– Да сделайте вы что-нибудь!.. Еще не хватало моему брату здесь остаться на роли чьей-то запчасти! – Он и не останется, – твердо сказала Ладислава, глядя на то, как жемчужно-золотой свет наполняет купол изнутри и скрывает Фрэнсиса с Этерной. – У него же там два сердца. Второе – демоново. Видимо, Фрэнс решил, что им можно… пожертвовать. – Заодно и демон изгонится. Самоликвидируется, хм… – жадно вглядываясь в купол, протянул Морган Гарвус. – Передайте своему отцу, госпожа Тисса, что я все-таки выполнил работу. Просто нетрадиционным путем. Тисса на это ответила ему так смачно, что Морган саркастически изогнул бровь, а Стэн покраснел до самых ушей. – Так сердце же демоново?.. – меж тем едва слышно, ни к кому не обращаясь, пробормотал Берти. А потом вдруг нестерпимый свет и густой низкий гул затопили пещеру. Они накатили, как штормовая волна, подминая под себя прошлое и будущее, реальность и мысли, бытие и саму идею о нем. Пропало все. Исчезло, растворилось. В золотом потоке бесконечного, непостижимого свечения не стало ни подземелья, ни демона, ни людей – лишь шесть искр равномерно мерцали и пульсировали, не спеша ни гаснуть, ни уходить. Не было Ладиславы. Берти. Стэна, Моргана, Тиссы, Фрэнсиса – не было никого, только свет, с которого могло начаться что угодно и закончиться что угодно. Мир, распавшийся на незримые элементы, какое-то время колебался, расслабленно дыша без корсета материи, чувствуя свою открытость безграничным возможностям внебытийного спектра, но потом все же вернулся в привычную форму… Свет тихо вздохнул и угас. Долгое время никто не решался пошевелиться. Или, вернее, не помнил, как это делать – в равной степени как и жить, мыслить, чувствовать… Наконец Бертрам Голден-Халла сумел вдохнуть – получилось резко и сипло. Он тотчас открыл глаза – ух ты, у меня есть глаза, – и после него, как первопроходца, вдруг ожили все. Над каменным постаментом медленно кружилось, левитируя, алое сердце. По полу вокруг рассыпаны золотые перья. Девушки-Этерны нигде не было, как и монстров из других пещер. Только спящие элементали замерли вдоль стен зала: тихие, недвижимые. – Я так понимаю, на этом сеанс приобщения к загадкам острова закончен, – вдруг скупо, с заметной жалостью бросил Морган Гарвус. – Аудиенцию завершили. Интервью не планируется. – Да замолчите вы! Где Фрэнсис?! – Тисса вновь с готовностью впала в истерику. И Ладислава заволновалась: жмых! Я что, ошиблась в своем оптимизме? Но она не ошиблась. – Я тут, – сказал Фрэнсис де Винтервилль откуда-то сверху. Все задрали головы. Каким-то образом близнец нашелся сидящим на небольшом каменном уступе под самым потолком. – Ты как там оказался? – ойкнул Стэн Хлестовски. – Да вот забросило как-то… – хрипло протянул Фрэнсис, потом прижал руку к груди и стал сосредоточенно что-то нащупывать. Ладислава знала, что именно. – Просто ту-дух, да? – спросила она. – Просто ту-дух, – после паузы кивнул близнец. И начал искать путь вниз. Кажется, это надолго. – Так это… получается… все опять нормально? – на всякий случай уточнил Стэн, подозрительно осматриваясь. Безмятежная тишина пещеры была ему ответом. Слышался лишь плеск воды в канавках и стук зубов Тиссы, страшно разнервничавшейся задним числом. – Да! Все нормально! – твердо, звонко и неподдельно счастливо ответила Ладислава. За всех. За весь остров, мир и вселенную. И от этого заверения у всех на душе отлегло… Мы справились. Раздались облегченные смешки и возгласы удивления. Только Берти молчал. Найт оглянулась. Сыщик сидел возле того места, где погибла Элайяна. Тело эльфийки тоже загадочным образом исчезло. На полу был обрисован лишь серебристый силуэт – так жандармы Саусборна обводят места преступления. Правда, мелом, а не такими странными бликами. Ладислава подошла и встала рядом с сыщиком. Оказалось, это так сложно – стоять! Не прыгать до потолка от счастья, а просто стоять… И очень сложно – не улыбаться. Каждую секунду Лади невольно тянулась пальцами к злосчастному ребру и, чувствуя гладкую, мягкую кожу, мысленно взвизгивала: «ДА! Да, да и да! Хвала всему сущему – я живая!» По сердцу и крови, по органам, по душе – по всей Ладиславе проходило искристым током невероятное, неописуемое счастье. Которое она изо всех пыталась скрыть от скорбящего Голден-Халлы. – Лади, если ты улыбнешься, мне станет легче, а не наоборот, – вздохнул сыщик, будто прочитавший ее мысли. – Но… – Я серьезно. Когда происходит что-то очень плохое – здорово знать, что где-то произошло хорошее. Естественно, боль не уйдет, но счастье – даже чужое – дает надежду. Ведь все мы в одной связке. Если чудо возможно в принципе, значит, оно возможно и для тебя. Завистливые люди в этом смысле – самые большие дураки из всех. Так что свети, Ладислава. Светись. Этой пещере – и этому миру – очень идет свет. – Тогда вы тоже светитесь, пожалуйста. Ладно? – Чуть позже – обязательно. Сзади раздался мягкий удар – это Фрэнсис спрыгнул со стены. Близнец подбежал к Ладиславе, схватил ее за руку, потом, бросив на Берти весьма неоднозначный взгляд, поцеловал подругу. Найт сразу вспыхнула, разрумянилась, перестала прятать свою радость и, ахнув, деловито потащила Фрэнсиса к воде: – Отражение! У тебя же теперь опять есть отражение! Посмотришь? Винтервилль, уходя, еще раз строго оглянулся на Голден-Халлу. Берти хмыкнул. Затем внимательно, с прищуром посмотрел на юношу. Хм… Ну ладно, если это никого не удивило – пусть будет так. И уже рассеянным взглядом окинул всю пещеру. Тисса выслушивала от Стэна тучу комплиментов о своем Чтении, удивленная, польщенная, но все-таки обеспокоенно пытающаяся вырваться к брату. Морган Гарвус устало сидел у стены, опершись затылком о камень. Фрэнсис с очень странным выражением лица смотрел в воду. Лади прыгала вокруг, как счастливый щенок, – казалось, она резко потеряла лет пять в возрасте. Мгновенно расслабилась, и разгладилась, и зазвенела, и вдруг… Вдруг показалась Берти такой маленькой. И чужой. Не только она. Все. Голден-Халла еще раз провел пальцами по серебристому следу, оставшемуся от Эл. Где ты теперь, Элайяна? Нет ответа. И только вся пещера, как будто умытая кратким небытием, тихонько звенела на грани слуха. Плескалась вода в канавках. Туман, еще недавно испуганно жавшийся к стенам, теперь вновь качался над каменным полом, постепенно затапливая все вокруг. Багровые трещины в камне переливались, бросая пляшущие алые отблески тут и там. Берти смотрел за их танцем. Где же ты, Элайяна?.. Зал. Подземелье. Остров. Планета. Система. Галактика. Вселенная. Туда и обратно ищущим взглядом – где?.. Ничего не найдя, Голден-Халла прикрыл глаза. Ту-дух – раздавалось в его груди. Ту-дух – в унисон с сердцем острова. Здесь. * * * Пора было уходить. Перед тем как покинуть пещеру, Найт набрала в ручье камней. – Для дракона в Хромой башне, – объяснила она, все еще пытаясь как-то собрать свою неприлично широкую улыбку. – Буду выдавать ему за хорошее поведение. Может, камни ему расскажут о нашем великом бое? Затем незваные гости Нижней Этерны вернулись к озеру-порталу, наверху по очереди прошли сквозь зеркало в Корпусе загадок. Берти, который шел последним, оглянулся и… Споткнулся. В отражении, на Той Стороне, он увидел Элайяну. Вся сотканная из серебристого света, она призраком стояла на мозаичном полу. – Эл! – ахнул сыщик. Эльфийка прижала палец к губам: тс-с, не выдавай меня. – Эл… Пожалуйста, прости меня, я… – «Не надо. Это ты прости», – беззвучно сказала леди-ректор. – У тебя Там… все хорошо? Эльфийка придирчиво осмотрелась вокруг, потом кивнула: