– Иду мимо гаражей, как вы и велели. Сейчас напротив номера сто двадцать три. Машина Дмитрия съехала с асфальта на песок, слева вставали кирпичные стены гаражных боксов. – Все, выходи обратно на дорогу. У меня джип «Вранглер», черный, с номером три пятерки. Не ошибешься. – Ух, ты, – в голосе Мити зазвучало восхищение. Живущий внутри Дмитрия Макарова мальчик вполне понимал, почему. Метрах в ста впереди высокая фигурка, таща на поводке лохматого спаниеля, выбралась на обочину дороги. Дмитрий подъехал и притормозил рядом, испытывая нечеловеческое облегчение. Для того чтобы совсем расслабиться, оставалось теперь найти его мамашу. – На переднее сиденье можно? – спросил Митя. – Легко. Помпон, а ты забирайся назад. Собака, встретившая его как старого знакомого, легко вспрыгнула на кожаное сиденье и разлеглась там, явно довольная царившей в салоне прохладой. Язык у пса висел на сторону, видимо, прогулка по пыльной жаре между гаражами не доставила ему особого удовольствия. По уму, собаку надо было напоить, а ребенка накормить. – Есть ужасно хочется, – словно прочитав его мысли, сообщил Митя, пристегивая ремень безопасности. – У меня всегда так, когда волнуюсь, зверский аппетит просыпается. А мама, наоборот, как начнет из-за чего-то переживать, может несколько дней не есть. Дмитрий внезапно понял, что делать дальше. – Вот что, – сказал он, сорвав машину с места, – сейчас я тебя отвезу к двум прекрасным женщинам. Одна из них – моя мама, ее зовут Екатерина Александровна, а другая ее помощница по дому, Наташа. Они тебя покормят и какое-то время за тобой присмотрят. И за Помпоном тоже. Никто не додумается, что ты можешь быть там, а я пока поеду искать твою маму. Так годится? – Вполне, – подумав, сообщил Митя. – Я же понимаю, что не должен путаться у вас под ногами. Только вы маму найдите обязательно. Я за нее боюсь. – Найду, – пообещал Дмитрий. Главным достоинством его матери было то, что она никогда не задавала лишних вопросов. Оставив на ее попечение ребенка и собаку, он знал, что может о них не беспокоиться. Маме было велено ни в коем случае не выпускать Митю на улицу, и, если Дмитрий не вернется до вечера, выгулять Помпона со всеми предосторожностями должна была Наталья. – Мы справимся, – с достоинством сообщила мама. – Дима, ты, главное, со всем остальным разберись. Не заставляй меня волноваться и попусту беспокоить твоего брата. – Я разберусь, – заверил маму послушный старший сын. С того момента, как он обнаружил забытый телефон Елены Бесединой, прошло всего тридцать минут. Это давало надежду, что он еще застанет ее в больнице у Еропкина. Однако, там его ждало тревожное известие. – Елена Николаевна уехала уже, – с поджатыми губами сообщил дежурный врач в реанимации. – Как услышала, что мы ей не звонили и никакого лекарства не просили, вскинулась вся и тут же умчалась. Даже не попрощалась. А мы же еще вчера сказали, что все лекарства у нас есть. И с чего это она кинулась их покупать, ума не приложу. Так, час от часу не легче. Вызов в больницу был обманкой. Зачем? Какой в нем смысл? Скорее всего, тому, кто организовал звонок, нужно было, чтобы, освободившаяся от работы Беседина поехала не к сыну. Ну да, когда ей звонила подруга, Елена сказала, что будет занята часа полтора, а потом поедет к Мите. Как раз через полтора часа и последовал звонок из больницы. Однако, понятно, что надолго он Елену не задержит. Сколько надо времени, чтобы домчаться до ближайшей аптеки, купить названные препараты и доехать до больницы? Полчаса, максимум. Сколько надо времени понять, что ее обманули, встревожиться и все-таки отправиться к сыну? Еще десять минут. Все эти рассуждения теснились в голове Дмитрия в то время, как сам он бежал по лестнице вниз с шестого этажа, решив, что так будет быстрее, чем на лифте, а потом до своей машины, оставленной на больничной парковке. По всем расчетам, Беседина должна была уехать из больницы максимум пятнадцать минут назад. Если ехать очень быстро, то он должен успеть до того, как случится самое страшное. В том, что страшное совсем близко, он не сомневался. Интуиция, позволившая совсем мальчишке начать не самый простой в стране строительный бизнес и достичь в нем высот, давала понять, что операция по поиску неведомого сокровища вошла в завершающую стадию. Люди, которые искали что-то в доме Яковлева, не остановились ни перед убийством, ни перед пытками. Скорее всего, сегодня с утра они обыскали квартиру Бесединой, ведь там никого не было, и ничего не нашли. Следующий их шаг выглядел вполне логично. Если похитить ребенка, то его мать отдаст все, что прячет, и расскажет все, что знает. Значит, они отправили Елену за ненужным лекарством, чтобы успеть забрать из квартиры этой самой Шуры Митю. Спасла чистая случайность – мальчик увидел в компьютере то, что не предназначалось для его глаз, сделал правильные выводы и сбежал. Ведомый инстинктом самосохранения, не иначе. Вот уж у кого интуиция! Большим человеком станет, когда вырастет. На бешеной скорости Дмитрий летел по городу, проскакивая, где это возможно, на красный свет. Штрафы, конечно, придут конские, но сейчас это не имело значения. Хорошо, что теперь дэпээсники не дежурят в кустах, и полагаются на камеры, – объяснения с ними и траты спасительного времени сейчас допустить было никак нельзя. Дмитрий молил бога, чтобы из больницы Беседина не сразу поехала на квартиру к подруге, а сначала вернулась в дом Яковлева за телефоном. Она должна была его хватиться сразу, как поняла, что ее обманули. Она просто обязана была позвонить сыну и, может быть, ему, Дмитрию Макарову, чтобы попросить о помощи. Ему очень хотелось верить, что она бы ему позвонила, если бы могла. Крюк до дома Яковлевых стоил ему десяти минут, и в этот зазор он намеревался проскочить, проскользнуть, пролезть, как верблюд в игольное ушко. Когда он в последнем рывке бросил свой джип во двор, где жила Шура Персиянцева, то моментально покрылся испариной от накрывшей его волны облегчения. Голубого «Киа Спортэйдж» во дворе не было. Имелась ли машина у Персиянцевой, и если да, то какая, он у Мити не спросил. Да сейчас это было уже и неважно. Эта дама может поджидать Елену в квартире или бегать по окрестным дворам и парку в поисках сбежавшего мальчишки. В любом случае он успеет перехватить Елену, как только она въедет во двор. А развернуть ее по другому адресу Персиянцева не сможет: телефон Елены-то вот он, лежит на пассажирском сиденье, и периодически повторяющиеся звонки от Шуры заставляют экран вспыхивать молочным светом. Вспыхивать и гаснуть. Непринятых звонков уже насчитывалось двенадцать. Возможно, эта самая Персиянцева была ни при чем, а найденная Митей папка на ее компьютере обозначала, что угодно. Например, эта самая Шура была частным детективом. Или ее подставил настоящий преступник. Но и это сейчас тоже неважно. Задача состояла в том, чтобы увезти Елену как можно дальше от этого места. Успокоить, что с ее сыном все хорошо, и спрятать до тех пор, пока Женька во всем не разберется. Еще неплохо бы вытрясти из нее правду о том, что именно хранил в себе дом Яковлева. Она знает, – Дмитрий даже не сомневался. Вытрясти, а потом выпороть за то, что ради сохранения этой тайны, в чем бы она ни состояла, Беседина так глупо рисковала. Даней, собой, сыном. Видение, как он перекидывает строптивую Елену Николаевну через колени и шлепает ее по аппетитному заду, ненадолго затуманило рассудок, но Дмитрий даже не успел рассердиться на себя за столько не вовремя посетившие его эротические фантазии, как увидел въезжающую во двор голубую машину. Слава тебе, господи! Не глуша мотор, он выскочил из-за руля, и добежал до свободного клочка асфальта, на котором она парковалась. Интересно, видит это сейчас дражайшая Шура или нет? И если видит, то что будет делать? Беседина тем временем выбралась из машины, лицо встревоженное, бледное, – и, наконец, увидела его. Она изумилась, машинально щелкнула брелоком, запирая автомобиль, и быстро пошла к нему навстречу. – Что-то случилось, Дмитрий Михайлович? – Быстро садитесь ко мне в машину, – сказал он. – Там на пассажирском сиденье лежит ваш телефон. Давайте, не копайтесь, по дороге все расскажу. – Вы нашли мой телефон и привезли мне его? Спасибо, я без телефона, как без рук. Но мне надо к сыну. – Елена Николаевна, садитесь в машину, пожалуйста. Я отвезу вас к сыну. – Что? – она остановилась, и в этот момент Дмитрий чуть не взвыл, потому что из дальнего подъезда выскочила высокая женщина и явно направилась к ним. Беседина ее не видела, но каким-то седьмым чувством Дмитрий понял, что это и есть та самая Шура, объясняться и пререкаться с которой сейчас не было никакого желания. – Митя у вас? – Елена Николаевна, ради бога, я вам сейчас все объясню. Он подхватил ее под руку, фактически силой довел до своей машины, усадил на пассажирское сиденье, где она растерянно вытащила из-под попы телефон, обежал машину, захлопнул дверь изнутри и тут же ее заблокировал. И вовремя, потому что подбежавшая к ним женщина начала дергать за ручку пассажирской двери. Не обращая на нее внимания, он тронул машину с места. – Стойте, тут Шура! – закричала Беседина, попыталась открыть заблокированную дверь. – Остановитесь! Выпустите меня! – И не подумаю, – сообщил Дмитрий злобно. – Елена Николаевна, позвоните Мите и поговорите с ним. Только Шуре этой вашей пока звонить не надо. А я должен связаться со своими братом. В зеркало заднего вида он видел перекошенное лицо Шуры, оставшейся стоять посреди двора. Больше всего ему хотелось включить задний ход и переехать к чертям эту злобную фурию, которая, скорее всего, имела самое непосредственное отношение ко всем неприятностям. А если нет, то он потом перед ней извинится. Его пассажирка тем временем дрожащими руками набирала номер сына. – Мама, мамочка, Дима тебя нашел, раз ты мне звонишь со своего телефона, – услышал Макаров звонкий голос и улыбнулся. У этого парня, правда, все хорошо было с логикой. Они разговаривали, и Беседина слушала внимательно, задавая уточняющие вопросы и периодически бросая на Дмитрия короткие взгляды. Сначала изумленные, потом благодарные. Впрочем, следить за ней ему было некогда, хотя и интересно, – он в это время говорил с братом, вводя того в курс всего, что произошло за последние сорок пять минут. Надо же, даже часа не прошло! Именно Женька стал автором плана, который им с Бесединой теперь предстояло воплотить в жизнь. Он требовал внесения корректив в маршрут. Изначально Дмитрий собирался вместе с Еленой забрать Митьку, потому что было ясно: ей не терпится увидеть сына. Однако втягивать мальчишку в то, что должно было произойти дальше, было категорически нельзя. – Мить, я скоро приеду, – услышал он, и отобрал у Бесединой телефон. – Митя, ты останешься у Екатерины Александровны до утра, – сказал он и снова поймал на себе изумленный, но, слава тебе господи, не гневный взгляд Елены. – Мы с твоей мамой должны сделать очень важное дело. Помочь полиции. Ты уж не обессудь, но тебя мы с собой позвать не можем, сам понимаешь. – Я понимаю, – ответил Митя. – Вы только проследите, чтобы с мамой ничего не случилось. И пообещайте, что потом все мне расскажете. – Прослежу и обещаю, – ответил он и отключился, вернув Бесединой телефон. Она сидела молча и неотрывно смотрела на дорогу. – Мы едем в Излуки? – спросила она, наконец. – Да. – В дом Еропкиных? – Нет, в мой дом. Там ты мне все расскажешь. Я примерно понимаю, что произошло, но некоторых частиц этого пазла не хватает, и мы с тобой должны их найти, чтобы составить целостную картину, пока мой брат и его люди делают свою работу. Она попыталась что-то сказать, но Дмитрий ее перебил: – Только не ври, что тебе нечего рассказать. И не возмущайся тем, что я самовольно перешел на «ты». Не время сейчас на политесы. Я практически убежден, что твой сын, а следом за ним и ты, только что чудом избежали серьезной опасности. – Ты считаешь, что эта опасность могла исходить от Шуры? – она приняла подачу, впервые назвав его не на «вы». – Это моя лучшая подруга. Ближе нее у меня уже никого нет почти полгода. Мы знаем все друг о друге. Нам нравится одно и то же, хотя мы совершенно разные. У нее дверной звонок играет ту же мелодию, которая у меня установлена рингтоном на телефоне, – она вдруг захлебнулась и замолчала, как будто рингтон был невесть чем важным. – Ты чего? – спросил он, уловив уже натренированным ухом перемену в ее настроении. Еще чуть-чуть и он научится ее понимать. – В ночь, когда пытали Даню, – сказала она хрипло, – мне не спалось, словно я чувствовала, что произойдет что-то плохое. Шура позвонила мне в четыре утра, сказала, знает, что я не сплю, потому что очень хорошо меня чувствует. Она якобы звонила из аэропорта в Сочи, у нее был ранний вылет, но перед тем как отключиться, я услышала странный звук, какого не могло быть в аэропорту. Там же всегда очень характерный шум. Объявления о рейсах, людской гомон, просьба опаздывающим подойти к нужному выходу, потому что посадка заканчивается. – Я бывал в аэропорту, – кротко заметил Дмитрий. Она покосилась на него, но отповеди не последовало. Кажется, скоро они смогут мирно сосуществовать, не срываясь на колкости. – Этого привычного для аэропорта звукового фона не было. Сначала тишина, как будто Шура разговаривает из обычной комнаты, а не зала ожидания, а потом я услышала звонок в дверь. Тот самый, с особенной мелодией. Я отметила это краем сознания, но не придала значения. Просто мне показалось: происходит что-то неправильное. И только сейчас я поняла, что она звонила мне из своей квартиры. Шура не улетала в Сочи. Она была здесь, в городе, когда убили Петра Алексеевича и мучали Даню. Она мне соврала про отпуск. Но зачем? Она была такая бледная, и Дмитрий вдруг испугался, что Елена сейчас упадет в обморок. – Мы обязательно все узнаем, – сказал он и неожиданно для себя погладил ее по голове. – Сейчас мы приедем ко мне домой, возьмем лист бумаги и запишем все странности и случайные совпадения, которые есть в этой истории. Когда ты систематизируешь все, что знаешь, на листе бумаги, то, как правило, сразу понимаешь. Только скажи мне сейчас, что именно было спрятано в печи? – Рубин Цезаря, – ответила она, закусила губу, чтобы не заплакать, и все-таки не сдержалась. * * * Почему-то Лене понравилось, что Макаров не бросился ее утешать. Просто протянул пачку салфеток и отвернулся, чтобы не смущать. Или ему все равно? До Излук доехали в молчании, и за это время слезы высохли, словно их и не было. Большая тяжелая машина въехала в крепкие ворота, открывшиеся и закрывшиеся за спиной с пульта-брелока. Лениным глазам открылся дом, от красоты которого она на мгновение замерла, перестав дышать. Дома и в новой, и уж, тем более, в старой части поселка были в основном деревянными. Быстровозводимые конструкции тоже встречались, из кирпича строили нечасто, да и в конструктивных особенностях таких домов не было ничего неординарного. Один, максимум два этажа, балконы, зачастую украшенные коваными решетками, скатные крыши, застекленные или открытые веранды, обязательная баня в углу участка. Все, как у всех. Этот дом отличался от остальных так разительно, словно его придумывали и возводили инопланетяне. Казалось, основным материалом, из которого его создал неизвестный автор, был воздух. А еще, конечно, стекло, бетон и металл. Дом был совершенно белым, навес, выполнявший функцию гаража, плавно переходил в террасу первого жилого, а на самом деле второго этажа, весь фасад которого казался стеклянным, прозрачным. Раздвижные двери позволяли выходить из гостиной на воздух, на террасе были видны легкие, словно тоже космические стулья, а также лежаки с мягкими подушками. Закругленная конструкция, соединяющая второй этаж с третьим, уходила в крышу, образуя полукруг. Дом стоял так, что он большую часть дня создавал приятную тень на обеих террасах, а еще везде было много зелени – цветов, в расставленных ящиках, и небольших деревцев, при одном взгляде на которые чувствовалась легкая прохлада. Фантастический дом! Это Лена как архитектор могла оценить, и на мгновение испытала жгучую зависть, что ей никогда не приходилось работать над чем-нибудь подобным. От особняков XIX века этот дом отличался как летящий по прерии белый мустанг от битюга, тащащего по каменной мостовой груженную бочками повозку. – Нравится? – спросил Дмитрий, правильно оценивший ее молчание.