МЕЧ, ДАЮЩИЙ ЖИЗНЬ Это было следующим вечером, уже за полночь, в том же самом американском кафе на Роппонги. Боб положил на столик свою находку — слегка обожженный конверт из плотной бумаги. Боб открыл его и один за другим разложил листы бумаги, покрытые столбцами иероглифов, выведенных рукой Ника. — И тебя никто не видел? — спросила Сьюзен. — В свое время мне пришлось достаточно поползать. Я подошел как можно ближе, а оставшуюся часть пути до развалин преодолел по-пластунски. Мне даже не пришлось забираться внутрь: я обнаружил камадо во дворе за домом, в куче обугленных досок. Половина чаши уцелела, а конверт был засунут в щель между отсеком для углей и наружной стенкой, как я и думал. Он вывалился мне прямо в руки. После чего я быстро унес оттуда ноги. Общее время нахождения на месте — меньше пяти минут. На тот случай, если меня все же кто-то заметил, на обратном пути я раза три-четыре резко поворачивал назад. Я абсолютно уверен, что никто за мной не следил. Все чисто. Сьюзен сосредоточенно склонилась над страницами, то перебирая их, то раскладывая по порядку, стараясь уяснить общий смысл. Боб молчал, сознавая, что он перестал для нее существовать. Наконец, пятнадцать минут спустя и после еще одной чашки кофе, Сьюзен сказала: — Отлично. — Нику удалось узнать правду? — Почти всю. — Ты что-нибудь поняла? — Да. На самом деле все очень просто. Чистый бизнес. — Выходит, тот, кто нам нужен, бизнесмен? — И еще какой. Его зовут Юичи Мива, прозвище Сёгун. Свое состояние он сделал на порнографии: ему принадлежит киностудия «Сёгунат аудио-видио». Мива одним из первых оценил все преимущества Интернета и DVD и заработал на этом миллионы, которые, будучи вложенными в газеты, телевидение, программное обеспечение, игры и так далее, превратились в миллиарды. Но сейчас он может потерять все. — Потому что у него появился сильный противник. — Появился. Молодая компания «Империал», которая также занимается выпуском аудио- и видеопродукции. Судя по всему, за ней стоят американские деньги. «Империал» намеревается полностью захватить рынок порнографии Японии, заполнив его светловолосыми американками, ведущими себя в японском стиле. Правительство запрещает это уже на протяжении нескольких лет, но, если «Империалу» удастся добиться своего, прибыль взлетит до небес. А Мива по совместительству занимает пост президента некой ассоциации ВЯВО, Всеяпонского видеообщества. Это что-то вроде ассоциации киноискусства, но только для грязных фильмов. ВЯВО работает в тесном контакте с государственными органами и регулирует порнографию. При Сёгуне дорога американской продукции в Японию была перекрыта на законодательном уровне. Однако его срок на посту президента подходит к концу, приближаются выборы. Мива одерживал победу на протяжении шестнадцати лет подряд, не имея достойных соперников, но теперь такой соперник появился. «Империал» тратит огромные деньги, обрабатывая членов видеообщества. В него входят десятки мелких киностудий, снимающих порнографию, которые могут пойти как за Сёгуном, так и за узурпаторами из «Империала». Понимаешь, видеообщество имеет решающее влияние на контролирующие органы. Кто заправляет в ВЯВО, тот заправляет и в них, в данном случае в Комиссии по этическим нормам художественного кинематографа. В действительности комиссия полностью подчиняется ВЯВО. По сути дела, оно и есть комиссия. — Так какое же отношение ко всему этому имеет меч? — Миве необходимо одержать победу на выборах. Если он проиграет, то потеряет все. Поэтому ему нужно совершить какой-нибудь выдающийся поступок и снискать всеобщее уважение. Он должен подняться над порнографией и стать народным героем. И тогда мелкие киностудии и «Империал» не смогут его свалить. Он станет слишком значительной фигурой. По сути дела, пожизненным президентом. Сёгун сохранит контроль над ВЯВО, над комиссией и тем самым над порнобизнесом; он не допустит американскую продукцию в Японию. Его бизнес будет процветать, а «Империал» зачахнет и погибнет. — Я все понял. Юичи Миве известно, как японцы помешаны на мечах, — сказал Боб. — Вот в чем будет заключаться его мастерский ход: он во всеуслышание объявит о том, что обнаружил самую почитаемую реликвию в японской истории. Тот самый клинок, который был в руках великого Оиси в ночь нападения сорока семи ронинов на дом Киры. Тот самый клинок, который снес Кире голову с плеч. Об этой находке раструбят все средства массовой информации. Она сделает Миву национальным героем. Он станет великим человеком, которого нельзя сместить. — Мелкие дельцы поймут, что, если Сёгун на выборах потерпит поражение, весь порнобизнес потеряет свое лицо. Такого позора они не допустят. — Понимаю. — Да, — продолжала Сьюзен, — и теперь все встает на свои места. Вот почему семейство Яно нужно было устранить. Это будет триумфом одного Мивы: он искал меч, он его нашел, отреставрировал, преподнес стране — только он, он один. А какие-то Яно испортили бы всю картину, придали бы находке случайный характер. И тогда Мива стал бы не борцом за культурное наследие, а просто богачом, купившим у кого-то что-то. Поэтому Яно нужно было уничтожить, всех до одного, так, чтобы их смерть не имела никакого отношения к прошлой жизни. Они были просто теми, кому случайно попал в руки меч. Они стояли на пути. Их нужно было стереть с лица земли ради благополучия Сёгуна, а их собственность конфисковать. — Значит, — сказал Боб, — семья Яно должна была умереть, для того чтобы какой-то мерзавец победил на выборах и стал королем отсосов и групповухи? — Ну, то же самое можно было бы выразить и немного помягче, — заметила Сьюзен, — но суть ты передал правильно. Самое ужасное то, — добавила она убитым голосом, — что Мива, похоже, добьется своего. — Почему ты так говоришь? — Сейчас уже слишком поздно. Меч у него. Он спрятан, его оберегают, охраняют. Никто не сможет его вернуть. Нет никаких следов, ведущих к Яно. В нужный момент Мива объявит о нем, созовет средства массовой информации, телевидение и газеты — и выиграет эти проклятые выборы. Я не вижу юридических способов его прижать. Конечно, ты можешь написать заявление в полицию, указав, что это тот самый меч, который ты ввез в страну; конечно, в полиции можно будет найти тех, кто примет нашу сторону; конечно… — Ягуи Муненори, трактат тысяча шестьсот тридцатого года «Меч, дающий жизнь»: «Ошибочно думать, будто военное искусство заключается только в том, чтобы убивать. Главное — не убивать врагов. Главное — побеждать зло». — Забудь об этом, Свэггер. — Не могу. Я пересек океан не для того, чтобы писать заявление в полицию. — Это еще вопрос. Ты забываешь, что нам даже неизвестно, где находится меч. Ты не можешь разыгрывать из себя Тосиро Мифуне, потому что здесь не место для Тосиро Мифуне. — Я найду эту треклятую штуковину за десять минут. — Свэггер, ты предлагаешь совершить уголовно наказуемое деяние. Я должна буду выдать тебя властям. Я с самого начала предупреждала об этом. — Окада-сан, тебе прекрасно известно, что Мива скупил все власти. Так что никаких властей в данном случае не будет. Есть только ты и я, умница-отличница и простой деревенщина. И мы должны что-то предпринять, иначе убийца семьи Яно останется безнаказанным. Маленькая девочка стала сиротой, и никаким правосудием тут и не пахнет. Повторяется история, старая как мир: большие люди с мечом рубят всех направо и налево и смеются над своими жертвами. — Меч находится под надежной охраной в одном из семи поместий Мивы в окрестностях Токио. — Я найду его за десять минут. — Свэггер, меч заперт в сейф и охраняется… — Его полируют. — Что? — Клинок нуждался в реставрации. Мива нанял лучшего полировщика в Японии, чтобы тот счистил с лезвия малейшие пятнышки ржавчины, после чего оно засверкает во всей красе. Меч должен быть красивым, неужели ты не понимаешь? Мива не может держать меч у себя дома, потому что оборудование полировщика состоит из множества тяжелых шлифовальных камней, а искусство полировки требует медленного, кропотливого, сосредоточенного труда. Так что прямо сейчас где-то в радиусе мили от нас под надежной охраной работает полировщик, доводящий лезвие до совершенства. Вероятно, мастер не хочет работать с этим мечом, но Миве и его дружку Кондо Исами нет никакого дела до этого. Им вообще наплевать на то, что думают окружающие. Сьюзен задумчиво посмотрела на него. — Что ты предлагаешь? — Я войду в мастерскую. И заберу меч. — И это все? Только и всего? Это твой план? — Вот мой план: я постучу в дверь и скажу: «Пожалуйста, отдайте мой меч». Мне ответят: «Нет, это невозможно». «Гм, — скажу я, — в таком случае, боюсь, мне придется проявить настойчивость». Далее последует оживленная дискуссия. — Ты с ума сошел. Ты не самурай. — Все самураи покинули город. Остался только белый старик. Извини, но другого пути нет. — Тебя убьют, Свэггер. — Постарайся придумать что-нибудь получше. Сьюзен не смогла. Глава 31 СХВАТКА Сьюзен подбросила Боба к музею в половине седьмого вечера. Ей пришлось употребить все свое красноречие, чтобы провести его мимо охраны, поскольку музей уже закрывался. Однако доктор Отова лично разрешил впустить Боба и даже спустился вниз, чтобы встретить его у лифта. Пройдя по погруженным в строгий полумрак и торжественную тишину залам, они вошли в кабинет доктора Отовы и уселись в окружении мечей. Мечи, убранные за стекло в шкафы, в которых поддерживались строго определенные температура и влажность, занимали все стены, за исключением массивной черной двери, намекающей на присутствие сейфа. Несомненно, в сейфе также хранились мечи. — Досю сказал, вы оказались хорошим учеником. На него произвели впечатление ваши мастерство и сила духа. А он очень тонкий знаток людей. — Что ж, сэр, я рад, что выдержал испытание. — Итак, вы сказали, дело не терпит отлагательств. — Совершенно верно, сэр. Кажется, я знаю, где находится меч, похищенный у Филиппа Яно. Сейчас он в процессе реставрации. И в этом случае меч, скорее всего, у полировщика, потому что эта часть работ самая долгая и сложная. Конечно, я сам мог бы потратить неделю на вопросы и телефонные звонки, но вы вращаетесь в этом мире и знаете все ходы и выходы. Вы сможете установить это за одну секунду. — Вы хотите, чтобы я навел справки? — Сэр, учитывая то, как работают эти люди, боюсь, от простого наведения справок никакого толка не будет. Этим людям необходимо срочно реставрировать клинок. Им нужно, чтобы какой-то хороший специалист работал как одержимый и успел уложиться в срок. Время их поджимает, меч нужен им прямо сейчас. Кроме того, им нужно восстановить отделку и ножны — и все по высшему классу. Боюсь, отсюда следует, что какой-то мастер-полировщик внезапно пропал. Бесследно исчез. От него нет никаких вестей, и его знакомые начинают беспокоиться. Он словно провалился сквозь землю, неожиданно отправился «в отпуск» — что-нибудь в таком духе. — Я знаю одного журналиста, который должен это знать. Будьте добры, присаживайтесь, а я тем временем свяжусь с ним по электронной почте. Доктор Отова сел за компьютер и вошел в Сеть. Слушая стук клавиш, Боб провел взглядом по сверкающим изогнутым лезвиям, которые его окружали. По ним можно было следить за периодичными колебаниями моды: сначала изгиб становился все больше и больше, затем лезвия начали выпрямляться, приближаясь к прямой. Можно было наблюдать, как цубы меняются от простых железных колец, похожих на уключины на веслах викингов, до изящных произведений искусства, украшенных затейливой чеканкой и позолотой, слишком красивых для своего основного предназначения — не дать вражескому мечу скользнуть по лезвию и отрубить пальцы. Можно было отслеживать, как лезвия становятся то длиннее, то короче, как углубления на них устремляются все дальше и дальше, увеличиваются в числе, начинают переплетаться, а затем вдруг исчезают совсем. Можно было наблюдать за игрой острия, неуловимой и легкой как пух в том месте, где твердая закаленная сталь бритвенной кромки лезвия встречается с обволакивающей ее мягкой сталью основания. Здесь была представлена впечатляющая коллекция, и Боб уже приоткрыл дверь в этот таинственный мир. Он знал, что означает каждая деталь от кончика лезвия до рукояти. Это была целая вселенная. — Мистер Свэггер! — Да, сэр? — Лучший полировщик мечей в Японии находится в настоящий момент в Лондоне, где восстанавливает клинки для Музея Виктории и Альберта. Следующий по мастерству сейчас в Сан-Франциско, ведет семинар для ваших земляков. Но вот третий… — Что с ним?