— Дура ты, Кристинка! — За словами следи! — рявкнул Дима. — Да если б она не учудила свою месть паршивую, мы бы сейчас не сидели рядом с вонючим трупом ее дядьки! — Подраться хочешь? — Да иди ты знаешь куда! Даже сигаретный дым не может перебить этот запашок. Он на мне теперь на всю жизнь останется! А машину Виктора Ивановича вообще теперь только сжечь остается! Оттуда Коля вытаскивал труп за подмышки вместе с Димой. Зрелище было преотвратным. — Тебе кажется. Коля досадливо цокнул и умолк. — Простите меня, — шмыгнула носом Кристина. — Ты думаешь, надо перед нами извиняться? — спросил Миша, подняв голову. — Софья Николаевна меня никогда не простит. Глаза Кристины были на мокром месте даже спустя несколько часов. Откуда в ней было столько слез? Даже у Сони их было в разы меньше, хотя Тимур Андреевич называл ее плаксой. Кристина предала не потому, что хотела избавиться от нее — это и так было ясно. Нет, она надеялась на то, что Соня убьет ее дядю. Нарочно или по неосторожности — не имело значения. Кристина ненавидела дядю всей душой, поэтому своими хрупкими девичьими руками водрузила на плечи Сони ответственность за чужую смерть. У самой бы рука не поднялась. И у Тимура Андреевича на себя тоже рука не поднималась, только план был куда масштабнее. Вот это люди собрались вокруг Сони! Невероятно. Кристина плакала и хныкала, как ребенок, но Соня чувствовала, что ей стыдно лишь за то, что из-за нее с последствиями имеют дело все, кто оказался поблизости. Соня оправдала все ожидания, но на душе было так же погано, как и в первую луну. И снова из-за этой девчонки. В первый раз обошлось, но оказывается, что расслабляться было нельзя. — Софья Николаевна. Долго упиравшаяся в неровную кору дерева голова вспыхнула неприятной болью, когда Соня повернулась к ней. — О чем вы думаете?.. Коля, сидевший в нескольких метрах от них, прекратил задумчиво мочалить в пальцах сигарету. Миша и Дима повернулись и в упор уставились на Соню и Кристину. Виктор так и остался неподвижно стоять перед могилой, не оборачиваясь. Но он не мог не услышать их и не прислушаться тоже. Все внимание было обращено к Соне, а она не знала, что ответить. Они все ее оправдывали, но может, для успокоения совести ей нужно оправдаться вслух тоже? Им станет легче? А ей? А ей не станет. Это ведь она убила человека, которого они привезли вглубь леса и закопали. Кровь людей была разной. Она отличалась по многим признакам, но среди них не было какого-то особого приятного привкуса, присущего хорошему человеку, не было и гадостного привкуса у мерзавцев. Наверное, Соня и не различила бы, что именно — кого именно — пьет, но случившееся пару часов назад все еще настолько ярко и четко всплывало перед глазами, накладывалось на реальность вокруг, что ей чудилось, что мерзкую кровь во рту не смыло слюной, что она налипла пленкой на зубы, язык и щеки изнутри, что человек, чей труп теперь лежит под землей, все еще продолжает существовать, только теперь внутри ее тела. Эта никчемная, но все-таки жизнь продлит ее собственное существование. Насколько же это честно и справедливо? — Я думаю о том, что мне с этим жить намного дольше, чем тебе. Кристина разревелась пуще прежнего. — Ну хватит уже слезы лить, — подал голос Виктор. — Что сделано — то сделано. Пусть вас всех успокаивает мысль о том, что убийца и насильник получил свое наказание. Соня могла возразить, что ее нельзя было так просто убить, поэтому и убийства не могло быть, и что смерти никто не заслуживает в качестве наказания, но не сделала этого, чтобы не оросить здешнюю теперь проклятую землю новой порцией Кристининых слез. Все равно тут Соню никто не поймет. Виктор уложил лопаты в багажник и напомнил всем о позднем часе. Ребята понуро поплелись к машине. Их лица в темноте были мрачнее самой ночи. — Виктор. Соня остановилась у машины, когда все, потеснившись и забравшись чуть ли не друг на дружку, устроились на заднем сиденье, освободив ей переднее пассажирское. — Ты же здесь не случайно? Он не повернулся к ней, и Соня еще раз с горечью убедилась в том, что он не желает теперь смотреть ей в глаза. — Нет, не случайно. — Ты все знаешь? — Да. — И это не они тебе рассказали? — Нет, я же видел тебя рядом с Валентином Ивановичем. Я хоть и литератор, но складывать дважды два умею. Соня обняла себя плечи, ощутив холодную дрожь, которая не имела никакого отношения к погоде. — Я имела в виду… — И это я тоже знаю. Ребята на заднем сиденье смотрели на них через заднее стекло и наверняка навострили уши, ожидая следующего вопроса. — Потому что ты вампир? Виктор фыркнул, покачал головой и наконец обернулся. Он выглядел уставшим, но в глаза Соне посмотрел без неприязни, разочарования и страха. — Я слышал разговорчики и слухи про вампиров в нашей школе. И нет. Я не вампир. — Мы на вас ставили тоже, — приоткрыл заднюю дверь Миша. — А вот Маша из столовой — да. В машине шумно завозились. — Да ну? — раздался приглушенный голос Коли. — Не похожа. — Софья Николаевна, что ли, похожа? — сказал Дима. — Виктор Иваныч, точно не Метелка? — с сомнением уточнил Миша. — Мы на нее больше всех думали. — Не Метелка. — Откуда ты все знаешь тогда? — спросила Соня. — И почему Маша мне ничего… — С работниками пищеблока нужно дружить, тогда они поведают тебе свои тайны. Виктор распахнул переднюю дверь для Сони и кивнул, призывая садиться. — Она вот так просто взяла и рассказала тебе? — Она вот так просто предложила мне бесплатную пиццу в обмен на стакан моей крови в прошлом году. Я тоже был голодным, поэтому согласился. — А про меня ты как узнал? — Она и рассказала. Где-то в ноябре. — А она откуда… Ох. Я думала, что тоже с ней подружилась, — погрустнела Соня еще больше. — Тебе будет о чем поговорить с ней при встрече, не так ли? — сказал Виктор, захлопывая свою дверь и поворачивая ключ зажигания. — Видимо, да… Виктор развез ребят домой по очереди, и когда настала очередь Сони, она назвала просто улицу, без дома. — После того, как мы закопали труп убитого тобой человека, ты не доверяешь мне свой адрес, — невесело усмехнулся он. — Я огорчен. Соня поморщилась и сглотнула поднявшуюся вдруг тошноту. — Я не домой. Мне нужно поговорить… С тем, чей адрес я называть права не имею. Виктор ответил ей спустя восемь минут, когда остановился на нужной улице прямо под фонарем.