— Это, как я понимаю, подразумевает какой-то диапазон? — Верно. — Твои шрамы. Теоретически, они… — Да, можно сделать так, чтобы они исчезли. Просто нужен хороший специалист, сама я не рискну играть с вероятностями. — А вернуть наши организмы в изначальное, нормальное состояние можно? — Да. У Никласа едва дыхание не перехватило. — Как? — Я уже говорила тебе, что культ Пути собирает карты генома, так называемые генетические паспорта по программе «Лебенсборн». Но карты генома делают не только у новорожденных, они в обязательном порядке обновляются перед тем, как организм инфицируется смартмассой. Так называемая нулевая отсечка, или точка старта. Если мы сможем найти свои генетические паспорта в базах данных Пути, найти подходящую лабораторию и необходимых компетентных специалистов, желательно на уровне белых мантий, тогда у нас есть шансы вернуться в прежний облик обычных людей, вернуться к той самой нулевой отсечке. — Звучит конечно сложновато… Но ведь шансы ненулевые, почему ты так быстро сдалась? — Ты сам не догадался? — Догадался, но жду от тебя ответа. — Вечного двигателя не существует, ресурсы конечны, — вздохнула Катрин. — Смартмасса в нашем организме работает как блокада для репликации, наниты мешают смартмассе захватить и подчинить наш организм. И раз в неделю, зависит от индивидуальных особенностей, нам нужно обновлять содержание умного геля и нанитов. Двойная инъекция, так называемая «блокада». Единственное известное мне место где ее можно взять не у жрецов культа, это кайзеровская бригада «Йозеф». Здесь, — показала Катрин на так и лежащий на полу серебристый кейс с ампулами, — примерно полугодовой запас на одного человека. Нам с тобой на двоих хватит на три, максимум на четыре месяца, если доводить свое состояние до появления признаков начинающихся дегенеративных процессов. Катрин глубоко вздохнула, потом снова показала взглядом на свой кейс: — Дитрих Брандербергер держал меня на коротком поводке в две недели, но я смогла найти возможности собрать полугодовой запас. Теперь ты понимаешь, что моя надежда состояла в том, что мы с тобой заберем в свои руки влияние фамилии и восстановим мои связи с источниками поставок препаратов? Сейчас… если мы расскажем московитам о себе, нам конечно могут помочь. Но с гораздо большей долей вероятности мы окажемся в камерах как лабораторные крысы. Я не захотела это проверять, выбрала самое легкое и оптимальное решение. Устала. Не смогла. Струсила, если хочешь. Никлас зажмурился, активно потер лицо руками. Подумал, потом еще подумал. Потом, выпрямившись в кресле, внимательно посмотрел на Катрин. — Я пока не устал как ты, а совсем наоборот — свеж, бодр, полон сил и хочу попробовать вылезти из всего этого дерьма. Для того, чтобы снова стать человеком, я готов разнести весь Путь и развалить будку хоть кайзеру, хоть всем его именным бригадам, что путаются с культом. Ну, хотя бы попробовать, — усмехнулся он, видя скептический взгляд Катрин. — Если не получится, то можно попробовать хотя бы прикончить кого-нибудь из тех, кто заварил всю эту кашу. — Можешь убить меня, — пожала плечами Катрин. — Посмотрим, как пойдет, — вернул ей жест неопределенности Никлас. — Ну что, ты в деле, или выходишь на этой станции? — взглядом показал он на валяющийся на полу вальтер. — Попробовать найти свои карты генома с нулевой отсечкой, чтобы снова стать людьми? — Да. — Пойти против кайзера, культа и по факту против всего Нового Рейха? — Ну не перегибай. Как минимум, с той стороны есть два нормальных парня. — Каких? — Отто и его брат из рейхсвера, которые нам помогли. — А, ну это меняет дело, — кивнула Катрин. — Уговорил, я в деле. — А я? — подала голос Марша. — А ты, в принципе, можешь помочь и себе и нам, — обернулась внучка рейхсграфа к купеческой дочери. — Как помочь? — Вот давайте об этом подумаем и вместе обсудим. На лицо все более оживающей Катрин постепенно возвращались краски и выражение эмоций. Она уже говорила, размышляя вслух и предлагая, а Никлас смотрел на нее и думал о том, что, шагнув за грань совсем недавно она вернулась немного другой. Изменилась, пусть и почти неуловимо. Как и он изменился, как и Марша изменилась за эти пару дней. Все они изменились. Возможно, необратимо. Глава 17 Инспектор Горчаков, как и обещал, коротал время в ресторане гостиницы за чашкой чая. Никлас подсел к жандарму за стол, столкнулся с открытым взглядом. Наивным даже, особенно на фоне простецкого лопоухого лица. — Доброе утро, — бодрым голосом приветствовал Никлас инспектора. — Эм… здравствуйте, — кивнул Горчаков, слегка озадаченный жизнерадостным видом собеседника. — Прошу прощения за сцену, которой вы стали невольным участником, — с фальшивыми нотками сожаления произнес Никлас. — Эмоции после ужасного нападения… сами понимаете, у моей подруги просто не выдержали нервы, что послужило причиной срыва. — П-понимаю, — медленно протянул Горчаков. — Может быть п-переместимся в номер? — инспектор начал приподниматься с места. — Нет-нет-нет, — жестом прервал его движение Никлас. — Девушки только успокоились, не хочу их тревожить. Вы же понимаете? Никлас с трудом удержался, чтобы не произнесли последнее слово с п-придыханием. — П-понимаю, — снова кивнул Горчаков, присаживаясь обратно. — Я весь внимание и жду ваших вопросов, — широко развел руками Никлас. Беседа много времени не заняла. Вопросы оказались дежурными, неудобных почти не оказалось. На те, которые услышал, Никлас просто не стал отвечать — что, впрочем, инспектора совершенно не расстроило. Похоже, версия Катрин о том, что к ним пошлют кого-то незначительного и недалекого, чтобы как можно скорее замять дело, подтверждалась. Когда Горчаков ушел, обещав к вечеру визит юриста Минских железных дорог для обсуждения компенсации, Никлас со стойки регистрации позвонил в номер. Ключ от джи-вагена, привезенного с вокзала, был уже у портье, так что Никлас даже подниматься не стал, просто позвал Маршу и Катрин вниз. Девушки спускались по лестнице, двигаясь так же, как делали это в облике эскортниц. Сейчас обе были в гораздо более скромных нарядах, но синхронная грация и одинаковые, закрывающие лица черно-белые платки в клетку, делали их удивительно похожими друг на друга. Машину, заправленную, подогнали прямо ко входу и вскоре они уже ехали по улицам Белостока. Катрин показывала дорогу, явно неплохо ориентируясь в городе. Никлас вспомнил, что она ведь здесь росла, пока не сбежала из семьи к полоумному деду. И, это было заметно, Катрин сейчас с нескрываемым интересом смотрела по сторонам, явно отмечая что и как изменилось в городе. После того как выехали из центра и проехали предместья, Никлас увеличил скорость на прямой и почти пустой от машин дороге. До имения Норманов езды оставалось не больше десяти минут — как раз Никлас рассказал девушкам о Горчакове и о состоявшейся с ним беседе. Упомянув, что как Катрин и ожидала, к ним прислали не очень компетентного сотрудника. Больше времени даже не состоявшуюся беседу обсуждали, а сделанное Никласом сравнение жандарма со швейковским кадетом Биглером. И вскоре после окончания рассказа машина уже заезжала в открытые деревянные ворота немалого размера поместья. — К тому белому зданию давай, — показала Катрин на вытянутый в длину двухэтажный дом. — Как раз к обеду приехали. — Обед? Время ж еще двенадцати нет, — удивился Никлас. — Моя семья занимается животноводством. Здесь все рано встают, даже люди умственного труда, и соответственно все рано обедают. Судя по количеству и качеству самых разных машин у главного дома имения, фамилия Норманов отнюдь не бедствовала. В принципе, именно за материальной — в основном, поддержкой, они сюда и прибыли, поэтому столь заметный признак внешнего благополучия показался Никласу хорошим предзнаменованием. — Марша, подожди в машине, — произнесла Катрин, когда джи-ваген припарковался. — Опять Марша подожди! — возмутилась купеческая дочь. — Ты умеешь водить? — вдруг спросила Катрин. — Да. — Хорошо умеешь? — Я в гонках участие принимала. — На машинах? — А на чем? — Ну не знаю, на чем-нибудь. — На машинах. За рулем. На автотреке. Так нормально? — Прекрасно, Марша, просто прекрасно. Значит так: садись за руль, разверни машину и поставь так, чтобы видеть двери дома. Если увидишь, что мы бежим, заводи и как только мы сядем, будь готова гнать отсюда как на гонках. Понятно? — Понятно, — протянула озадаченная Марша. — Отлично. Никлас, пойдем? — Пойдем. Вышли из машины, с хрустом гравия под ногами пошагали к крыльцу.