* * * Во второй половине дня был семинар по Маг-Ботанике. Хрустальные оранжереи, уютно прикорнувшие меж холмов, исходили паром: сто одна лягушка-грельщица внутри раздувала щеки и квакала, нагоняя тепло и влагу. Гигантские папоротники закрывали стеклянные домики, будто пряча их от любопытных глаз. Серый свет боязливого солнца множился на кристальных гранях и распадался на море отблесков, танцующих, как чешуя. Найт повесила накидку-шэппар на крючок в форме клевера, взяла из корзины фартук и пошла к своему месту. Старенький профессор Ранкинс, сидя на перевернутом ведре, вел практическое занятие по мшистым летунцам. – Измельчите хризолит и найдите цветок буресоки с нераскрытым бутоном. Склонитесь к нему осторожно, чтоб не спугнуть, заворожить дыханием, и втирайте каменную пыльцу в почву. Вы увидите, как по стеблю поднимается сияние. Как только оно дойдет доверху, хлопните по горшку… Вдруг заявилась Тисса. Вообще-то пятикурснице нечего было делать на семинаре для первогодок. Любой другой преподаватель сразу же выгнал бы Тиссу де Винтервилль. Но старенький профессор Ранкинс был знаменит тем, что порвал учебный журнал на компост и редко запоминал студентов. Поэтому Тисса уверенно зашла в теплицу и с милой, но не терпящей возражений улыбкой приказала Хлодерику Роу, стоявшему рядом с Лади, уступить ей место. – А ну сгинул! – шепотом бросила она, и Хлодерик, сглотнув, так и сделал. Тисса встала за рабочий стол и наспех завязала фартук. Не глядя, что делает, близняшка щедро сыпанула пыльцу на опытный образец и деловито зашептала на ухо соседке: – Слушай, Ладислава. А что случилось на рассвете? Меня не было здесь, и кого ни спрошу – ответ один… – Ничего. Страшного. Не произошло, – невыразительным тоном зомби закончила Найт. Тисса вытаращилась на нее, как козодой. – Да чтоб вас!.. – она экспрессивно хлопнула по горшку. Бутон тотчас раскрылся, из него вылетел недозревший протолетунец – микроогурчик с двумя стрекозиными крыльями. Он шарахнулся от Тиссы, врезался в лоб Ладиславе и с громким безмозглым жужжанием пошел на таран теплицы. Шмяк. Тисса побыстрей придвинула к себе кадку с новым цветком, пока лектор не заметил утраты. И подозрительно уставилась на Ладиславу, хмыкнувшую слишком живо для «зомбаря». – Шучу, – вздохнула Найт. – Неужели леди-ректор, Морган и Фрэнсис не сказали тебе, что тут было? – Сказали б – я б не пошла к тебе, дорогуша. – М-м. И я тебя люблю, Тисса. Хорошо. Я расскажу, почему все странные и как крылато золотится наследник Винтервиллей… Близняшка побледнела. – …Но в ответ хочу знать, где Фрэнсис набрал столько гнева и перьев. – По рукам, – согласилась Тисса. Если она в курсе, кто мы, все равно особо нечего терять. Может, так она легче простит меня за Стэна. Ладислава коротко рассказала о случившемся утром. Тисса выслушала молча, только руки у нее тряслись все сильней и сильней. – Теперь ты, – сказала Лади. – У меня долгая история. Давай после лекции. – Хотя бы аванс, Тисса. Чтобы я знала – ты и дальше расскажешь. – Мы с тобой прям подружки года, я смотрю? – хмыкнула Винтервилль, поправляя очки. – Ладно. Так. Ну, Фрэнсис в некотором роде проклят. Сердце Ладиславы забилось сильнее. – Фактически он спрятал внутри себя сущность, которая пыталась убить меня и еще несколько десятков человек. Хотел «потушить» ее своим телом, но эта штука не сожгла его, а, хм, адаптировалась. – То есть он пожертвовал собой? – Ага. Хотя я его об этом не просила, если что! – О да, это я уже слышала. На скале, в ходе твоей прелестной истерики. Тисса поморщилась. Потом выпустила на волю нового летунца, на сей раз нормального, дозревшего, и шепнула ему команду: «Свети». Летунцы умели выполнять простейшие задания: давать немного света, следить за объектом, не отводя фасетчатых глаз, жужжать и, потирая кремниевыми крылышками, создавать искру. – Давай я начну с другого, – прикинула Тисса. – Этим летом в столице я дважды в неделю переодевалась в мужской костюм, клеила усы и шла в Сад Жаворонка – у меня там были в некотором роде свидания… – Что?! – воскликнула Найт, ожидавшая чего угодно, но не этого. – Тихо ты! – Тисса пнула ее в бок, но поздно: профессор Ранкинс заметил «болтушек». – АГ-ГА! – триумфально возопил он, ковыляя к девушкам. Вообще Ранкинс был добродушен и глуховат, и оттого лишь особо злорадствовал, если все же ловил кого-то на разговорах. – Вы, – крючковатый палец на Лади, – удаляетесь с урока немедленно! – Лучше меня удалите, – крикнула ему в волосатое ухо Тисса, которой маг-ботаника была не пришей кобыле хвост. – Плохо вы понимаете суть наказаний! – заскрипел профессор. – Вы, напротив, создадите двойной объем летунцов, раз так хотите на волю… Попытка «сторговаться» с мастером не привела к успеху, и Ладислава с сожалением покинула теплицу. Впрочем, накидывая шэппар, она вспомнила: большинство вещей в жизни, даже неприятностей, происходят вовремя – надо только глянуть под нужным углом. На эту чудесную мысль Ладиславу навела стеклянная стена, сквозь которую было видно знакомый рыжий профиль вдалеке. Это мастер Берти куда-то пружинисто шел по холмам. Лади распахнула дверь, звякнувшую осколочным ловцом ветра, и рванула догонять сыщика, резво перепрыгивая лужи, затянутые корочкой льда. – Ых. Надо было ее оставить, прыткую такую… – озадаченно нахмурился мастер Ранкинс. И придвинул Тиссе, вокруг которой и так жужжали три летунца, еще пять горшков для работы. – Ну класс, – уныло буркнула Винтервилль. * * * Увидев бегущую к нему адептку, сыщик остановился. Он замер на маковке холма, поросшего высокой травой – некогда зеленой, а теперь темно-желтой, будто пшеница Тернасса. Солнечные пятна – блеклые, как водой разведенные, – хаотично шарили по полю, повинуясь движению неба: маг-светильники ищеек, устроивших портовую облаву, не иначе. Пес детектива сидел в траве, медитативно зажмурившись против хлесткого ветра. – Вы будете расследовать дело Хейли? – с ходу спросила Найт, поднимаясь на холм, руками раздвигая высокие шуршащие стебли. – Конечно, – Берти улыбнулся и склонил голову набок, будто в музее перед любопытным экземпляром. Спрятал руки в карманы клетчатых брюк. Ладислава потемнела лицом. Переступила с ноги на ногу. Шумно выдохнула и неуверенно начала: – А может, не над… – Стоп! – перебил Голден-Халла, мгновенно посуровев. – Не вздумай заканчивать фразу, госпожа адептка! Будь добра, не вступай в клуб защитников убийц. Выплюнь мысль, немедленно, ну! – Просто… – Ладислава мучительно покраснела. – Никаких просто! – отрезал Берти. – Нельзя забить на правосудие только потому, что всем это будет удобно. Не то чтобы я большой фанат истины как таковой – к праху истину, но есть такая штука – человечность, и мне жаль, что в школах преподают религию, а не ее. Она была твоей однокурсницей, Найт. И ее убил НЕ вервольф! Историю Хейли кто-то должен рассказать – рассказать до конца, честно, а не заглушая мысли студентов перезвоном лесных колокольчиков. Просто потому, что это правильно. Это гуманно, сострадательно и честно. Ты понимаешь? Ладислава осторожно кивнула. Кажется, ей высказали то, что хотели сказать кому-то другому. Как будто она подошла к игровому автоматону-«толкачу», и первым же медяком выбила всю сумму, накопленную предыдущим игроком. Гремят, шумят монеты гнева, оглушают. – Просто я знаю, кто убийца, – все-таки твердо закончила Найт. – И дело даже не том, что вы обвините важного для меня человека. А в том, кто за ним стоит. И как только вы докажете его вину, вас просто уберут с дороги! Правосудие, на которое вы надеетесь, все равно не свершится. Я хоть сейчас могу сказать вам, кто виноват, но… Я боюсь, это тупик, мастер Берти. Голден-Халла удивленно вскинул брови.