Впрочем – не она первая, не она последняя. Я и раньше замечал у женщин такой вот странный рефлекс – их возбуждает, когда за ними подглядывают. За скалой было не очень глубоко, я сел на камень, погрузившись по шею и долго так сидел, чувствуя, как отпускает возбуждение и мысли наконец-то укладываются на свои места. Даже едва не задремал, впав в некое подобие транса. Сквозь этот самый «транс», услышал тихий плеск, улыбнулся – Ольга решила меня почтить своим вниманием, и на том самом месте! Снова подкатило возбуждение. Гладкие, мокрые руки обвили мою грудь, к спине прижался плоский животик и щеточка волос…волос?! Каких волос?! Я поднялся, резко обернулся, и оказался прижатым вплотную к Ирине. Ее широко раскрытые, прекрасные глаза смотрели на меня то ли с испугом, то ли с желанием, то ли с тем и другим сразу. Сколько мы так стояли – не знаю. Только после и началось то, для чего у меня нет объяснения. Я схватил ее голову обеими руками и со стоном впился губами в ее губы. А потом, оторвавшись от губ схватил девушку за ягодицы, притянул к себе, скользнул руками ниже, на бедра, раздвинул их, и… Ирина издала глухой, утробный стон, глаза ее закатились, когда я в нее вошел, а я забыл обо всем на свете! Забыл, что есть другие женщины, забыл, что одна из них может сейчас появиться здесь и застать нас в самый что ни на есть интересный момент! Забыл, что у меня есть жена, что я в ином мире, что…да все я забыл, ничего не видел, не ощущал – кроме одного, этого скользкого, упругого, извивающего в моих объятьях тела, которое я насаживал на себя с яростью изголодавшегося, сошедшего с ума маньяка! Перед глазами мелькало испуганное лицо Ирины, я пытался умерить хватку моих рук, которые могли просто разорвать на части несчастную девушку, попавшую в мои объятия, и входил, входил в нее – грубо, яростно, наплевав на все последствия, какие могут быть! Не знаю – стонали мы, или нет. Я точно не стонал – рычал, как дикий зверь. Ирина наверное стонала – мне так кажется. Или скорее жалобно повизгивала, как сука-маламут, попавшая под подмявшего ее озабоченного сексом волка. Когда все закончилось, мы тяжело дышали и не могли сказать ни слова. Глаза Ирины были закрыты, голова откинута назад, ее бедра сжимали мою талию. Ее плоский живот вздрагивал, по телу проходили волны мелких судорог. Так мы и стояли – минуту, или две. А может больше. Потом Ирина открыла глаза, расцепила, выпрямила ноги и встала на дно, разомкнув объятья, не глядя на меня и кусая губы. – Ты как? – хрипло спросил я, надеясь, что ничего ей не сломал и не порвал – Прости…я не смог удержаться… – Я сама виновата… – прошептала Алферова, и улыбнулась своей милой, такой знакомой улыбкой с ямочками на щеках. И мне ужасно захотелось ее поцеловать. И…повторить то, что случилось. – Я первая вернусь, ладно? А вы потом… – сказала она и побрела к берегу, похожая на прекрасную нимфу, желанная и…недостижимая. А я остался стоять на месте, все еще возбужденный, но уже не такой как был – готовый на безумство сатир. Чуть поодаль Ирина будто вспомнила что-то, зашла в воду, присела, поплескалась – видать пыталась скрыть следы «преступления», и пошла дальше, не оглянувшись на меня, будто ничего особенного и не произошло. Да и на самом деле – что такого произошло? Два взрослых половозрелых человека занялись сексом, потому что хотели друг друга – что тут такого? Она не замужем, я…я официально не женат. Так и что тогда? Ну да – она сейчас с режиссером, а у меня есть Ольга. Это нехорошо – трахаться у них за спиной. Но разве это преступление? Даже не грех, а так…грешок. Выждав, когда Ирина скроется из виду, я еще подождал немного, поплескался, тоже приводя себя в порядок, и тогда уже пошел за ней следом. Похоже что Абдулов и Ольга даже не заметили нашего отсутствия, они продолжали что-то весело обсуждать, и как я понял – нашли каких-то общих знакомых, журналистов. И принялись вспоминать забавные случаи из их жизни. Ирина лежала на полотенце, раскинув ноги и обратив лицо к небу, и на меня (слава богу!) никто не обратил никакого внимания. Я лег на полотенце и через пару минут к своему удовольствию взял, да и заснул. И проснулся через некоторое время секунд на пять, когда Ольга потребовала, чтобы я перевернулся со спины на живот – иначе буду наполовину черный, наполовину белый. Это не соответствовало действительности, на самом деле старый загар у меня оставался так что я не мог быть совершенно таким уж белым, но спорить не стал, перевернулся. И снова задремал. После хорошего бурного секса мне всегда хочется спать. Сквозь сон слышал, как девушки обсуждали мою внешность – Ирина спрашивала, откуда у меня на теле такие шрамы, и почем у меня на голове белая полоса седых волос (ежик уже отрос). Ольга ей отвечала, и постепенно разговор перешел с моего организма на продукт моей литературной и не только деятельности. Дальше я уже слушать не стал, заснул совсем уже крепко. Весь день мы то ели, то спали, то купались в море. За камни я больше не ходил. И никто из нас не ходил… Абдулов пожирал мою Ольгу глазами – похоже было, что он в нее влюбился. А может ему просто хотелось ее трахнуть. Насколько помню – Саша был еще тем ходоком! Ни одной юбки не пропускал. Ирина так и делала вид, что между нами ничего не случилось – была очень улыбчива, мила, корректна, и никак не давала повода заподозрить ее в каких-то отношениях со мной. Хотя какие тут отношения? Секс, почти изнасилование – вот и все отношения. Набросился на нее как зверь и едва не порвал – сам от себя не ожидал такой грубости и такого… хмм… жеребячества. Я всегда относился и отношусь к женщинам очень даже трепетно, нежно, всегда заботился и забочусь о том, чтобы партнерша получала удовольствие. А тут…главное было – как можно глубже и сильнее погрузиться в партнершу, и все остальные соображения – пофиг. Ночью Ольга была как никогда активна, превзошла в деле секса даже саму себя. Стонала, кричала, прыгала, яростно ласкала меня, не стесняясь самых что ни на есть интимных, изысканных ласк. А потом, когда мы уже выдохлись, успокоились и лежали рядом, глядя в потолок неподвижным сонным взглядом, вдруг спросила меня ровным, без каких-либо эмоций голосом: – Она что, лучше меня? – Кто? – я сделал вид, что не понял, но внутри похолодело. Как я мог рассчитывать, что Ольга ничего не заметит? – Ирина. Ты ее трахнул. Она лучше меня? Тебе больше понравилось? Я что-то не так делаю? Тебе меня мало? Я замер, не зная, что ответить. Молчание затянулось, и тогда Ольга повернулась ко мне, и дыша в плечо жарким любовным дыханием сказала: – Я не виню тебя. Мы с тобой не муж и жена, и я знаю, что в любой момент ты можешь сказать: «Все, хватит, я полюбил женщину и наши отношения прекращаются!». И я пойму. Я урвала немножко счастья, и на многое не претендую. Как и ты – если я встречу мужчину, которого полюблю, наши отношения прекратятся. Отношения мужчины и женщины – я буду работать на тебя до тех пор, пока тебе нужна. И знаю, что ты меня не оставишь без средств к существованию. Да ты и так мне дал столько, что я по гроб жизни тебе обязана! – Да ты и без меня проживешь – рассеянно ответил я, и посмотрел в глаза подруги – Теперь ты и при должности, и при квартире, и при деньгах. – Благодаря тебе – кивнула она – Я тебе очень благодарна. И хочу тебе сказать еще раз: я не претендую. Хочешь Ирину – бери ее. Можешь даже привести прямо сюда, в нашу постель. Я не буду против. Главное, будь со мной честен, не обманывай меня. – Я не знаю, как тебе это объяснить – начал я, но Ольга меня перебила: – Не надо ничего объяснять. Я знаю, как это бывает. Наваждение. В такие моменты человек не соображает, что делает. Так у меня было с моим бывшим мужем. Ладно, не будем о плохом… – Слушай…а ведь ты нарочно позвала их поехать с нами. Ведь так? – Я видела, какими глазами ты смотришь на Ирину. Тебя будто током шарахнуло. – Неужели это было так заметно? – Ну…я заметила. Мы с тобой не первый день вместе. И я решила сделать тебе подарок. – Ирину в подарок? – Да. – И ты знала, что я ее…и ты на это пошла? – Да. Я люблю тебя. И я готова для тебя на все. Лишь бы тебе было хорошо. – Оля…ты же знаешь…мы с тобой друзья, соратники, но… – Но ты меня не любишь. Знаю. Мне больно это признавать, но я всегда знала и знаю – ты меня не любишь. Ты любишь только ту женщину, которой сейчас рядом с тобой нет. Но она там, а я здесь. Может когда-нибудь и меня полюбишь. А если нет – моей любви хватит на нас двоих. Тебе хорошо со мной – вот и слава богу. И мне с тобой хорошо. Пускай все остается, как есть. Она замолчала, и мы еще долго лежали, глядя в потолок. Потом я услышал, как Ольга тихонько засопела – уснула. Тогда я осторожно откинул простыню, встал с кровати и пошел на балкон. Глубокая ночь. Сияют звезды, луна выстроила дорожку на спокойном, зеркальном столе моря. Душно. Очень душно. Ни ветерка. Я сразу покрылся испариной и поспешил назад, в кондиционированный номер. Ольга спала разметавшись, сбросив с себя простыню, и я залюбовался точеными формами ее тела. И правда, какого черта мне надо? Вот женщина – красивая, верная, желанная, боготворящая меня! А мне почему-то нужна двадцатилетняя девка, готовая ради роли раздвинуть ноги перед режиссером! Нет, неправда. Мне не нужна любая девчонка. Мне нужна именно она, Ирина! Мечта миллионов мужчин моего возраста, моей эпохи, моей страны. И сегодня я эту мечту… хмм… исполнил. И ничуть об этом не сожалею. А там уже как карта ляжет. ⁂ Самурай прилетел утренним рейсом. Вот только вчера вечером я позвонил «куда следует», и утром он уже в фойе гостиницы. Подниматься не стал, попросил дежурную позвонить в наш номер. Мы с Ольгой уже не спали – только что приняли душ после утреннего секса, что у нас был вместо утренней гимнастики, и собирались в город, раздумывая, чем заняться и где позавтракать. И тут звонок – вот он, прилетел! Ну что же…замечательно. Спустились в фойе, и Самурай предстал передо мной во всей своей так сказать красе. Собственно никакой красы и не было, его вряд ли можно назвать красивым – при всем желании. Он удивительно похож на японца Кюдзо, одного из героев фильма «Семь самураев» – худого, жилистого, с лицом, похожим на лезвие топора. Кюдзо был невероятно быстр, и являлся мастером меча (герой фильма – мастер). Только герою фильма за сорок, а может и больше (азиаты всегда выглядят моложе своего возраста), Самураю только тридцать с небольшим. – Здравствуйте – Самурай пожал мне руку и церемонно поклонился Ольге, от чего она слегка зарделась. Восточные манеры, черт подери! – Привет – ответил я, и предложил – Позавтракаешь с нами? – Не откажусь – не стал упираться Самурай – Только куда-нибудь сумку бросить, а то с ней бродить как-то не очень приятно. Я дал ему ключ от номера, и через пять минут мы уже выходили из прохладного фойе на раскаленный утренним солнцем асфальт. Машину заводить не стал – до ресторана дойти расстояние всего ничего, в удовольствие, если можно назвать удовольствием прогулки под белым от ярости августовским солнцем. В ресторане заняли хорошее место с видом на море, благо что народа было немного – большинство отдыхающих убежали на пляж, чтобы занять лежаки и потом до обеда изображать из себя стадо тюленей. Туристы не завтракают, туристы обедают. Ну и ужинают, это уж само собой. И похмеляются. Заказали завтрак, благо, что курортные рестораны работают с раннего утра, и пока дожидались, я стал излагать Самураю – что от него требуется. Тот ничуть не удивился, как если бы его каждый день просили натаскать толпу актеров и актрис, а подумав, ответил, что сделать из людей, которые не имеют никакого понятия о восточных единоборствах настоящих бойцов в конце концов все-таки можно, но точно не за месяц, и даже не за один год. На что я ему возразил, что он не понял, о чем я говорю: ему нужно поставить боевые сцены с использованием особо экзотических приемов единоборств, и самых что ни на есть экзотических орудий убийства – чтобы было интереснее. А это можно сделать и за месяц, если методично и умело вдалбливать в головы актеров то, чего ты от них хочешь добиться. Вот только никаких орудий убийства у нас не имеется. Реквизит киностудии не содержит ничего подобного катане или боевому серпу ниндзя. Потому это все надо будет сделать. Где сделать? Это уже технический вопрос. Его, Самурая, задача – поставить сцены с этим самым оружием. Потом мы завтракали, а после завтрака поехали к Тарковскому. На съемочной площадке полным ходом шли съемки – в этот раз я увидел, как снимается сцена разграбления селения. Не знаю, как это будет выглядеть на экране, но в жизни честно сказать меня не впечатлило. Может потому, что я видел декорации, и понимал, что все это понарошку? Зритель увидит совсем другое… Тарковский объявил перерыв, подошел к нам, я представил ему своего консультанта. Вернее – консультант представил себя сам, назвавшись совсем не тем именем, под которым я его знал. Теперь он был Шиловым Дмитрием Константиновичем, историком, любителем восточной культуры. Мы вместе с Тарковским быстренько обсудили план работы, я объяснил, что именно нужно сделать, и режиссер подозвал своего помощника, молодого мужчину лет тридцати, который был у него чем-то средним между вестовым и управляющим. Сдав нас с рук на руки, Тарковский снова включился в процесс съемок, а мы с Костей (так звали парня-помощника) отошли в сторону и перешли к конкретике – нужно было найти мастерскую, которая изготовит реквизитное оружие в должном количестве, да не просто изготовит, а в самые кратчайшие сроки. Честно сказать, заниматься этой мерзкой рутиной мне не хотелось – пусть парень шустрит. Я обещал консультанта – я дал консультанта. А вы там уже как хотите. Меня не колышет. Неужели я еще должен мотаться по городу и разыскивать потребную кузницу для изготовления реквизита? Мне за это деньги не платят. Кстати – работа консультанта тоже оплачивается, о чем я Тарковскому сразу и сказал. Дмитрий Константинович (Он же Самурай) не коммунар, чтобы работать бесплатно. И не идиот. А финансируют фильм по высшей ставке – зеленый свет даден, черт подери! Спасибо за то Махрову. И мне. Пока был на съемочной площадке, подсознательно разыскивал глазами Ирину…и не находил. То ли режиссер ее куда-то услал, то ли сама от меня спряталась. Напугал девку, чего уж там…трахал ее, как дикий зверь. Вот только я уверен, что ей это понравилось – разве она лишь изображала оргазм? Эти судороги, это закатывание глаз? Неужели понарошку извивалась в моих руках и содрогалась от спазмов? Так ЭТО не сыграешь. Ладно…чужая душа потемки, а женская – вообще полный мрак. Не для мужского слабого ума. Кстати, то безумие, которое охватывало меня даже при одном лишь взгляде на ее фото – уже отпустило. Мечта исполнена – так чего теперь волноваться? Я занимался сексом с мечтой своей юности. Исполнил. Ну да, успокаиваю себя…и думаю, что правильно она спряталась. Не до нее мне сейчас. Слишком много сложностей возникнет, если я свяжу свою жизнь с Ириной Алферовой. Пусть лучше с Абдуловым милуется…пока он ее не бросит. Или она его? Там и не поймешь… Только уверен – до конца жизни будет помнить тот пляж и меня, сжавшего ее в своих объятьях. А я буду помнить ее… Ну а мы с Ольгой будем отдыхать. Поедем по пляжам, посмотрим красоты Крыма, посетим лучшие рестораны – а что еще делать отдыхающим, которые ждут сигнала прекратить свой отдых и отправиться к черту на кулички? И мы поехали. Днем валялись по пляжам, загорали (до черноты загорели, как негры стали!), вечером отдыхали в ресторанах. Иногда к нам присоединялся Самурай – он жил теперь в гостинице вместе с актерами фильма (само собой – в другой гостинице, для простых граждан). Самурай рассказал, что изготовление реквизита идет полным ходом – задействовали городской комитет партии, и заказ исполняется в порту, в их кузнечно-механических мастерских. Куют, пилят, все, как полагается – по чертежам и рисункам, которые сделал Самурай. Он уже приступил к тренировкам с актерами, для чего шустрый и деловой помощник режиссера арендовал местный борцовский зал. Так что Самурай был наглухо загружен работой, можно сказать – выше крыши загружен. Потому у нас он появлялся редко. Это мы с Ольгой праздношатающиеся, а у него куча всяческих дел. Даже на пляж ему выбраться некогда. Я не спрашивал Самурая, на каком основании его отпустили, и что они там в «Омеге» вообще делают без меня. Не хочется попадать в глупую ситуацию – хотел бы, мог бы – сам давно рассказал. А раз не рассказывает, значит это нельзя говорить. Своего неудовольствия командировкой в Крым Самурай никак не выразил, да и с какой стати? Что прикажут, то и будет делать. И вообще – грех жаловаться на ТАКУЮ командировку. Это тебе не в Чечню, по «зеленке» от «духов» шарахаться. Солнце, пляжи, девушки – чем не мечта? Ирину я в эти дни не видел. Спрашивал о ней у Самурая, тот сказал, что девушка очень хороша – прекрасно двигается, хорошо усваивает уроки, так что толк из нее будет. Абдулов тоже очень хорош – с холодняком работает на-ура, и для рукопашки у него прекрасная реакция. Сцены они отрабатывают великолепно, так что все у нас получится. Повторюсь – мы не ставим цели обучить наших актеров владению единоборствами, хотя азы этого дела преподать все равно придется. Мы отрабатываем боевые сцены, в которых актеры должны выглядеть органично и владеть оружием так, будто держат его в руках с самого что ни на есть детского возраста. Через неделю после того, как мы с Ольгой нежданно, негаданно оказались в Крыму – грянул гром. По-другому это событие я назвать не могу. Съезд партии. Вот там это все и жахнуло. Вот вроде и ожидал, думал, соображал – как это все будет, как оно получится, а все равно получилось как град, как ураган, как молния. Смотришь на небо, видишь облака и думаешь: «Сейчас будет дождь! Может быть и гроза!» – а когда воздух трещит и рокочет, раздираемый огненными мечами Перуна, ты поражаешься разгулу стихии и эдак слегка трусишь, прикидывая, как бы в твою чугунную голову не попал один из этих энергетических разрядов. Ведь после удара молнии можно и не очухаться… Выступление Шелепина прошло в гробовой тишине. Делегаты съезды сидели молча, застыв, как глиняные китайские солдаты в захоронении, и не было никаких аплодисментов, не было возгласов «Ура!» и «Да здравствует!». Ничего не было. Ощущение было таким, как если бы Генеральный секретарь выступал перед абсолютно пустым залом. Я видел трансляцию – она шла в прямом эфире. Шелепин постарался чтобы информация дошла до максимального количества граждан СССР, и он этого добился. И еще не было такого случая в истории страны, чтобы ВСЕ буквально все люди находящиеся у телевизоров и у которых была такая возможность (летчик-то не будет смотреть телевизор!» смотрели эту самую трансляцию. Впрочем – те, кто не мог занимать свои глаза, слушали трансляцию по радио, или просто не глядя на экран. Надеюсь, что в этот момент жизни страны никто не погиб на операционном столе, из-за того, что хирург, услышав трансляцию дернул рукой и повредил жизненно важные органы. Или водитель автобуса не отвлекся и не въехал в столб, задумавшись о перспективах новой жизни. А когда трансляция закончилась, люди начали обсуждать доклад Генсека. Обсуждали яростно, ссорясь, крича, и я даже видел несколько драк – на пляже, и на местном рынке. Кто с кем и почему дрался – я так и не понял, единственное что разобрал из выкриков – одна сторона поддерживала выступление Генсека, другая порицала, считая это отступлением от строительства социализма. Вообще, я их всех понимал. На самом деле потрясение – узнать, что пятьдесят пять лет страна двигалась совершенно не в том направлении. И что каким-то образом было искажено учение Маркса-Ленина, в котором во главу угла ставилось благосостояние граждан СССР. Резкий доклад. Сравнить его можно было только с разоблачением культа личности Сталина, которое затеял Хрущев на двадцатом съезде партии. Вот так же слушали, боясь дыхнуть, а потом организованно хлопали в ладоши, поддерживая инициативу генсека. Депутаты съезда КПСС всегда поддерживают своего Генсека, других депутатов тут не бывает. Итак, было объявлено, что курс партии и правительство перенаправляется на обеспечение благосостояния граждан страны. И потому – объявляется свобода предпринимательства, в которой главной составляющей является основополагающий фактор развития рыночной экономики – частная собственность на средства производства. Теперь каждый человек мог заняться предпринимательской деятельностью, и никто его не обвинит в том, что он получает нетрудовые доходы.