– Давай отложим решение до…в общем – после пресс-конференции поговорим. Кстати, он ничего такого не заподозрил? – Уверен, он все понимает. Потому воспринимает нас теперь не как друзей – если только он когда-нибудь воспринимал нас как друзей – теперь мы для него опасны. Карпов умен, как бес! Он дерзит, хамит, разговаривает так, будто уже сидит у нас в золотой клетке. Он все уже вычислил, и скорее всего сейчас разрабатывает пути отхода. Вот только ТЕПЕРЬ уйти ему будет трудно. – Жена? – Жена. Один он ничего не боится. Уверен, мы его не сможем удержать. Но жену он не бросит. Карпов понимает, что если он уйдет – мы примемся за нее. Будем исследовать, пытаться понять, каким образом она из видавшей виды молодой женщины превратилась в юную красотку, практически девочку. – Что, на самом деле в девочку? – недоверчиво хмыкнул Шелепин. – Ты бы ее видел! Я на фото ее едва узнал! Ей лет шестнадцать на вид! Школьница, да и только! – Может просто от счастья помолодела? У женщин такое бывает – счастлива, что все-таки окрутила мужика, вот и светится вся! Семичастный раскрыл папку и положил перед Генеральным секретарем цветные фотографии. Шелепин взглянул, сдвинул брови и недоверчиво помотал головой: – Это…она?! Да, черт подери, я бы и в самом деле ее не узнал! Карпов хотя бы выглядит взрослым парнем, а эта пигалица…она даже в объемах уменьшилась! Да как так-то?! – Карпов в разговоре с ней упомянул, что организм тратит свои ресурсы на свое же оздоровление. Вначале съедает весь жир, выпивает воду. Остается…то, что остается. Лишняя кожа уходит, ненужные, как считает организм – мышцы. Лишняя соединительная ткань. Даже груди, если были большими – становятся маленьким. Зачем большие груди, если она не кормит ребенка? – Кстати, насчет ребенка…а что с ее сыном? И с матерью? – Это еще одна привязка. Карпов пристегнут к жене, жена к сыну и матери. Заякорены намертво! Любой шаг, который может нанести вред нам – и мы можем ударить по ним! И он это понимает. – Плохо звучит. Противно. – На войне – как на войне! Мы ведь воюем со всем миром, империалисты хотят уничтожить Союз! И здесь уже все средства хороши. На войне нет противных средств, ты это прекрасно знаешь. Вспомни Брежнева… – Хватит уже о нем вспоминать! Ушло – и забыть! Кстати, а что там за история с Алферовой? – Да что там история… – Семичастный криво ухмыльнулся – Наш пострел везде поспел! На отдыхе умудрился трахнуть Алферову, и это притом, что родная так сказать баба была рядом. В двух шагах от него! В результате – актриса беременна. – Да ладно?! – Точно. Мы следим за всеми контактами фигуранта, следуем за ним по пятам. Задержка у нее, точно. – Может, не он? – Она с режиссером встречается, но есть основания предполагать практически со стопроцентной уверенностью – это дело рук Карпова. Хе хе…не рук, само собой понятно. В общем – надо подумать, как использовать и этот якорек. Это еще одна привязка Карпова к нам. – И как же его жена относится к такому факту? Ну…измене мужа? Может не такая уж и крепкая это привязка – к жене? – Судя по ее разговорам – ей плевать. Она уверена, что он от нее никуда не денется. Более того, она даже предлагала, что если он захочет – взять Алферову в постель третьей! Вот такая любовь! – Извращение это, а не любовь! – поморщился Шелепин – Нахватаются за границей всяких мерзостей, а потом сюда их тащат! Тьфу…забыл, откуда он взялся, наш Карпов. У них-то это похоже в порядке вещей. Ну да ладно. Что-то мы слишком много времени уделили постельных утехам нашего парня. К делу. Продумай, что он может противопоставить нашему диктату. Не может ли он плюнуть на все, и уйти за границу? Не забывай – президент Никсон у него в друзьях! Задержим Карпова – что скажет президент? Или скорее – что сделает он? Продумывал ситуацию? – Конечно. И дал задание продумать ее нашим аналитикам. И все сходятся в одном: Карпов непредсказуем, он может бросить и жену, и все, что тут есть, и уйти за границу. Остановить его можно только закрыв в палате со стальными дверями и строгой системой охраны. И не входить к нему в камеру. Иначе он все равно вырвется. Теперь о Никсоне: президент Штатов – политик. Политики не могут в своих действиях руководствоваться эмоциями. Главное для них – целесообразность. Если будет целесообразно забыть о Карпове, сделать вид, что поверил нашим словам о том, что Карпов решил остаться в Союзе – он так и сделает. И неважно, что Карпов спас ему жизнь практически дважды. Интересы государства – превыше всего! Войти в конфликт с нами ради одного человека, пусть даже и такого значимого – это означает похерить все наши соглашения, похерить свою дальнейшую карьеру. Никсон строит свою карьеру на базе дружбы с нашей страной, хочет войти в историю как человек, предотвративший ядерную войну, как человек, остановивший войну во Вьетнаме и поднявший благосостояние граждан своей страны до невиданных высот. И тут вдруг он разорвет наши соглашения? Будет угрожать нам войной? Глупости это! Аналитики сразу сказали – он на такое никогда не пойдет. Дружба дружбой, но каждый сам за себя. – Подожди…давай все-таки конкретизируем твое предложение. Итак, что ты предлагаешь? Засунуть Карпова в психушку, и там время от времени откачивать кровь? Или сделать нам переливание крови от него, и оставить его в психушке? Володя, это же запредельное зверство и подлость! И не забывай – он дважды герой, орденоносец, лауреат Ленинской премии! Известный человек! – Известные люди тоже умирают. Он сделал все, что мог, и теперь главная его ценность – это он сам, его тело, его кровь. Сведений от него нам не надо – он уже всем чем располагал, поделился. Если и не всем – то полученного нам хватит на годы и годы вперед. Умениями – тоже поделился. Обучил людей. Так что теперь он может действовать только во вред. Вдруг да перейдет на другую сторону? У меня есть информация, что его некогда вербовали американские спецслужбы. Он ничего не подписал, но деньги взял. То есть фактически его можно считать агентом зарубежных спецслужб. – И ты молчал? – Шелепин нахмурился. – А что я должен был сказать? Уверенности не было, но вот на днях я получил подтверждение – кстати, от одного из захваченных спутников Никсона. Из тех, что участвовали в заговоре против своего президента. В любом случае, Карпов всегда был и будет у нас под наблюдением, так что сделать что-то незаметно и остаться безнаказанным он не мог. Бдим, товарищ Генеральный секретарь! – Подожди…а что ты сказал насчет "умирают"?! Ты что, хочешь его убить?! – Официально – да. Подберем человека, похожего на Карпова, изувечим труп, чтобы нельзя было опознать, и похороним его вместо Карпова. С воинскими почестями, с салютом, с установлением гранитного памятника! Страна будет рыдать, мир будет рыдать, а настоящий Карпов мирно сидит в своей камере с золотым унитазом и радуется жизни. Хочешь – что хочешь ешь. Хочешь баб – дадим ему баб сколько угодно, у нас самые умелые и красивые агентки. И пусть себе живет! – Мерзко. Мерзко все это! – Не мерзее, чем стрелять в генерального секретаря! Ради страны стараемся, не ради себя! И он должен это понять. Ну, так что? Реализуем? – Я сказал – будем думать после пресс-конференции. Я встречусь с Карповым, поговорю с ним, и после этого уже приму решение. Пока что – пусть делает все, что хочет. В разумных пределах, конечно. Где он сейчас? – На Котельнической, в своей квартире. Вчера они заехали к матери Ольги и ее сыну, вечером уехали в свою квартиру. – О чем говорили с матерью известно? – Да в общем-то ни о чем. Мать плакала, ведь она считала дочь погибшей, а когда Ольга позвонила ей с Ленинского проспекта, вначале не поверила, что та жива. Вот и выплакивала горе. Потом поздравляла. В общем, как и говорю – все рыдают, все счастливы – индийское кино, да и только. – И Карпов рыдал? – Разве статуя Петра Первого рыдает? Хмыкал и хохмил. Типа: "слухи о моей смерти излишне преувеличены". Так вроде писатель Марк Твен сказал. – Марк Твен? Хмм…ладно. По Карпову пока все. Отчет, который я просил – составил? Кстати, зачем ты отдал приказ убрать Горбачева и Ельцина? – А что с ними чикаться? Под струю – и этих убрать. Хороший повод. Я помню из отчетов Карпова, что они натворили! – Не они, другие – Горбачев и Ельцин! Эти-то ничего не успели сделать! – Теперь и не успеют. Не заморачивайся, Саш. В топку их, как говорит Карпов. – Опять Карпов! Черт подери, у нас этот Карпов…то ли бес, то ли бог – сейчас уже не поймешь. Чуть что – Карпов, Карпов! Ты даже словечки его перенял! – Просто они иногда так к месту, что…как говорит Карпов – "в тему"! Мне кажется люди будущего научились говорить емче, конкретнее, концентрируя смысл в этих своих вроде бы смешных словечках. Мне кажется, мы погрязли в словоблудии. Привыкли замазывать словами суть дела. А тот же Карпов – режет правду-матку так, как ее понимает, и не выбирает выражений. Иногда я его просто терпеть не могу, а иногда…я благодарю судьбу, что он тут появился. В любом случае – он сделал свое дело. И стоит всех вложенных в него денег. И тех денег, которые мы еще в него вложим. Ладно, и в самом деле – слишком много о нем говорим. Вот мой отчет… * * * – Здравствуйте! – прохожу мимо милиционера, и тот вдруг ловит меня за рукав. Крепко так, как преступника. Я совершенно автоматически делаю контприем от захвата, болевой на кистевой сустав, и молодой сержант замирает в позе "Г", лицом к полу, спиной к потолку. Фуражка катится по мрамору, милиционер исторгает из себя звуки, походящие одновременно на хрюканье поросенка и на вой пожарной сирены. К нему на помощь бежит другой милиционер, постарше – глаза его широко раскрыты, он готов действовать…и вдруг из него будто выпускают воздух, ткнув булавкой в область пониже поясницы. Он поднимает руку к фуражке и отдает мне честь: – Здравия желаю, товарищ Карпов! Извините, ошибка вышла! Парень молодой, недавно в Москве, газет не читает, новости не смотрит. А у нас усиление в связи с известными событиями, так что все на нервах! А вы без бороды, молодой такой…и я-то еле узнал! Простите его! – Ты старший наряда, да? – киваю я старшему сержанту. – Да, старший сержант Новиков. А это сержант Сидорчук. Понаберут, понимаете ли…чертова деревенщина! – Гуляй, чертова деревенщина – усмехаюсь я, отпуская милиционера – И прежде чем хватать незнакомого человека, вначале интересуйся – кто он такой, и зачем пришел. Понял? – Понял…простите, товарищ Карпов! – бубнит красный от стыда и от натуги парень. Крепкий такой парень. Хоть и рыхловатый, с лицом недалекого подростка, но в плечах-то он ого-го! – Да ладно… – примирительно машу я рукой – Забудьте. Я жаловаться не буду, да и вы помалкивайте. Ничего не случилось. – Можно вопрос? – нерешительно спрашивает Новиков. – Можно – отвечаю я, уже догадываясь, о чем спросит милиционер. Но я как ни странно ошибся. – Скажите, Михаил Семенович, а вы будете продолжать серию про Неда? Мне так нравится! Я всю серию прочел! Так хочется почитать, что там будет дальше! Как они жили после того, как победили! Семья, дети! Как с драконихой уживались, с ее детьми! – Честно сказать – не планировал продолжать – я с интересом рассматриваю старшего сержанта. Простое лицо, но видно, что парень неглупый, и в глазах живой интерес. Книги читает, видишь ли…фантастику! А почему сержант? Образования не хватает? – Да и нечего особо продолжать. Эдак ведь можно и про героя, и про его детей, и про внуков – будет бесконечная серия. И читателям надоест, а самому писателю еще больше. Конечно, можно было бы продолжить, только смысла не вижу. Любую мою серию можно продолжить – герой-то жив, а раз жив, значит с ним еще могут случиться приключения. Вот только знаешь, что я тебе скажу, брат Новиков…ну их в задницу, эти приключения! Живой человек имеет такое свойство – уставать от приключений. И ему хочется просто пожить. Для себя. Для своих близких. Для своей семьи. Для своей женщины. Я посмотрел на Ольгу, та прижалась к моему плечу и улыбнулась милиционеру. Тот улыбнулся в ответ, и вдруг улыбка сошла с его губ, он высоко поднял брови: – Вы же…вы же Ольга Фишман, девушка, которая приняла на себя пули, предназначенные Генеральному секретарю! Героиня! А говорили, вас убили! А вы…вы такая…такая красивая! Такая молодая! Я думал, вы старше! А вы…как актриса из Голливуда! Я никогда не видел женщин красивее вас! – Но-но, сержант! Это моя жена! – невольно расхохотался я – И между прочим уже не Фишман, а Карпова! А язык у тебя подвешен, да…эдак ты любую уговоришь! Молоток! Кстати, а чего застрял в сержантах? Ты же неглупый парень, я вижу, и язык подвешен, и с людьми умеешь работать. Образования не хватает? – Я сразу после армии – улыбнулся Новиков – Предложили в милицию, я и пошел. А так-то у меня средне-специальное образование. Технарь, если проще. Мне должны были младшего лейтенанта дать, но пока должности нет. В участковые не хочу – загонят в медвежий угол, оттуда потом не выберешься. Вот и пошел в пепсы[1]. – А воинская специальность какая? – Так-то я в десанте служил, два года, как копеечка. Стрелок, разведчик. Как старшим сержантом был – так и здесь оставили звание согласно документам. Даже медаль есть – за спасение товарища. – Это как так? Как спас? – заинтересовалась Ольга, которой явно понравился этот шустрый паренек. Вона как ее красоткой кликал! Ох, бабы…они такие бабы! Вот так и уведут женушку! Опыт у меня уже есть… – Парашют у него схлестнулся, стропы перекрутились. А я поймал его за купол и держал, пока не приземлились. Ногу сломал, но ничего, парнишка выжил. Он руку сломал. Приземление жестким было. Он костлявый – я на него и приземлился! Ему руку сломал, а себе ногу! Ольга захохотала. Милиционер тоже. А через пару секунд не выдержал и я – стояли, и как дураки хохотали в пустом вестибюле высотки. Или как он там называется – в общем пространстве на входе перед лифтами. Я не особо знаток всех этих архитектурных изысков. Из комнаты отдыха показалась заспанная физиономия консьержки, она заметила нас и ее опытный чекистский взгляд тут же отреагировал на ситуацию. Женщина вылетела, как выброшенная пружиной и заохала, заахала: