– Это мне не ведомо, – равнодушно повёл оком «лейтенант». – У него спрашивайте! (Ярослав от такой небывалой наглости «проглотил язык» и не мог сказать и слова!) – Говори, падло, куда Лёньку девал? Младший лейтенант собирался ещё раз заехать по лицу главного подозреваемого в убийстве его коллег, но в этот момент у калитки припарковался шикарный чёрный автомобиль, из которого вышел – нет, выпорхнул старший майор Цанава. Бурмистренко мгновенно отказался от первоначальной задумки и на всех парах помчал навстречу высокому начальству. – Разрешите доложить, товарищ нарком! – Докладывай. – Мною арестована… – В нашем рабоче-крестьянском государстве арестовать любого, самого обычного, гражданина может суд и только суд. – Виноват… При проведении незаконных мероприятий на вверенном нам объекте, задержана группа вражеских лазутчиков… К сожалению, не обошлось без потерь. Погиб сержант Салов, пропал без вести лейтенант Бальбуза, от которого командование операцией по старшинству звания перешло ко мне. Младший лейтенант Бурмистренко. – Вы уже отправили кого-то на поиски Бальбузы? – Никак нет. Разрешите исправиться? – Действуй. – Сержант Коваленко! – завопил Василий. – Я! – Немедленно обследуйте периметр замка. – Есть. – Особое внимание уделяйте придорожным рвам, канавам. В случае обнаружения товарища лейтенанта или его тела – запустите сигнальную ракету. – Есть. – Выполняйте! Немедленно. Крепкий молодой человек лихо развернулся и помчал по часовой стрелке вдоль высокого забора. – При проведении данных мероприятий нам было оказано неоценимое содействие со стороны сотрудника центрального аппарата ГУГБ НКВД СССР товарища Пчелова, выполняющего секретное задание высшего руководства, – без заминки продолжил младший лейтенант Бурмистренко. – Пчелов… Плечов… Голова кругом! – Он, кстати, ранен. – Кто? – Наш столичный коллега. – Кем? – Одним из вражеских агентов, за которыми вы поручили вести наблюдение. – Понял. Представьте мне героя. – Слушаюсь… Товарищ лейтенант… Василий огляделся по сторонам и беспомощно развёл руками: – Его нигде нет. – А как вы узнали, что он – сотрудник центрального аппарата? – Стажёр Максимец нашёл под рясой соответствующее удостоверение установленного образца. – Вы думаете, отправляясь на секретное задание, агенты непременно берут с собой ворох документов? – Не знаю… – Ну, давай его сюда. – Кого? – Не кого, а чего – удостоверение, мать твою так! – начал выходить из себя старший майор – с ним часто случались подобные перепады настроения. – Я его вернул… Законному владельцу… По его же просьбе. – Ой, чувствую, плачет по тебе трибунал, младший лейтенант! – Но… – Сдать оружие! – Есть! – Товарищ стажёр! – Я! – Примите клиента. И не спускайте с него глаз. До очередного распоряжения свыше. – Слушаюсь. – Отвечать надо строго по Уставу или вам, как стажёру, это не известно? – Есть, товарищ нарком! – Вот так будет правильно… * * * Руки Плечова были туго стянуты за спиной крепкой бечёвкой. Размокнув, она въелась в тело, но внешне Яра никак не выказывал своих физических страданий. Напротив – выглядел бодрым, уверенным, спокойным; больше беспокоился не о собственной шкуре, а о судьбе профессора. Конечно же нарком мог мгновенно избавить его от изнуряющей боли, но не спешил, ибо был прекрасно осведомлён о недюжинных способностях Ярослава в деле самозащиты без оружия. Руки связаны? Так ведь разговору по душам это не помеха… – И как ты умудрился оказаться в такой позе, а, орёл? – О чём вы? – Как дался себя связать? Ведь мог запросто отметелить их всех! (Он прекрасно помнил, как на одной из тренировок, больше походившей на мастер-класс, Плечов легко уклонялся от лихих атак трёх лучших бойцов белорусского НКВД, а затем, по кивку его подбородка, надолго уложил лихих чекистов на пол). – А я имел такое право? – скривил рот в ухмылке пленник. – Нет. Сопротивление властям – уголовно наказуемое преступление. – Вот видите. А говорите… – Признаюсь честно: это единственное обстоятельство, заставляющее меня усомниться в том, что ты вражеский лазутчик. – Как профессиональный философ, всячески одобряю ход ваших мыслей. – Остальное свидетельствует против тебя. – Ничего. Время, как говорится, расставит все точки над «i»… – Согласен. – Как отец?