В коробке действительно обнаружились очки. Никаких змей, пауков и скорпионов. Теряешь хватку, Семёнов! Мог хотя бы таракана подсунуть. Живого. – Ну как тебе? – поинтересовалась я, водрузив на нос солнцезащитные очки в пол-лица. – Ты знаешь, как-то странно. – Да? А я думала, мне идёт, – расстроенно протянула я. – Что именно странно? – Хм. Выглядишь, как жертва домашнего насилия. – Это ещё почему? – А для чего носить тёмные очки в помещении? Пририсуй фингал для достоверности, что ли. Как будто тебя побили. – Меня некому бить, Семёнов. Я не замужем. Айтишник хмыкнул, а я задумалась над его словами. Вообще-то он прав. Но кроме побитых женщин, тёмные очки носят селебрити, чтобы глаза не болели от фотовспышек. А это идея! – Не переживай за достоверность, – успокоила я коллегу. – Совру, что у меня появилась чувствительность к свету и мне рекомендовали ходить в солнцезащитных очках. Я выдала эту версию слегка приофигевшей от моего эксцентричного вида Катерине. Списала на побочные действия лекарств. Интересно, как долго она будет мириться с моими странностями? За последний месяц я превзошла себя. И что-то подсказывало, это ещё не предел. Осмотр кабинета принес первые плоды. Весьма неожиданные. Оказалось, скромный и забитый полуэльф Кирюша выдает неслабое фиолетовое свечение. Удивил и Семёнов, сообщив на мой эмоциональный смс, что о Кирюшиных способностях в курсе не только Управление, но и Кирюшина семья. Родители моего коллеги – широко известные в узких кругах московской нечисти ведуны. Так что свои способности он унаследовал от них. Пара кабинетных девчат лучились голубоватыми переливами. Девушки, как выяснилось, уже состояли на учёте и не представляли опасности для окружающих. Копытин – курирующий мой отдел вице-президент – оказался ведуном. Тем самым, следить за которым приставлен Семёнов. Один из поваров в столовой был домовым, о чём также знал вездесущий айтишник. Ещё несколько подозрительных личностей оказались законопослушной нечистью. Я несколько дней подряд бродила по конторе в солнцезащитных очках, ловя недоумённые или сочувственные взгляды. Но моя жертва оказалась напрасной. Выявить пиявку не удалось. Но и новых нападений пока не было. Что обнадёживало. Глава 4 Маленькие злобные карлики В одно рядовое рабочее утро произошло совершенно неординарное событие: меня вызвали в кабинет господина Копытина. К счастью, я успела подкрепиться кофе из аппарата, поэтому была готова к любому развитию ситуации. Катя, обеспокоенно глядя на меня, изобразила в воздухе крестное знамение. Да уж, не помешает. С чего бы это вице-президенту вызывать на ковер простого сотрудника? Неужели мне сегодня вручат уведомление о сокращении? Было бы обидно, учитывая мою преданность конторе и готовность работать сутки напролёт. Пару слов о вице-президенте. Господин Копытин имеет степень мастера делового администрирования, Эм-Би-Эй, если выражаться яснее, что в наше время не является редким явлением. В конторе он занимается развитием перспективных направлений, оптимизацией бизнес-процессов и совершенствованием организационной структуры. Непонятно чем, одним словом. Внешность его не слишком примечательна. Он привлекательный ухоженный, загорелый мужчина тридцати пяти – сорока лет, обожающий дорогие костюмы. Живое воплощение цитаты Эриха Фромма: «Сытый, хорошо одетый и сексуально удовлетворенный индивид, лишенный ощущения своего Я». Весь такой гладкий и блестящий, словно манекен из магазина брендовой мужской одежды. Когда смотришь на господина Копытина, кажется, будто его только что сняли с конвейера, запрограммировали, облачили в костюм, надушили и отправили в мир нести корпоративную культуру в массы. Этакий типичный руководитель среднего звена. Но это лишь на первый взгляд. Такая своеобразная защита. Морок. Стоит присмотреться повнимательней – и мурашки по коже от глубокого, пронизывающего взгляда, постигающего всю твою суть, причём самое в ней непривлекательное. Не знаю, как у остальных, но лично у меня сложилось впечатление, что господин Копытин видит нас насквозь, причём не с лучшей стороны. В его присутствии я чётко осознавала все свои пороки и тёмные стороны. И по этой причине всячески старалась избегать его общества. Что было нетрудно. Не того я поля ягода, чтобы постоянно отсвечивать перед вице-президентом. И вот теперь этот жуткий человек жаждет встречи с рядовым менеджером по сопровождению клиентов. С Ариной Афанасьевой. Со мной то есть. Страшненько! В просторном кабинете вице-президента меня ожидали кружка поданного нежными руками Ларочки кофе и Захар Матвеевич собственной персоной. Следом за мной в помещение проник Семёнов. Его тоже одарили кофе, только сделали это куда как приветливей. Когда прекрасная фея покинула кабинет начальства, Копытин начертал в воздухе странные знаки. Я собственными глазами видела, как повисли в пространстве, а затем растаяли сияющие письмена. – Теперь нас никто не услышит, – пояснил свои действия вице-президент. – Благодарю вас, – с достоинством произнёс Захар Матвеевич. – Коллеги, я попросил Сергея Владимировича оказать содействие Управлению. На несколько дней вас полностью освободят от текущих обязанностей. Официально вы будете числиться в командировке. – А неофициально? – поинтересовался Семёнов. – А неофициально – выполнять долг перед отечеством. Лихо он завернул, однако! Надеюсь, нас не отправят в горячую точку? От меня там будет мало толку. Всё, что я смогу, – погибнуть геройской смертью. Вот только какой в этом прок? – А именно? – прозвучал мой робкий вопрос. – Я всё сейчас объясню, коллеги. У нас чрезвычайная ситуация. В городе пропадают дети весьма состоятельных людей. Для их поисков мобилизованы все силы сотрудников полиции, но этого недостаточно. В одном из домов обнаружился след потусторонней сущности. Следовательно, дело теперь находится в компетенции Управления. Мы собираем все имеющиеся в нашем распоряжении ресурсы. Алексей, Арина, ваша задача – поиск пропавших. Параллельно с вами будет работать несколько оперативных групп. Опросите родителей, прислугу, соседей. Может, они заметили что-то подозрительное. Вот список. Захар Матвеевич выдал нам распечатки с адресами и фамилиями пострадавших. Порядка пятнадцати семей. Неслабо! Катя сильно удивилась, узнав о моей так называемой командировке. И ладно бы только удивилась. Ей, похоже, не по нраву пришлось, что господин Копытин своевольно распоряжается её сотрудниками, ставя непосредственного руководителя перед фактом. Своим распоряжением он нарушил незыблемый корпоративный постулат: «Вассал моего вассала не мой вассал». Катерина недобро косилась в мою сторону, подозревая в самом страшном из грехов – желании подсидеть начальника. К сожалению, у меня не нашлось ни времени, ни аргументов, чтобы разубедить её. Господину Копытину, на мой взгляд, следовало поступать тоньше. Но какое вице-президенту дело до мнения рядовых специалистов, поголовье которых, скованное разветвлённой управленческой сетью, переваливало за две сотни. Сомневаюсь, что он знает всех своих подчиненных в лицо. И уж тем более его не беспокоят метания какого-то чрезмерно мнительного начальника отдела. Спустя час я покинула родной кабинет, терзаемая чувством вины, хотя уж моей-то вины в происходящем точно не было. Семёнов гнал автомобиль в сторону Рублёво-Успенского шоссе, а это значило, что у меня появилась возможность собственными глазами посмотреть на уклад современного российского дворянства и купечества. Загородный дом, где жила семья первых пострадавших, больше напоминал средневековый замок из детских сказок. Огромный особняк с башенками причудливой расцветки и формы, ухоженная парковая зона с мраморными статуями, отдельно стоящий банный комплекс с бассейном. Граждане привыкли жить с размахом. Интерьер был под стать экстерьеру. Сплошь лепнина и позолота, винтовые лестницы с фигурными балясинами, ковры, картины, зеркала в широких золочёных рамах, дорогая мебель, тоже зачем-то позолоченная. Нас встретил круглый, с какой стороны ни посмотри, мужчина с надменным лицом и хамоватыми, развязными манерами. Такому пошёл бы малиновый пиджак, толстая златая цепь и здоровенная мобила с антенной. Типичный пережиток лихих девяностых. На вид ему было чуть больше пятидесяти. Мужчина задержал на мне липкий взгляд. Не удивлюсь, если выяснится, что он шалит с секретаршами и горничными, наставляя рога законной супруге. К слову о супруге. Она крутилась поблизости. Изможденная постоянными диетами и регулярными тренировками крашеная блондинка с силиконовой грудью внушительных размеров, неестественно тонким носом и раздутыми губами. Лицо – застывшая под действием ботулотоксина истерично-брезгливая гримаса. Неужели мужчинам нравится такое? Судя по реакции хозяина дома на мою скромную персону, ему по вкусу живые женщины, а не резиновые куклы. Тогда зачем он довел жену до состояния мумии? По виду и поведению она ему в дочери годится. Семёнов назвался, предъявил служебное удостоверение. Я стояла поодаль, предоставив ему право общаться с непростой клиентурой. Аркадий Петрович Рябинин и его супруга Жанна Степановна удивились нашему появлению. – Нас уже дважды опрашивали. Показания зафиксированы в протоколах. Читать не умеете? – агрессивно поинтересовался хозяин поместья. – Предпочитаем живое общение, – в тон ему ответил Семёнов. – Аркашенька, не злись, – заскулила госпожа Рябинина, пытаясь разрядить обстановку. – Мальчик пытается нам помочь. Мальчик, который был старше хозяйки дома, натянуто улыбнулся. – Идём, – махнул головой господин Рябинин. Мы послушно проследовали за ним в гостиную – помещение размером с футбольное поле, декорированное различными картинами. Мои глаза загорелись. Соберись, Афанасьева! Не в музей пришла. Ты при исполнении как-никак. Но взгляд против воли замирал на разного рода полотнах. Вот бы разглядеть их вблизи. Наверняка же оригиналы. Нам указали на диван. Сами хозяева разместились в креслах напротив. – Анюта пропала два дня назад, – будничным тоном принялся излагать хозяин дома. – Из собственной спальни. Из дома она не выходила. Это зафиксировали бы камеры видеонаблюдения. В доме её тоже нет. Мы обследовали всё, от чердака до подвала. Мистика какая-то! Ребёнок пропал из собственной комнаты. – Кто-нибудь входил в дом или выходил из него? Может, прислуга выносила какие-то подозрительные свёртки? – Ничего такого. Всё проверялось. – Можно взглянуть на записи с камер? – поинтересовался Семёнов. – Можно. Можете у нас посмотреть. Можете у себя. Мы отдали копии вашим коллегам. Если бы вы не поленились изучить материалы дела, не задавали бы сейчас глупых вопросов. Не понимаю, кого вообще в полицию набирают. Дебил на дебиле. Семёнов стерпел хамский выпад и даже не поморщился. Можно было бы списать подобное поведение родителей девочки на шок от пережитого и страх за жизнь ребёнка, но они не выглядели особо удрученными. Господин Рябинин больше бесился от необходимости тратить время на пустые разговоры, а его супруга внимательно изучала свой маникюр. Лицо матери было безмятежно. Она сидела со скучающим видом, как во время ужина с деловыми партнерами мужа. Ни слёз, ни дрожащих рук, ни просьб найти и спасти чадо. Ей что, плевать на свою дочь? Видимо, да. Гораздо сильнее её тревожит состояние дорогого Аркаши. Ему же нельзя нервничать. – Можно пообщаться с няней вашей дочери? Хозяин дома, не скрывая раздражения, кивнул и отправился за прислугой. Я же воспользовалась паузой и решила побродить по гостиной, рассмотреть картины. Супруга Аркадия Петровича вместо того, чтобы кокетничать с Семёновым, предпочла составить компанию мне, время от времени отпуская комментарии относительно сюжетов картин и их создателей. Я замерла возле одного из полотен, на котором была изображена античная девушка. – Это действительно Альма-Тадема? – изумилась я, увидев подпись художника. – Что, простите? – не поняла блондинка. – Ааа. Вы о картине. Нет, что вы. Никакой это не тандем. Это портрет. – Понятно… Оригинал или копия? – Конечно, оригинал! – возмутилась хозяйка картины. – Невероятно! Такая красота. – Разве? По-моему, ширпотреб. Колхозное лицо. И нос широковат. А уж подбородок! Аркаша купил по совету одного знакомого. Тот говорит, живопись – хороший инвестиционный инструмент, – с умным видом изрекла дама, не до конца понимая, как в одной фразе могут сочетаться финансы и балалайка. – Вы, похоже, разбираетесь в живописи, – не удержавшись, съязвила я. – О да! Вы верно подметили, – госпожа Рябинина не заметила сарказма. – Идёмте, покажу вам свою любимую картину. К сожалению, это копия. Оригинал утерян. Я проследовала за хозяйкой дома и оказалась напротив огромного гобелена в золочёной раме, являвшего взору утомленного жизнью кастрированного льва с грудастой египтянкой возле мохнатого бока. Довольно растиражированное изображение. Видела его как-то в одном из придорожных кафе, где обычно останавливаются дальнобойщики. Не ожидала, правда, увидеть в этом доме. Что ж, о вкусах, как говорится, не спорят. Но сравнивать Альма-Тадему и это? Сдается мне, если бы не Аркашин знакомый, загородный особняк семьи Рябининых был бы увешан изображающей оленей и лебедей мануфактурой. В золотых рамах, естественно. – Как вам? – поинтересовалась дама. – Удивительно, – призналась я. Причину моего удивления ей знать не стоило. Через несколько минут господин Рябинин привел запуганную женщину средних лет. На наши вопросы она отвечала невнятно и скованно. Понимая, что в присутствии хозяев от няни ничего не добиться, Семёнов попросил её показать комнату пропавшей девочки. Дизайнер пощадил детскую. Здесь не было ни лепнины, ни позолоты. На стенах милые обои с бежевыми плюшевыми медведями и воздушными шарами. Белая мебель. Кровать с разноцветными подушками. На полках детские книги и игрушки. В отсутствие хозяев няня расслабилась и разговорилась.