– Да что-то расхотелось… Вот мой шалопай – круглый сирота. Но я его ни на кого другого не променяю. – И правильно. Слава – наш человек. Кремень. – И всё-таки я предлагаю немедленно приступить к дегустации этого шедевра кондитерского искусства! Невзирая на вялое сопротивление мужчин, Ольга распечатала коробку и протянула каждому из них по «Гулливеру». – Очень вкусно! – констатировала, аппетитно похрустывая шоколадной вафлей. – Всё. Баста. Остальное – Павлику и Шурику. Словно подтверждая мысль о том, что его имя лучше не поминать всуе, из дверей, ведущих в самую большую комнату, появилась слегка сгорбленная фигура, держащая за руку маленького мальчика. По мере приближения глаза юродивого всё больше наполнялись какими-то потусторонними, лихорадочными огнями, становясь при этом ярче и шаловливей – такое с ними всегда случалось при виде необычных продуктовых деликатесов. – У-а-ы, – потянулась к коробке немощная ручонка. Сама по себе. Непроизвольно. Алексей улыбнулся и протянул Павлику свою покрытую шоколадом многослойную вафельную конфету. – Держи. Я сладкого не люблю. – Мэ-вэ, – благодарно пробормотал умалишённый. Санька тоже получил свою долю. И теперь сидел на полу у печки с измазанным шоколадом, но бесконечно счастливым и жизнерадостным лицом. Досматривать до конца идиллическую картину Плечов с Копытцевым не стали – им давно было пора собираться в дорогу! * * * Всё шло, как и в прошлый раз: Поклонная гора, шлагбаум, зелёный забор с защёлкнутой калиткой… Только люди были другие. Вместо Гриши дежурил юноша лет двадцати, смешливый и не в меру шустрый. С острыми соколиными глазами редкого изумрудного цвета. Он издалека высмотрел приближающуюся машину, заранее открыл шлагбаум, попросил и проверил документы, сгонял в будку, прибежал обратно – и всё за считанные секунды. В карауле, несущем службу на Ближней даче, тоже случились изменения. Вместо «хвыркающего» молодого малоросса пред ними предстал взрослый мужик, который слишком чётко выговаривал букву «о», совсем не так, как жители центральных областей России и самой Москвы, больше акающие, чем окающие: «Хорошо», «Проходите»… «Однако по списку вас должно быть двое!» Может, вологодский или помор? Плечов махнул рукой, зазывая задержавшегося Копытцева, но тот, видимо, ещё вчера знал о том, что тоже попал в список приглашённых, и теперь быстрым шагом приближался к распахнутой калитке, догоняя вырвавшегося вперёд коллегу. А «бьюик» так и остался стоять на опушке леса с незапертыми на ключ дверками. Впрочем, что с ним могло случиться на столь строго охраняемой территории? Вечный секретарь вождя Поскрёбышев на сей раз ожидал гостей в помещении – вчера вечером температура воздуха в Москве и Подмосковье впервые опустилась ниже нуля, в одном кителе бегать по двору в такую погоду ему явно не хотелось. – Проходите, пожалуйста. Сюда! Стол был уже накрыт. Чай подан. Но кроме стаканов и сладостей перед чекистами оказалась ещё и карта. – Вот, смотрите, – после непродолжительной церемонии приветствия, пустился в размышления товарищ Сталин. – Здесь – Москва, здесь – Минск, чуть западнее белорусской столицы – Несвиж. Луцк, а, значит, и Олыка, находятся на прямой линии с этим городком, фактически – на одном меридиане, только немного южнее. Обоз с отступающими добровольцами по идее должен был идти строго на запад – туда, откуда прибыл, то есть в Польшу. И не медлить, ибо сзади наседали русские войска… Но вот что удалось обнаружить нашим специалистам… – Иосиф Виссарионович запустил руку под карту и выложил на стол пожелтевший клочок бумаги. – Это донесение разведки. По имеющимся у неё сведениям, несколько возов вскоре отделились от основных сил и, с соблюдением всех норм предосторожности, направились строго на юг. – Почему их никто не стал преследовать? – не дожидаясь разрешения первого лица государства, задал вопрос Копытцев. – Так ведь тогда никто ещё ничего не знал о том манёвре, Алексей Иванович. Сведения о нём разведчики получили спустя несколько дней, когда догнали и разгромили обоз, а часть добровольцев взяли в плен… Такой ход событий подтверждает вашу версию, Ярослав Иванович? – Похоже на то, – без промедленья согласился Плечов. – Очень интересно… Когда прикажете отбыть? – Не торопитесь… И держите связь с товарищем Копытцевым. Он вас проинформирует. А пока… Защищайте кандидатскую диссертацию, приводите в порядок свои философские записки, отдыхайте. Надеюсь, все ваши бытовые проблемы уже благополучно разрешены? – Так точно, товарищ Сталин! – Товарищ Копытцев, руководство предстоящей операцией, как я понимаю, будет возложено на вас? – Да, товарищ Сталин! – Установите координаты самого авторитетного учебного заведения или научного учреждения на Волыни или в каком-нибудь другом соседнем регионе, к которому можно на время прикомандировать нашего учёного друга, спишитесь с ними, созвонитесь, короче, наладьте контакты. – Сделаем, товарищ Сталин. – Тщательно продумайте его легенду, пути отхода, каналы экстренной связи. Там ведь, как мне докладывают, полно агентов дефензивы[44]. – Вы правы. Мы их потихоньку отлавливаем – в Луцке и Ровно уже функционируют наши управления, но особых успехов, честно говоря, пока нет. – Скажу вам по секрету, товарищи… В ближайшее время будет объявлено об учреждении новых территориальных образований в составе Украинской Советской Социалистической Республики – соответственно Волынской и Ровенской областей, после чего на местах начнут полноценно работать все органы советской власти, что значительно облегчит вашу дальнейшую деятельность. – Прекрасно! – бодро выдохнул Копытцев. – А сейчас, Алексей Иванович, оставьте, пожалуйста, нас наедине. – Слушаюсь! Жду вас в машине, товарищ Яра. * * * – Извини, сынок. Я слишком долго заставил себя ждать, – как всегда вкрадчиво и очень тихо начал оправдываться Генеральный секретарь. Хоть мог и не делать этого. – Ничего. Мы с Ольгой успели основательно соскучиться по московским достопримечательностям. Так что теперь с удовольствием нагоняем упущенное. – Какой находишь нашу столицу? – В последнее время она, безусловно, расцвела под вашим чутким руко… – Этого не надо… Не люблю. – Виноват! – А знаешь, почему я задержался? – Нет. – Ездил на освобождённые земли… по твоим стопам, где встречался с рейхсканцлером Германии. Вчера поздно вечером вернулся. Встреча прошла блестяще. Сейчас мы осмысливаем её результаты. Ближе к Новому году я попытаюсь изложить свои мысли на бумаге. Поможешь? Если будешь в Москве, конечно. – С великим удовольствием. Только поставьте задачу. – Александр Николаевич позвонит, когда рукописи будут готовы. А сейчас я бы хотел продолжить наш предыдущий разговор. Касательно творческого наследия профессора Фролушкина и твоей будущей научной деятельности. Где желаешь преподавать? – Там, где вы прикажете, товарищ Сталин. – Похвально, Ярослав Иванович, похвально… Ладно. К этому вопросу мы ещё вернёмся. Позже. А пока… Необходимо сосредоточиться на выполнении главной задачи. Думаю, ты не станешь возражать против зачисления в штат личных агентов товарища Сталина? – Нет, конечно! – Вот и хорошо… В курсе твоей деятельности впредь, как и раньше, будут только трое: начальник секретно-шифровального отдела, начальник НКВД СССР и Генеральный секретарь ЦК ВКП (б). Кто бы не занимал эти ответственные посты, ясно? – Так точно! – Однако подыскивать и ставить новые задачи буду исключительно я. Лично. И спрашивать об их исполнении – тоже. – Для меня это большая честь, товарищ Сталин! – Супруга нагулялась? – Почти. – Несколько дней у вас ещё есть. Но чемоданы должны быть собраны… Чтоб по первому звонку – в путь!