильно прячешь за пазухой, — усмехнулся я и, заметив, как напрягся Бяка, поспешил его успокоить: — Да все нормально. Это я так шучу. Прячь там хоть корону императора, это твое личное дело. — А ты точно не хочешь забрать мое за сало? — боязливо уточнил Бяка. — Нет. Я понятия не имею, что ты там такое бережешь, но оно явно подороже моего сала. И давай уже к делу перейдем. — К делу? — не понял упырь. — Черемша. Где она? — Дальше надо идти. Где коса из мелкой гальки, там она вырастает. Быстро растет. Рвать надо молодые стебли. Самые молодые. Они мягкие. Старые сильно жесткие и не пахнут вкусно. И такие горькие, что во рту от них больно. Есть их даже свинья не станет. Молодые тоже горькие, но немного жевать можно. Я их ем, когда собираю. — Голыми руками собираешь? Бяка показал ладони, иссеченные многочисленными порезами. — Вот. Это черемша так делает. — Так зачем руками? — удивился я. — Ножом надо. — Да, надо, — согласился Бяка. — Но у меня же нет ножа. — Ты ночью без него сало резал. Неужели здесь ничего не придумал? — Черемша не режется щепкой. Она даже молодая крепкая. А на старой повеситься можно. В прошлом году Рогалос так и повесился. Вон там, где у рыбаков навес. Нарвал черемши, сплел шнурок и повесился. Висел там с вороной на голове, пока не сняли. Красиво было. — Какие-то у тебя странные понятия о красоте. А чего повесился? Он что, решил проверить, выдержит ли его эта трава? — Зачем проверять? И так все знают, что выдержит. У него жена родила рыжего младенца с квадратной челюстью. Такая же, как у Огненного Пага. Рогалос пошел бить Пага, а вместо этого Паг побил его. Тогда Рогалос спустился с горы и повесился. Он всегда был странным. — И правда странный, — согласился я и, остановившись, присел. — Ты чего? — удивленно спросил Бяка. — Черемша дальше растет. — Ты же сказал, что дальше коса из мелких камней. Правильно? — Да. — А мне нужны большие камни. Нам нужны. — Зачем нам камни? — Затем, что мы сделаем из них ножи. — Ножи? Как можно сделать ножи из камня? — Не уверен, что ножи получатся первоклассные, но это лучше, чем резать руки об траву, на которой ваши рогоносцы вешаются. Ищи вот такие камни. — А почему такие? — Потому что это правильный камень. Из него наши предки и ножи делали, и топоры. — Никогда мне о таком не рассказывали, — удивился Бяка. — Тебе тут много чего не рассказывали. Радуйся, теперь ты со мной в одной команде и сможешь узнавать интересные вещи. Ты читать, кстати, умеешь? — Читать?! — переспросил Бяка таким тоном, будто я осведомился у него, умеет ли он летать на Луну без космического корабля и скафандра. — Понятно, — вздохнул я. — Случай запущенный. Будем лечить. Вы изготовили предмет: нож с кремневым лезвием с рукоятью из переплетенных стеблей старой черемши. Получен малый символ ци — 2 штуки. Получено личное воплощение атрибута Сила. Получен личный знак навыка — «начинающий камнетес». С изумлением уставившись на сообщение, полученное от ПОРЯДКА, я перевел взгляд на виновника происшествия. Это убожество ножом называть так же уместно, как драный валенок туфелькой Золушки. Неровный клин, с превеликим трудом выколоченный из кремня. Ради этого уродца я разбил несколько глыб, напрягаясь при этом до потемнения в глазах. Из всего полученного материала лишь один осколок подходил для моего замысла. Осторожно обколотил один его край, формируя рукоять, которую затем обернул измочаленными стеблями черемши. Та росла будто стрелки лука высотой до метра, а иногда и больше. И чем побег старее, тем крепче жилы. Такие порвать голыми руками нереально, приходилось камнями перепиливать. И вот он — результат. Грубая пародия на ножик с лезвием сантиметров семь. Благодаря природным свойствам кремня острота приличная, но бритвенной ее не назовешь. Старую черемшу таким резать непросто. Ну да дело не в ноже. Точнее, в нем, конечно. А еще точнее — в том, как на эту жалкую поделку отреагировали высшие силы Рока. Они удостоили меня чести признать мое мастерство. Да-да, вот эту пародию на нож сочли актом творения. Ремесленники высоких ступеней получают ци и все прочее за редкие шедевры. А мне свалилось несколько подарков за уродливое убожество. И что делать? Что-что… Известно что — камни колотить. Протянул нож Бяке: — Это тебе. — Мне? — Да, тебе. Теперь это твой нож, ты его владелец. Подарок будто испарился, с такой быстротой Бяка выхватил его у меня из руки. Воровато оглядываясь, компаньон вкрадчиво-торжествующим голосом заявил: — Мое! — Да твое оно, твое, — подтвердил я. — Режь им черемшу, а я пока попробую себе нож сделать. Один на двоих — это как-то маловато.