Забрало упало обратно со звонким лязгом. Найт внутри пунцовела и недоумевала. – Э-э-э-э, в чем прав? – глухо спросила она из-за жестянки. И наконец сняла с головы шлем – жаркий, волосы под ним взмокли и теперь вились кудряшками возле лба, – и, помедлив, начала раздеваться и дальше. Фрэнсис скользнул по ней заинтересованным взглядом, но продолжал наматывать круги. – Понимаешь, Лади, мне все время казалось, что мой демон не так уж и плох, – сказал он. – Но мне даже говорить об этом было стыдно: после сцены в том клубе. Однако и там… Он был как-то подозрительно избирателен в жертвах: если задуматься отстраненно. И еще я не мог избавиться от мысли, что в легендах демоны и ангелы описаны одинаково: золотые, летающие, очень сильные. Мне казалось, что люди шэрхен, которые категорически отрицают «благость» ангелов и «злостность» демонов – совершенно правы. Нет добрых по определению. Нет злых. Есть только некие сущности, которые иногда попадают в наш мир – и ведут себя по-разному в зависимости от обстоятельств. – Так! – согласилась Найт, расстегивая кожаные ремешки под коленями. Фрэнсис вдруг резко затормозил: – Мы с Тиссой похожи, верно? – Хм. В этом вопросе кроется подвох? – В этом вопросе кроется факт! – близнец усмехнулся. – Прости, просто, кажется, я тоже решил сыграть в детектива. Ревную тебя, что ли?.. Лади отвела глаза, польщенная. – Итак, у нас с Тиссой одинаковые волосы, кожа, глаза, носы. Жестикуляция, походка, поворот головы – все идентично! Даже манера держаться. Тисса одевалась мужчиной, брызгалась моим парфюмом и в итоге была слишком похожа на меня. Поэтому клеила усы. Усики. Гребенку такую, будто губную гармошку приклеили к верхней губе. Это было мерзко, если честно. – Представляю, – посочувствовала Лади. – Но в клубе эти дрянные усики отвалились, – с непонятным торжеством сказал Фрэнсис. – Ура? – предположила Найт. Фрэнсис искренне развеселился. Он сел на кровать и скрестил ноги. Отсмеявшись, Винтервилль выдержал долгую торжественную паузу, набивая загадке новые бонусы. – Демон нас перепутал, – наконец изрек он. – Когда он появился в пентаграмме, он сначала ничего не делал. Просто стоял. А вот когда Тисса выпустила его, он начал убивать, но не потому, что зол сам по себе, а потому что базовая потребность номер два велела. Демон защищал Тиссу от ублюдка с ножом. Тиссу. Свою хозяйку. Ту, которая привлекла его в наш мир. Единственное существо здесь, по отношению к которому у него был ясный алгоритм действий: сберечь!.. Ну а потом он слегка увлекся с остальными, – близнец болезненно поморщился. – Жмых! – ахнула Ладислава, возбужденно вскакивая на ноги. Доспехи остались валяться блестящей горкой – будто сокровище у дракона, – и Найт в одной рубашке и подштанниках забегала по комнате не менее ретиво, чем Винтервилль за пару минут до этого. – Точно, Фрэнсис! Ты прав! И дальше сходится! Ведь, по рассказу Тиссы, он убил только монахов, не нападая на тебя. Если бы ты не схлопнул свою же защитную сферу, демон бы так и остался стоять и ждать… Чего-нибудь. Или пожрать попросил бы, не знаю. А так – он вселился в тебя единственно затем, чтобы… – …Чтобы спасти меня, – подытожил близнец. – Своего нового хозяина. Здесь, в Буре, – продолжил Фрэнсис, с ногами забираясь на кровать, – он меня тоже спас – тогда, на мостике. А когда мы летали над морем, он всегда был абсолютно нормальный: ту рыбу ундовой принцессы он съел по недосмотру, я уверен. Я тоже не знал, что это какая-то особенная рыба! Но Морган Гарвус, приехав, сразу решил, что демон зол. Его на это сподвигло не только конкретное техническое задание от отца, но и ярость, с которой Пустошная Сущность среагировала на первое же знакомство с доктором. Но ведь и он начал с опытов, то есть пыток чистейшей воды! Естественно, для демона Морган моментально стал врагом. И потом – если начать вспоминать – практически все взрывы ярости демона приходились на спецкурсы и мои… м-м… дурные мысли. На те моменты, когда я вспоминал кого-то, на кого злюсь, преимущественно все того же Моргана. – И Тиссу? – вопросительно добавила Лади, садясь рядышком на кровать. Винтервилль категорически покачал головой: – Нет. Мы с Тиссой часто ругаемся, но я никогда не злюсь на нее по-настоящему. – В Долгую Ночь злился, – напомнила Ладислава. – Если бы не злился – не сорвался бы, разве нет? – О нет… – задумчиво протянул Фрэнсис. Лоб его мгновенно пересекла скупая и строгая морщина. – Тут было другое. Близнец явственно заскрежетал зубами. Подошел к окну, сел на подоконник и неожиданно мрачно, исподлобья уставился на подругу. – Судя по всему, вина Моргана Гарвуса заключается чуть в большем, чем в исследовательской халатности… Найт горячо закивала: – Согласна! После разговора со старым ректором у меня возникло ощущение, будто твой учитель сделал с островом что-то такое, из-за чего теперь приходят элементали – и убивают… Но Гарвус не хочет останавливать монстров, хотя знает о них. Вместо этого он позволяет тебе считать, что ты – убийца! Хотя на самом деле вина лежит на нем – как на подстрекателе подземных духов, выбравшем пагубное бездействие. – Даже хуже, – Фрэнсис мрачно покачал головой. – Не в бездействии виноват Морган. Перед Долгой Ночью он дал мне зелье… – и Винтервилль быстро пересказал подруге свою ссору с профессором. Ладислава протяжно присвистнула. – Так ты думаешь, он намеренно тебя подставил?.. – Ага, – сказал Фрэнсис. – И теперь я его убью, – развернувшись на пятках, Винтервилль двинулся к двери. – А ну стоять! – Найт, перепрыгнув гору лат, кинулась ему наперерез. – Погоди! Дай мастеру Берти сделать свой ход! Пусть побеседует с доктором поутру. У нас с тобой, согласись, все еще не хватает деталей мозаики. – Для вендетты вполне хватает, – прорычал Фрэнсис запальчиво. – Мертвый Морган нам не расскажет, что именно сделал с Этерной! А это, пардон, интересно не только для мастера тайн! И вообще, твоя фамилия вроде Винтервилль, а не Линч[2]! – О, поверь, мы, Винтервилли, немногим лучше. Почитай биографию отца, она выходит в ежегодном сборнике «Успехи Асерина», – ядовито фыркнул Фрэнс, непреклонно отодвигая девушку. – Фрэнсис! – рявкнула Найт. – Стать убийцей, чтобы избавиться от клейма убийцы? Серьезно? Винтервилль вздохнул, опустил плечи. – Да нет, – сказал он. – Просто хочется набить ему морду. – А вот это слишком маленькое наказание. Даже для затравки, – Найт цокнула языком. – Давай дождемся утра, пожалуйста. А пока… У меня есть идея. – Какая именно? – Раздевайся! – приказала Найт. * * * – Эм, раздеваться, Ладислава? – Фрэнсис с интересом поднял брови. – Ага. Ну, не обязательно до конца, – благородно разрешила Найт. – Давай настолько, чтобы ты обратился без порчи текстильной продукции. – Но я не собираюсь обращаться, эй! Девушка пожала плечами: – А как иначе мы проверим теорию Добронравного Демона? – Когда цена проверки – чужая голова, к д’гарру такую проверку! – близнец заартачился, хотя и ему хотелось убедиться, что они оба правы: Пустошная Сущность – не зло во плоти, а лишь телохранитель-энтузиаст, заплутавший в чужом измерении. Лади встала с кровати, легко подцепила с пола все тот же рыцарский шлем и, беззаботно размахивая им, направилась к выходу из комнаты. Открыла дверь, вышла в коридор, затем открыла дверь в тринадцатую, зашла туда, снова открыла дверь – теперь в ванную – и застыла уже там, возле матового окошка, ведущего в сад. Теперь их с Винтервиллем разделяли анфилада комнат и три деревянные рамы, все слишком узкие для мощного демонангела. – Так я успею сбежать, если что-то пойдет не по плану, – сказала Найт. – Принудительная перепланировка посредством клыков и крыльев – дело долгое. Фрэнсис еще с минуту колебался, потом кивнул: – Хорошо. Давай попробуем. – Хотя нет, подожди! Раздевайся медленно! – вдруг спохватилась Лади. И она вприпрыжку вернулась из ванной в тринадцатую, схватила со стола лист бумаги, перо и написала короткое письмецо Голден-Халле: рассказала про зелье, которое Морган дал Фрэнсису, которое вызвало срывы. Пусть сыщик узнает об этом прежде, чем пойдет беседовать с потенциальным главзлодеем. Ибо Найт подозревала, что кто-кто, а уж она рассвет сегодня проспит. Ладислава старательно свернула письмо в остроклювую птичку, под удивленный «эй!» Винтервилля вылезла на башенный карниз сквозь окно санузла и чуть-чуть по нему прокралась – до поворота. Там Найт обслюнявила палец, замеряя ветер, а затем, прищурив один глаз и высунув от усердия язык, запустила свое письмо в Большой Фонтанный Двор – вон он, прямо по курсу… Послание, конечно, попробовало уклониться; смыться в лес; избежать судьбы, обернувшись якобы настоящей птицей, но Лади упрямо скорректировала его маршрут одним из выученных заклятий. Когда бумажная птичка клюнула спящего на скамье детектива в щеку, а затем провалилась за ворот его плаща, Найт радостно кивнула и бесстрашно пробалансировала обратно. – Что ж, теперь начинай! – подмигнула она Фрэнсису. Тот лишь мрачно переминался в одних кальсонах. * * * Превращение не было ужасным, как ожидала Лади. И спецэффекты, явленные в Долгую Ночь – следствие борьбы с демоном, – сегодня тоже отсутствовали. Сейчас Фрэнсис лишь закрыл глаза, расслабил плечи и… Его быстро поглотило облако темноты. Черные клубы почти мгновенно сменились золотыми, и вот посреди спальни уже стоит демонангел.