— А слабо залезть на раковину? Лицом ко мне. — И ноги раздвинуть? Кивает. Чёрт. Натуральный чёрт. Исчадие ада в его зрачках. Кстати, сейчас не прикрытых очками. — Легко, — заверяю его. — Но сперва сними с меня босоножки — мне они дороги — обидно будет, если каблуки обдеру. — Ногу можешь поднять? И я задираю, не боясь упасть — объективно падать тут некуда. Тем не менее, Лео бережно меня придерживает… за талию. И пока расстёгивает замок на щиколотке, проверяет степень моего опьянения. — Давай совсем по-взрослому? Раз уж ты утверждаешь, что не зануда… и ещё больше не пуританка, давай поговорим о том, что принято прикрывать листиком. — Например? — Ну… может быть…, - на секунду задумывается или только делает вид, что задумывается. — Да что далеко ходить? Секс. Давай о нём. Вот это поворот. — Вообще о нём? Или в частности? — Можно и в деталях. К примеру, расскажи откровенно и не краснея, что тебя заводит? Мой мозг бьётся в конвульсиях. Как же легко меня загнали в угол. Что я люблю в сексе? Когда он сверху, и мне ничего не нужно делать, кроме как быть сосредоточенной на собственном удовольствии. Горячо? Не очень. Занудно? Ну… — Мне нравится вдыхать запах мужчины, когда он кончает. Ну как тебе, Умник? Интересно наблюдать за мельтешением мыслей в его глазах: шок, одобрение, похоть. Причём шок настолько силён, что не даёт никакой возможности надёжно спрятать всё остальное. Я чуть отворачиваю голову, чтобы скрыть свою чересчур довольную физиономию, и добиваю его: — Но есть условие: мужик должен кончать красиво. Не гримасничая. И только после меня. Лео медленно и подчёркнуто аккуратно опускает мой второй босоножек на пол, его ладони ложатся мне под ягодицы — я аж рот открыла — горячо… Но мозги не успевают закипеть — я взлетаю: Лео подхватывает меня и одним движением усаживает на умывальник. Господи? Когда это он бумаги тут туалетной столько перевёл? Перину мне замутил? Я не могла не заметить таких усилий… это он ещё до моего прихода подготовился, гад! Он смотрит в глаза — зеленоглазый змий с прищуром — и я понимаю — тягаться с ним бесполезно, мне при любом раскладе крышка. Держит за талию, не отрывая взгляда, и отводит свои бёдра назад: — Столько хватит? И я конечно оторопеваю. Сантиметров… тридцать? Вот столько да? — Ты себе льстишь, — говорю. — Но ты выиграл, амплитуды тут точно хватит. В дверь стучат, и я сразу спрыгиваю вниз. Причём метила правой ступнёй приземлиться вначале на обод унитаза, но что-то видно не срослось сегодня — мой ангел хранитель взял отгул. У Лео вначале удушающий смех, потом протрезвевший испуг: — Больно? — вопрошает, собрав брови домиком и чуть ли не плача. Не от горя, конечно. — Нет. Но она… застряла. — Подвигай ногой вправо-влево, должна выйти, — старается говорить, а не ржать. — Я уже двигала — не выходит, — сообщаю. И вот тут уже и меня накрывает приступом хохота. В связи с этим у Лео вообще срывает тормоза, он даже умудряется согнуться от смеха пополам. Может, если бы вина было меньше, мы с ним отнеслись бы к проблеме серьёзнее… но его было две бутылки. Хорошего итальянского вина. Командир самолёта объявляет высоту, время, погоду и известие о посадке, в дверь снова стучат. — Займите своё место в салоне! Самолёт идёт на посадку! — Твою мать… — соображает Лео, всё ещё сражаясь с волнами смеха. — Она давно не с нами, — напоминаю ему. — Так что давай, придумай что-нибудь поскорее — ты же математик или программист? Как у тебя с алгоритмическим мышлением? Блесни давай, пока нас не скинули с этого самолёта… И он придумывает. Выливает флакон геля для рук с запахом волшебства в унитаз. При этом конечно, едва стоит на ногах и ржёт. — Двигай теперь, говорит, — уже почти успокоившись. — Должно сработать. И я двигаю. Бедром. Попой. Туловищем ещё. Но всё бесполезно — правая ступня намертво в унитазе. Хорошо, думаю, что босоножки сняла — точно каблук бы сломался. В дверь снова стучат. Вернее, долбят. — Да-да! Уже выхожу! Терпение, господа, я почти кончила… тьфу ты, закончила! Лео плющит. Кажется, у него какой-нибудь психический коллапс. Ну, просто нормальные люди так не хохочут, задыхаясь. — Лея! Сейчас же на место! Ты нарушаешь технику безопасности! — Клэр. Как она меня вычислила? По пустующему креслу в самолёте? Или по голосу…, наверное, второе. — Самолёт сбрасывает высоту! Через пять минут посадка! Мы в Торонто! Выходи сейчас же! — Я застряла, Клэр! — протяжно жалуюсь и стараюсь не смеяться. Как можно? Когда конец моей жизни так близок! Лео открывает замок ой мама, лучше б я не видела её лица… Взгляд одноклассницы вначале задерживается на Лео, потом на мне, потом добирается до унитаза. И её глаза едва не вылезают из орбит, рот в прямом смысле открывается. — Клэээр, — жалобно тяну. — Я застряла… выручай. Она снова смотрит на Лео: — Да ну на хрен… Вы издеваетесь? Он убирает от лица руку, которая до этого зажимала его рот. — Мы тут это… глаза закапывали… Да, Лея? — Точно! — говорю. — А где капли? — вопрошает она не своим голосом. В рубашке. А рубашка его где? — Они в унитаз… случайно упали. Я как раз пыталась их достать и застряла… Клэр произносит слово, которое никак нельзя вносить в протокол. Много таких слов. Лео, гад, не переставая ржать, куда-то сваливает, Клэр, склоняя меня по всем немецким падежам, хватает мою ногу за икру и начинает тянуть. Мне не то что бы больно, скорее смешно и стыдно одновременно. Такое бывает? Наверное, если перепить. — Хвала Богам! — буквально ору. — Мой рыцарь вернулся! В руках у него вместо булавы и копья три бутылки геля — остальные туалеты самолёта, видно, обобрал. — Клэр! — строго приказывает ей — ну, насколько это возможно в нашей ситуации. — Занимай своё место. Сейчас! Здесь я сам разберусь. Она мгновение колеблется, но он на неё снова так рявкает, уже без улыбки, что я аж едва не выпрыгиваю из унитаза: — Сейчас! Клэр! Его руки уже выдавливают флаконы в унитаз — моя нога буквально плавает в геле. Лео не тянет её, раскачивает из стороны в сторону, пытается вращать, и о чудо из чудес — она начинает понемногу двигаться. Пока не выскальзывает окончательно. — Давай сюда её быстрее… Лео, собственно, не просит, а приказывает для проформы, потому что моя нога мне не принадлежит — она целиком в его власти. — Господи-Боже, — он старается сдерживаться, но буквально давится смехом. Того и гляди задохнётся от веселья, одной рукой закрывая глаза, второй отмывая мою красную ногу под краном. — Я точно никогда не забуду этот перелёт… — Только попробуй, — говорю ему и замечаю в отражении, что одна стрелка на моём веке немного подтёрлась. Надо будет сходить за сумкой и дорисовать… когда сядем. Если, конечно, меня ещё впустят в этот туалет. — Нет, ну финальный аккорд тебе удался! — сознаётся сквозь смех. — Надо же, всё-таки обошла! Один ноль — в твою пользу! А главное, даже не старалась. — Мне просто сегодня феноменально везёт, — напоминаю. — Целиком мой день. Пока бежим по проходу на свои места — Лео впереди с моими босоножками, я за ним — неуёмное веселье выкручивает мой мозг и душит гигантской, растущей из самой глубины души радостью. И эта радость, кажется, не имеет никакого отношения к… происходящему.