– Говорите прямо, Адольф Иванович: у него есть ордер на мой арест? – Не знаю, дружище. Правда, не знаю! Но лучше бы вам с ними не встречаться. Как я погляжу, рука у вас тяжелая, и решения вы быстро принимаете. Не знаю даже, что и делать. – Что же мне, не успевши приехать, обратно на Сахалин сбегать? А Настенька с Андрюшей? Оставлять страшно, а взять с собой, как вы понимаете, я не могу. Вы можете себе представить младенца на нартах собачьей упряжки?! – Как ни крути, а я вижу только два варианта, Берг. – Даттан задумчиво рассматривал тлеющий кончик сигары. – Либо откупиться, либо… Либо считать, что вы снова попали в засаду! – Опомнитесь, Адольф Иванович! Одно дело – застрелить действующего австрийского агента с двумя приспешниками, и совсем другое – полномочного представителя Департамента полиции. – Беру свои слова назад. Тогда «барашек в бумажке». Судя по отзывам, это редкий мерзавец и мошенник. Но сколько он потребует? Не пару штофов водки, полагаю… – Второй вариант, между прочим, имеется! – помолчав, заговорил Агасфер. – Манасевич-Мануйлов – бугор. Ваши друзья сообщили вам об извращенных пристрастиях этого субъекта? – Что-то такое упоминалось. В связи с князем Мещерским[103], по-моему… Погодите, вы предлагаете подсунуть Мануйлова такого же «бугра» и сыграть на этом? Где ж я вам его возьму, милый барон? Бугры себя не афишируют – тем более в небольших городках типа нашего! Но – погодите: нас, по-моему, зовут! Ладно, будем пока думать! ⁂ Все гости явились с подарками для новорожденного, чем немало смутили Агасфера и Настю. Не с пустыми руками явился и незваный, девятый гость… Услыхав шум в передней, Агасфер, извинившись, выбрался из-за стола и поспешил спуститься в переднюю, где увидел плотного мужчину лет 35–40, с гладко выбритым лицом и аккуратными усиками – его не пускал наверх Петр. Это был Мануйлов – размахивая бумагой с гербами и печатями, он сулил стражу всех чертей. Вздохнув, Агасфер велел Петру впустить гостя и принять у него тяжелое драповое пальто. – Давно бы так, господин Берг! – Мануйлов тут же выудил из верхнего кармашка смокинга серебряную ложечку. – А я не с пустыми руками! Для вашего наследника, барон, прошу! – Что вам угодно, господин Манасевич-Мануйлов? – холодно осведомился Агасфер. – У меня собрались несколько самых близких друзей – неужели вы не могли отложить свой полицейский визит на день-два? – Ну-у, зачем вы так? – без малейшего смущения укорил Мануйлов. – «Полицейский визит»! Мы, по-моему, не враги с вами, Берг. Или вам привычнее именоваться Агасфером? И где же правила русского гостеприимства? Голодного накормить, холодного обогреть… Признаться, я озяб и весьма голоден! Мануйлов ловко проскочил мимо слегка ошарашенного Агасфера и безошибочно направился в столовую. – Позвольте рекомендоваться, дамы и господа! Надворный советник Манасевич-Мануйлов Иван Федорович! Ну-с, где тут наш новорожденный? Посюсюкав над младенцем, он аккуратно положил на его конвертик свое подношение и оглянулся в поисках свободного стула. Ничего не понимающая Настя распорядилась принести стул для нового гостя. Болтая и смеясь, Мануйлов просидел за столом с полчаса, потом очень естественно спохватился: дела, господа, дела! Простите великодушно – вынужден убежать. Соблюдая этикет, Агасфер отправился провожать гостя. Уже надевая пальто, Мануйлов повернулся к хозяину и без намека на улыбку произнес: – Жду вас завтра, господин Берг, в своем нумере. Я остановился в гостинице «Европа». Надеюсь, обойдемся без глупостей в виде срочных отъездов? Что и говорить, вечер был окончательно испорчен. ⁂ Шагая на следующее утро в гостиницу, Берг угрюмо размышлял над тем, что идет, в сущности, навстречу своей судьбе. В секретном архиве Министерства внутренних дел империи хранилось объемистое дело коллежского асессора Ивана Федоровича Манасевича-Мануйлова. На обложке надпись: «Совершенно секретно. Выдаче в другие производства не подлежит. Хранить вечно». Несмотря на устрашающую надпись, в свое время Агасферу удалось буквально на десять минут остаться в хранилище с этим делом наедине. Этих минут оказалось достаточно для того, чтобы его уникальная память навсегда отпечатала в мозге все, что в папке содержалось. Он родился предположительно в результате любовной связи князя Мещерского с иудейкой Ханкой Мавшон. Воспитывал его купец 1-й гильдии Федор Манасевич – отсюда и двойная фамилия. Окончив омское реальное училище, он переехал в Санкт-Петербург, где принял лютеранство, он избрал для себя вольную стезю газетчика. Вчерашний иудей стал сотрудником антисемитского журнала «Новое время». Смазливый пухлый юноша обратил на себя внимание известных светских «бугро». Его осыпали подарками и деньгами, возили по шантанам и вертепам, у него рано развилась страсть к роскоши, кутежам и мотовству. Вскоре он вступил в «Голубой клуб» Северной столицы и с помощью приближённых ко двору его императорского величества покровителей, поступил на государеву службу в Императорское человеколюбивое общество. Из меморандума в личном деле Сапфира следовало, что он быстро схватывает и понимает новое. Образованный, эрудированный, начитанный Сапфир свободно владел немецким и французским языками, был человеком с ярко выраженными лидерскими наклонностями. Он легко нарушал моральные нормы и бравировал этим, в выборе средств достижения цели неразборчив и вероломен… Вот и гостиница. Агасфер замедлил шаги, отворачиваясь от свирепого ветра, дувшего с моря. Может, не ходить и воспользоваться намеком Даттана, устроить «охоту на охотника»? Ругая себя за такие мысли, Берг распахнул тяжелую дверь и легко взбежал по лестнице на второй этаж. Будь что будет! В недавно вышедшей книге «Русский Рокамболь» весьма красочно были расписаны многие подвиги Манасевича-Мануйлова на ниве шпионажа и бытового беспутства. Особо была выделена его страсть к стяжательству и мздоимству. Рассказывалось, что он часто задерживал платежи даже своим агентам, пускал в оборот предназначавшиеся им деньги, и просто обсчитывал их. Его враг алчен? Что ж, Агасферу есть чем соблазнить его! ⁂ – Господин Манасевич-Мануйлов, давайте сбережем ваше и мое время! Какие претензии ко мне у Департамента полиции? – Может быть, вы все же присядете, Берг? Закуривайте свою любимую «манилу»: за два последних десятилетия претензий к вам накопилось более чем достаточно! Устанете стоять-с, хе-хе! Не желаете? Может быть, сесть вам мешает пистолет, заткнутый за пояс? Тогда я буду по возможности краток. Начну с дипломатического скандала, который едва не разразился по вашей вине в 1874 году. Расправившись со вторым лицом японского посольства, вы вызвали гнев государя со всеми вытекающими последствиями. Исключение из списков элитного батальона, всероссийский розыск, от которого вы, правда, удачно скрылись. Чем вы занимались в последующие 20 лет – никому не известно! В этом еще предстоит разобраться суду Особого присутствия… Сапфир встал, подошел к широкому окну, за которым начиналась легкая метель, невольно поежился и снова повернулся к Агасферу. – Выплыв из небытия, вы присоединились к группе заговорщиков и по их наущению занялись неузаконенной деятельностью. Вступали в контакты с агентами европейских разведок, выезжали по фиктивным документам в Европу, где расправлялись с российскими подданными без суда и следствия. А при попытке нынешнего директора Департамента полиции его высокопревосходительства Лопухина вернуть вас в рамки законности и правопорядка скрылись из Петербурга. Объявились в Иркутске, где также под фиктивными документами исполняли должность инспектора Главного тюремного управления. Здесь же отмечены ваши подозрительные контакты с японской разведкой. Далее вы сбежали из Иркутска во Владивосток, по дороге расправившись с двумя немецкими путешественниками, имеющими все необходимые разрешения и бумаги. Чем вы занимались на Сахалине с лета нынешнего года – неизвестно. Можно только предположить, что не последнюю роль в вашей деятельности сыграли напряженные отношения, сложившиеся в последнее время у России с Японией. Уф-ф! Ну что, достаточно? – Я не вижу смысла вступать с вами в полемику, господин Мануйлов. Вы умный человек и прекрасно понимаете, что практически все обвинения в мой адрес высосаны, как говорится, из пальца. – Агасфер бросил на стол бювар, застегнутый блестящим декоративным замочком. – Здесь собраны некоторые документы, позволяющие, на мой взгляд, рассмотреть вопросы, связанные с моей личностью и деятельностью, под другим углом зрения. Извольте убедиться, господин Сапфир! Манасевич-Мануйлов, услыхав свою оперативную кличку, высоко поднял брови и открыл было рот, чтобы поинтересоваться источником такой осведомленности собеседника, но воздержался. Хмыкнув, он покрутил головой и промолчал. Он прошел к двери нумера и запер ее, положив ключ в карман сюртука. Потом с неопределенной улыбкой взял бювар, уселся с ним на козетку, щелкнул замочком и начал быстро просматривать содержимое. Просмотрев, он захлопнул бювар и в упор уставился в лицо Агасферу: – Государственные облигации, векселя и банковская книжка на предъявителя, зарегистрированные в крупных банках акции… Неплохой набор, Берг! Совсем неплохой! Я, правда, не подсчитывал итоговую сумму… – Двадцать пять тысяч рублей, господин Манасевич-Мануйлов. Ровно! – Взятка должностному лицу? – Прекратите, Сапфир! Вы можете, конечно, поднять шум – а можете и положить бювар в чемодан, забыть обо мне и заняться своим непосредственным делом. – Агасфер вынул из кармана бланк шифротелеграммы, пришедшей ночью на имя Мануйлова. – Можете не трудиться с расшифровкой, господин надворный советник! Как вы знаете, в свое время я имел доступ к кодам военной разведки и посему нынче не лишил себя удовольствия первым поздравить вас! Мануйлов схватил бумагу, в которой за подписью министра внутренних дел Плеве сообщалось о назначении Мануйлова и Комиссарова директорами Отделения по розыску о международном шпионстве по японскому направлению. – Я бы на вашем месте поторопился в Петербург, – улыбнулся Агасфер. – Комиссаров – субъект весьма хваткий. Как бы он не убедил высокое начальство за время вашего отсутствия в том, что в новом Отделении будет достаточно и одного директора! Мануйлов оценивающе поглядел на бювар, перевел взгляд на собеседника. – Вам не занимать хваткости и деловой логики, господин Агасфер! – процедил он. – Аргументы в вашей подборке хороши, спору нет. Но в них не учтена ваша коммерческая деятельность! Вы являетесь совладельцем консервной фабрики! Весьма перспективное дело! – Перестаньте жадничать, Сапфир! Фабрика на уровне фундамента, отдача от нее пока нулевая. – Что ж, Агасфер, вы умеете быть убедительным! – Мануйлов бросил ему ключ от номера. – Кстати, не подскажете, кто на самом деле те несчастные немецкие путешественники, которые имели неосторожность встать на вашем пути? – Один – гауптман Гедеке, австрийский агент. Второй – ротмистр Терентьев, находившийся в розыске военного суда. Их липовые документы – вот они. Можете записать их разоблачение на свой счет, я не претендую! – Ну, что ж… Всего доброго, Агасфер! Мне придется доложить его высокопревосходительству, что я вас так и не нашел… – Благодарю вас. И последнее, господин Манасевич-Мануйлов! – Агасфер открыл дверь номера и в упор поглядел на собеседника: – Если вы нарушите наше соглашение, или причините хоть малейшее зло моей супруге и сыну, я убью вас! Хотите знать – как именно? – Было бы любопытно, – пробормотал Мануйлов. – Должно быть, вы уже придумали для меня что-нибудь особенное! – Так казнят предателей в Китае, – с недоброй улыбкой пояснил Агасфер. – Жертве привязывают к обнаженному животу большой горшок и начинают нагревать его, предварительно запустив в горшок крысу. Обезумевшая тварь начинает искать спасения в животе несчастного. Потом… – Довольно, Агасфер! – содрогнулся Мануйлов. – Я уже понял, что связываться с вами опаснее, чем иметь дело с дюжиной ядовитых кобр. Когда за Агасфером захлопнулась дверь, Мануйлов раздернул занавеску, разделяющую комнаты, и уставился на двух людей с восточным разрезом глаз. – Вы хорошо запомнили этого человека? Хунгузы одновременно кивнули. – Я нынче же уеду, а вы должны следить за ним, и когда он поедет обратно… В общем, доехать до Сахалина он не должен! Хунгузы переглянулись. – Очень опасно вызвать гнев человека с железной рукой, – пробормотал один. – Он убивает врагов с такой же легкостью, как ты давишь ногой таракана! – Да это просто старые бабьи сказки! – рассердился Мануйлов. – Убить однорукого гораздо легче, чем здорового человека. В конце концов, я вам заплатил! А когда вы выполните поручение, вам заплатят еще! Ретроспектива 13 (май 1891 г., о. Сахалин) Выписавшись из лазарета, Сонька вернулась к Шурке-Гренадерше. Теперь, когда будущее и окончательный побег с проклятого острова были финансово обеспечены, ей дышалось легко. В укромном месте в тайге, не слишком далеко от поста, был зарыт сундучок со 150 тысячами рублей. Можно было не торопясь, обстоятельно продумать детали. Впрочем, досадных деталей было предостаточно! Прежде всего – вес сундука: без малого два пуда[104] деньжищ! Дух захватывало от такого «слама» – но вес и размеры сундука для побега неудобны. А еще и золото – фунтов 5–6 мелких самородков и с фунтик «рыжевья»[105]. Нешто придется бросать такое добро?!