— Я не могу… Он прожигал меня взглядом. — Ты обязана это остановить! — Я не могу! Не могу связаться с отражением. Она меня блокирует! Его кулаки сжались, лицо исказилось от ярости и страха. Эта женщина собиралась заклеймить Скарлетт, она пытала мою подругу и заставляла меня смотреть. Давала мне знать, что это моя вина. Я слышала беспомощные рыдания и не сразу поняла, что этот звук исходил от меня. Клеймящий прут опустился, прижавшись к обнажённой спине Эльрин. Она забилась под ремнями, пытаясь отстраниться, но не могла сдвинуться ни на дюйм. Казалось, что железо целую вечность оставалось прижатым к её спине, и от кожи поднимался завиток чёрного дыма. Моё тело тряслось, разум онемел. Весь воздух покинул мои лёгкие. Наконец, её голова упала, и Эльрин потеряла сознание, обмякнув всем телом. Похитительница подняла клеймящее железо с её спины. Я посмотрела на Скарлетт, которая повернула голову, глядя на Эльрин. Она видела всё это, и я замечала ужас в её зелёных глазах. Но там также жила свирепость. Я крепче сжала кулаки, пытаясь контролировать свой разум. Мне надо помнить, что её тренировали выносить пытки, и что она будет думать об этом как о части работы. Мучительница отступила в темноту, и мне показалось, что я на мгновение увидела отблеск пламени, прежде чем она вернулась, и её железо вновь сделалось раскалённым докрасна. Она прижала его к спине Скарлетт. Тёмный завиток дыма поднимался над её кожей. Скарлетт мгновенно напряглась, широко раскрыв глаза. Я читала на её лице борьбу, отчаянное желание сопротивляться. На протяжении двух секунд ей удавалось выдерживать эту напряжённую позу, но потом она сорвалась, забилась, врождённые рефлексы захватили власть над её телом. Я заскулила от боли, пока этот монстр обжигал кожу моей подруги — моё наказание за то, что я не смогла убить Роана. Безудержный ужас врезался в моё нутро. Затем изображение просто померкло. Скорбь глодала мою грудь изнутри. Похитительница не знала Скарлетт. Она не знала, что Скарлетт каждый день выпивала почти два литра воды и каждое утро нуждалась в чёрном кофе, чтобы проснуться. Она не знала, что Скарлетт однажды врезала кулаком по лицу одному мужику, который схватил меня за задницу в Бруклине. Или что она могла рассмешить любого маленького ребёнка, притворяясь, будто она думает, что они — плюшевые игрушки. Она не знала, что Скарлетт каждый вечер читала стихи перед сном, или что она изображала пошлых роботов, чтобы рассмешить меня, когда у меня бывал плохой день. Похитительница не знала этого, и ей было всё равно — она просто использовала её как вещь. Я имела дело с психопатом чистой воды. А может, просто все фейри действовали так. Использовали людей. Кормились от них. Личи ужаса. Может, Скарлетт права на наш счёт. Каким-то образом я смогла опуститься на землю, сев прямо в грязь. Я рыдала, уткнувшись в свои ладони, и моё тело сотрясалось от усталости. Это моя вина. По какой-то причине похитительница меня ненавидела, и значит, это моя вина, что Скарлетт изначально похитили, а я не сумела её спасти. Пока моё тело дрожало, все те похороненные вещи начали вновь продираться на поверхность моего разума, бушуя в черепе — забрызганная кровью комната моих родителей, полумёртвое тело моей матери, хрипящей на полу. «Владычица Ужаса». Ну почему я никому не могла помочь? Я уткнулась лицом в колени, слёзы текли рекой. «Мать Смерти». Я не плакала так уже много лет, с тех пор, как умерла моя мать. — Кассандра, — резко произнёс Роан. Я проигнорировала его. Я не могла поднять лицо, когда боль и злость раздирали мой разум на куски. — Кассандра! — я чувствовала тепло, исходившее от тела Роана, ощущала его твёрдую ладонь на своей спине. Я не могла выбросить из головы этот образ — завиток дыма, поднимавшийся от кожи Скарлетт, напряжение её тела, пока она старалась сохранить контроль. Сильные руки схватили меня, притянув ближе, и запах Роана окутал меня. — Сосредоточься, Кассандра. Ты сказала мне, что у тебя есть план. Мне надо знать, что это за план. От слёз всё перед глазами расплывалось, и те воспоминания выбирались из сырой и гнилой почвы: тело моей матери на полу. Завиток дыма от раскалённого железа. Само клеймо, череп под водой. Мысли, восставшие из-под земли, бушевали в моём сознании. Этот символ казался принадлежащим мне. Я слышала крики ужаса, когда шла по подземному Уолбруку, и они манили меня как давно потерянный любовник. Почему йомен назвал меня Владычицей Ужаса? Что ему известно? Знал ли он, что я пряталась под кроватью, питаясь страхом моей матери, пока мой отец вонзал в неё нож? — Кассандра, — сильная ладонь, прикасающаяся к моей спине. — План. — Я не могу мыслить связно, Роан. Не могу думать. — Тебе надо сосредоточиться, Кассандра. Нам надо их вернуть. Даже сейчас я отчётливо слышала последний резкий, хриплый вдох моей матери, укором впечатавшийся в мой череп. — Я позволила своей матери умереть. Я питалась её страхом. Я позволила ей умереть, и я пряталась под кроватью. — О чём ты говоришь? Я не могла остановить дрожь своего тела. — Я могла бы спасти её! Но я этого не сделала. Я просто пряталась под кроватью. Я чувствовала её страх, рябью проносившийся по дому. Я не знала, что происходит, но я… я испугалась и спряталась под кроватью, как трусиха, и чувствовала её страх. Как лич ужаса. Я никого не могу спасти, Роан. Воздух сделался разреженным, и я почувствовала, как его пальцы на моей спине напряглись. — О чём ты говоришь? Это бред. Ты тратишь моё время впустую. «Безрадостная». Я посмотрела в его глаза, стискивая свои колени. — Когда-то я верила, что зло — это то, чему ты обучаешься, а не нечто врождённое, — мне нужно было верить в это. Иначе кем тогда получаюсь я, учитывая, кем был мой отец? Но я больше не могла убедить себя в этом вымысле. — Я думала, что монстрами становятся, а не рождаются. Всё дело в воспитании, а не в природе, — мои пальцы крепче сжали колени, ногти впились в кожу. — Это было до того, как я узнала о фейри и существах, которые питаются ужасом. Это было до того, как я узнала, кто я такая — Владычица Ужаса. Лич ужаса, злая и трусливая. Я процветаю, когда другие страдают. Я никому не помогаю… — Довольно, — произнёс Роан тихим и сдержанным голосом, с лёгким намёком угрозы. Он терял терпение. — Ты не зло. Ты всего лишь вымоталась и жалеешь себя. Ты варишься в собственных страданиях, — он выразительно показал на лилии, которые теперь закрывались, потому что небо темнело. — Это Озеро Крови, где фейри теряют рассудок. И ты видела то, что должно было сломать тебя. И это работает. Кроме того, ярость битвы выветривается. — Почем она выветривается? — Лилии закрываются, и их чары покидают воздух. Последствия оставляют тебя опустошённой. И само собой, ты, похоже, спала далеко не достаточно, чтобы справиться со всем этим. Ты вечно уставшая, голодная или замерзающая. Я честно не понимаю, как ты до сих пор остаёшься в живых. Я угрюмо посмотрела на него. Воздух похолодел градусов на десять, мои зубы стучали, тело дрожало. Солнце уже опускалось за деревья, отбрасывая длинные тени в лесу, вокруг нас стало прохладно. В Триновантуме дневной свет и температура, похоже, не подчинялись нормальным правилам. В любом случае, я определённо чувствовала себя опустошённой. — Я наполовину человек, наполовину лич ужаса. И с твоей стороны мило говорить, что я не зло, но ты же сам первый назвал меня так. Помнишь? В его глазах сверкнуло нечто свирепое. — Ты не зло. Ты вернулась за мной в недра тюрьмы Триновантума. И ты храбрая. Я видел, как ты перерезала горло Риксу. Я назвал тебя личом ужаса до того, как узнал тебя. Теперь всё иначе. Возьми себя в руки. Я вытерла щёки тыльной стороной ладони. — Ладно. — Ладно? — Ага, — измождение захлестнуло меня. Я не до конца понимала, о чём мы спорим, и на что я только что согласилась, но в данный момент я слишком устала, чтобы переживать на этот счёт. Я чувствовала, как мои веки опускаются. Воздух холодел, свежий ветерок проносился над озером, развевая мою юбку и вызывая мурашки. Я внезапно осознала, что на мне нет нижнего белья, и подтянула ноги поближе к себе. Задрожав, я опустила голову на колени, и слёзы продолжали катиться по моим щекам. Когда слезинки закапали на колени, я почувствовала, как мощные руки Роана окружают меня и притягивают на его колени, к его обнажённой груди. От его тела исходил жар, согревавший меня. Я открыла глаза и посмотрела на него. — Что ты делаешь? — Поспи здесь. Когда проснёшься, расскажешь мне о своём плане. Ты для меня бесполезна, пока не поспишь. Я сморгнула слёзы, уставившись на смертоносные татуировки, покрывавшие золотистую кожу его груди — свирепые линии огамической письменности, завитки, заканчивавшиеся острыми пиками. Один из узоров возле его сердца особенно привлёк моё внимание, и я нежно провела по нему кончиками пальцев. Татуировка выглядела почти как три листика с колючими краями. — Что это? — спросила я, с трудом удерживая глаза открытыми. — Листья дикой земляники, — я видела, как на его лице что-то промелькнуло — почти неуловимый проблеск боли. Я хотела спросить его о видении в озере, но это казалось слишком рискованным. Слишком много боли таилось прямо под поверхностью. Роан нежно провёл пальцами по моему горлу и прошептал что-то на своём языке фейри. Я постепенно почувствовала, как острое покалывание в укусе на шее стихает. — Здесь, в лесах, ты, должно быть, проводишь много времени в тишине, — сказала я. — Разве тебе не бывает одиноко? — Ммм. Почему у меня складывается ощущение, что ты ненавидишь тишину? Тут он попал в яблочко. Мои веки отяжелели, и я прислонилась к его груди. Его сердце ритмично билось под моим ухом. Его ладонь поднялась выше по моей спине и легла прямо за моей головой. Я ещё не доверяла ему. Не так давно он едва не убил меня, и он хранил больше секретов, чем я могла себе вообразить. И всё же его кожа ощущалась изумительно, а его аромат опьянял. Моё тело расслабилось в его руках. — Ты сказал, что привязан лишь к Эльрин. Что случилось с остальной твоей семьёй? Роан крепче обнял меня сильными руками, согревая раковину моего уха своим дыханием. — Спи, Кассандра. Ты в безопасности. Мои глаза постепенно закрылись, и я погрузилась в глубокий сон на обнажённой татуированной груди Роана Тараниса, и мне снилась дикая земляника, росшая на краю лесной тропы. Глава 26 Я несколько часов проспала в руках Роана, наверняка пуская слюни на его обнажённую грудь. Он не жаловался. Когда я проснулась, чувствуя себя взбодрившейся, прошло шесть часов. Полчаса мы шли через лес, чтобы добраться до дубового портала. Быстро сходив в отель за нижним бельём, своей одеждой и рюкзаком, я направилась в Западный Лондон. По дороге я зашла в несколько магазинов, чтобы купить кое-какие вещи для грядущей напряжённой ночи. Когда я добралась до посольства, почти наступила полночь. Я могла лишь надеяться, что лондонское отделение ЦРУ к этому времени почти пустовало. Я полагала, что какие-то оперативники работали допоздна, но мне придётся смириться с этим риском. Я и так проспала намного дольше, чем собиралась. Теперь каждая минута, потраченная впустую — это минута, в которую похитительница может потребовать от меня очередного задания. Я должна сделать это немедленно.