– Уточняю. Но не менее десяти. – Понятно. Уходите на позицию два. Сейчас к вам пойдут танки. – Товарищ Третий, они прослушивают эфир. Скорее всего и сейчас слушают, и я… – Конечно, слушаем! – голос в наушниках был ворчливым и даже грустным – Я тебя предупредил о последствиях, майор! За каким хреном ребят положил?! – Это еще кто такой?! Что за хрен с горы? – послышался требовательный, жесткий голос Третьего. – Это хрен из дачи – вежливо ответил некто, и добавил – Карпов моя фамилия. Может слышали? Михаил Карпов. – Ах вот это кто! – взъярился Третий – Предатель родины! Миллионер херов! Ах ты ж сука! Ты предупреждал, видите ли?! Да я тебя… – Пошел на…, полковник! – голос Карпова был таким же безмятежным и вежливым – И не вздумай танки сюда тащить. Разнесем все к чертовой матери! Людей жалко. И технику жалко. Наша техника, пригодится еще. В общем, парни, я предупредил. Еще раз полезете – жалеть уже не будем. Всех положим! – Посмотрим! – ледяным тоном после паузы ответил Третий – Сумеешь – твое счастье. А не сумеешь… Гляжу, вы там крепко засели. Но ничего, и на вас найдется болт с винтом! – Ах да, полковник, забыл! – спохватился тот, кто представился Карповым – не вздумай вертушки присылать. Собьем к чертовой матери! Опять же – жалко людей и технику. Пауза, потом отборная ругань, и тишина. Трещат помехи, где-то очень далеко голоса – непонятно чьи, и…больше ничего. Майор выдержал паузу минуты три, потом снова вызвал: – Третий Пятому! Третий Пятому! После шестого вызова Третий откликнулся: – Слушает Третий, чего вопишь?! Решаем. Жди коробочки. Посмотрим, насколько у них кишка не тонка! – Понял, Третий… Майор вдруг глубоко вздохнул и вытер с лица что-то влажное и липкое. Кровь вперемешку с мозгами. Он хотел сплюнуть, но плевать в машине – грех. Майора охватило тянущее чувство грядущих неприятностей. Не так он представлял грядущую революцию, совсем не так! * * * Ду-ду-дут! Ду-дут! Ду-ду-ду-дут! Видимые и при свете дня белые "шмели" потянулись к изрыгающим огонь башенкам БТР, выбивая из них искры и кусочки металла. Бэтэры стухли за считанные секунды – сразу все. Грохот пуль о металл забора и ворот резко прекратился. – Передают что-нибудь? – спросил я радиста, пристроившегося в укрытии и постоянно сканирующего эфир на двух рабочих частотах "гостей". – Передают. О потерях спрашивает. – Дай мне! – протянул я руку к наушникам и микрофону. После недолгого разговора с "врагами" (и надо сказать – абсолютно бесперспективного), нашел вторую частоту и приготовился послушать то, что майору скажет непосредственный командир. И не ошибся в предположениях – майор перешел на запасную частоту, и…я снова поговорил. И с тем же результатом. Все равно как злой собаке попенял на то, что она лает и попросил ее не гавкать. Глупо, да. Но кто знает, может все-таки задумаются? Не задумались. Скоро радист доложил о переговорах танкистов, машины которых были уже на подходе. Впрочем, я знал, что этим дело и закончится. Или, вернее, продолжится. Сутки! Продержаться сутки! * * * Танки подошли через два часа. Вначале мы увидели пыль, которую они подняли, обходя нас полевыми дорогами, потом услышали рев танковых движков и лязг траков. – Десять штук! – мрачно прокомментировал ситуацию Аносов, и взяв тангенту рации сказал в нее несколько слов шифрокоманды. Танки подходили все ближе и ближе, и вот уже в зрительную трубу я различал детали этих самых танков. Т-64, это уж само собой. Врежут – как срежут. Пушка у него убойная. Подойдут метров на пятьсот, и начнут расстреливать нас из своих орудий. Тридцать восемь снарядов в каждом танке – любому хватит. Никакая броня не выдержит массированного обстрела десяти танков. Ну…кроме нашей. Но рисковать зачем? – Частоту командиров танков! – командую я, и радист тут же переключается на нужную частоту. Вызываю: – Командиру танковой группы! Вызывает…вызывает Карпов. – Что за Карпов?! Кто в эфире?! Сгинь, урод! Твою мать… – Мужики, предупреждаю – если не уберетесь, мы вас уничтожим! – начинаю я свою безнадежную песню. Знаю, что все это бесполезно, но когда закончится – у нас будет отмазка: мы предупреждали, мы хотели избежать кровопролития. Так себе конечно отмазка, но другой у нас нет. Мы защищаемся, и защищаем руководство Партии. А еще – американского президента. – Мужики в поле пашут! – рявкнул голос в наушниках – Продажная тварь, прислуживаешь америкосам? Миллионер хренов! Щас мы вам дадим прикурить, это тебе не бэтэры палить! Посмотрим, кто кого уничтожит! В наушниках снова загремел отборный мат, и я с сожалением отложил тангенту. Все бесполезно. Черту переступили. Крови не избежать, это ясно. И все я! Я со своими переделами действительности! Неужели это все-таки мой мир? Интересно, что там, в будущем? Когда вернутся Зина и Настя, только тогда я узнаю – мой это мир, или все-таки параллельный. Почти через год узнаю. Если узнаю, конечно. Неизвестно, куда они отправились – может вообще в совсем другой мир! Вот было бы дело – выходят они из портала, а там…там ядерная зима. Руины и смерть. Подумаю – у меня аж дыхание перехватывает… – Ракету! – командую я, и тут же в небо взмывает красная ракета. Еще несколько секунд… Бам! Бам! Бам! Бах! Бах! Бам! Три "Фагота". Скорострельность – три ракеты в минуту. Плюс – РПГ-7. Там их пять штук. Через минуту вместо танков – 10 чадящих костров. – Что там, в эфире? – спрашивая я радиста, лицо которого окаменело, губы сжаты в тонкую линию. – Мат. Крики. Угрожают! – коротко ответил он, и я медленно кивнул. А что я ожидал услышать? Молитвы? Стихи? Людям, сгорающим заживо в стальных коробках не до молитв. Могут только кричать, да проклинать. Кого? Понятно – кого. Чувствую, народная любовь ко мне скоро перейдет в народную ненависть. Как там называли Геральта? "Мясник из Блавикена"? И это только за то, что он защитил свою жизнь, и жизни местных жителей от самых что ни на есть банальных разбойников. А тут…тут свои. Аносов обернулся ко мне, отстранившись от стереотрубы, и мрачно сказал: – Ну что, брат Маугли…ждем артиллерию? Теперь нам точно придется несладко. – Как будто до этого мы тут наслаждались! – буркнул я, и в свою очередь припал к стереотрубе. Ничего нового я там не увидел, только в подробностях разглядел – вот горящие танки – у двух сорвало башни, одна стоит торчком, воткнувшись в землю стволом пушки. Если бы сам не увидел – не поверил бы. Как в кино – торчит из земли, ствол наполовину в нее вошел. Эти, что с сорванными башнями – экипажу точно конец. Сработал боезапас. В остальных могли и выжить. Хотя…вон как сильно горят – попробуй, выберись из этого ада. Еще у двух верхний люк так и остался закрытым. Если только через нижний люк ушли? Что очень даже сомнительно – танки погрузились в мягкую луговую землю едва ли не до самого днища. У меня даже под ложечкой засосало, и стало тошно. Ох, как тошно! У остальных танков верхний люк открыт – значит, танкисты живы. Само собой – их никто не расстреливал после эвакуации. Это же не танкисты Гудериана. Спецназовцы, заранее расставленные по ячейкам на подходе к Даче сделали свое дело и быстро отступили. Но танки все-таки успели сделать пару выстрелов по их позициям – надо выяснить, как у них дела. Спросил. Оказалось – один легко раненый, все наши целы. От сердца отлегло. – Эвакуируй всех, оставь только наблюдателей! – скомандовал я Аносову – Всех в укрытие. Чувствую, скоро начнется. Ощущение – как перед грозой. – Да, у меня – тоже! – сознался Аносов – Вот когда начинаешь чувствовать себя незащищенным. – Американцев не забудь увести – напомнил я, и получил в ответ неопределенный звук, видимо означавший: "Не считай всех вокруг дураками!". На что, в общем-то, у меня был один, единственный ответ: "Лучше считать дураками, тогда не будет разочарования". В каждой шутке есть доля шутки… Когда началось, на крыше оставались только я, да наблюдатель у стереотрубы. Все, что можно было унести и спрятать – мы унесли. Не в бункер под домом, но хотя бы под крышу, которая тоже была сделана из стального бронелиста. Само собой – из бронелиста, чего-то подобного я и ожидал – еще тогда, когда планировал постройку Дачи. Этот домик обошелся стране в такие деньги, что и считать не хочется. Сравнимо с постройкой какой-нибудь береговой батареи сверхмощных орудий. Тем более что в самом начале я вообще-то рассматривать и вопрос постройки сооружения из сверхпрочного железобетона, но отказался от этой идеи в связи с тем, что жить в железобетонных конструкциях толщиной в метров семь, было бы не очень полезно для здоровья. Постоянный холод, отсутствие вентиляции и все такое. Нет, конструкции из бронестали на мой взгляд гораздо здоровее. Бронесталь, которую применили в постройке Дачи, была не литой, а катанной, что увеличивало ее прочность. Кроме того – она имела толщину десять сантиметров – для сравнения, в одном из бункеров Сталина, о котором я читал, толщина бронестали составляла всего шесть миллиметров. Этот бункер находится в Самаре. Трехметровый слой железобетона, плюс бронесталь. Казалось бы – зачем такое избыточное на первый взгляд бронирование дачи? Если даже бункер Сталина имел гораздо меньшую защиту, чем стены нашей базы. Но это только если не знать, что этот самый бункер Сталина находится на глубине тридцать четыре метра под землей. Вход же в него располагается под обкомом КПСС, и выходов из бункера несколько. И в нем – генераторы электроэнергии, и все, что нужно для проживания шестисот человек. Ну на такой объем мы не замахивались, нам бы две сотни разместить, и не на такой глубине – не хватало еще шахту бить на глубину тридцати четырех метров. Нам хватит и десяти. Но вот потому защита нашего бункера гораздо более могучая. И еще потому, что со времен постройки ТЕХ бункеров, вооружение стран стало гораздо, гораздо более мощным, и наш бункер должен выдерживать прямой ядерный удар. Так что вход в бункер был под стальной коробкой дома, обманчиво выглядящего чем-то вроде кирпичного домика-крепости, построенного в такой причудливой форме по прихоти дурковатого хозяина, плюс по всему вход закрывался еще и стальной плитой, заглушив которую можно быть спокойным – никто без разрешения хозяина сюда не проникнет. Неприятель даже вход не найдет. А если найдет – чтобы взрезать стальную плиту понадобится несколько дней. А когда все-таки взрежут – врага ждет неприятный сюрприз в виде мины-ловушки, а еще – вторых и третьих дверей, прочностью не уступающих самой главной входной двери. Я и говорю – этот домик влетел казне в невероятные даже по масштабам СССР деньги. Почему "даже"? Да потому, что в Союзе никогда не экономили на армии и флоте, а еще – на постройке сооружений, относящихся к системе государственной безопасности. И уж комплекс Дачи точно относилась к этой самой системе безопасности. И эти дурачки полезли на нас на бэтэрах! Ха ха ха! Это все равно как на виллисах и с одними автоматами переть на Кенигсбергские укрепления. * * * Залп "Градов" я едва не пропустил. Увидел пыль на горизонте, дымные следы, и…кинулся вниз по лестнице, очень сильно рассчитывая не получить в задницу здоровенный зазубренный осколок металла. "Град" – это штука очень неприятная. Некогда китайцы это поняли как никто на белом свете. Ну – тогда, когда наглые китаезы вырезали наших пограничников и влезли на остров Даманский. С ними повоевали, повоевали…а потом подогнали "Грады" и дали залп. На острове не осталось ничего живого. Он был просто перепахан, как поле под посевы. В том конфликте погибли больше тридцати наших пограничников, и больше батальона китайцев. Одного раненого нашего пограничника китайцы утащили с собой и зверски замучили. И потом долго не отдавали тело замученного. А в 1991 году мразь, меченая дьяволом, отдала Даманский китайцам. За что Горбачеву лишний десяток поленьев под котел, в котором он будет вариться в аду. Когда снаряды долетели до нас и накрыли территорию Дачи, я уже был на нижнем этаже, возле входа в бункер. И хотя ожидал удара, он меня просто потряс. Грохот был таким, как если бы я сидел в бочке и некто здоровенный и тупой бил по ней большущим тяжелым молотком. Скорее всего, случилось несколько прямых попаданий, что и немудрено – если по нашу душу пригнали несколько дивизионов "Градов", и если (да что "если" – точно сидел!) рядом сидел корректировщик огня – плотность накрытия должна быть такой, что мало никому не покажется. С пяти километров рассеивание попаданий не должно было превысить пяти-десяти метров. То есть – практически в "десятку". Дом гудел, грохотал, сотрясался, в воздухе висела пыль и сверху сыпалась какая-то крошка – я даже так и не понял, откуда именно. Но дом стоял, и я успокоился. Да, советские строители умели строить военные объекты! На века сделано! Когда стрельба закончилась, я выждал еще минут пять и полез наверх, нажав предварительно кнопку разблокировки окон. Стальные пластины медленно ушли в стороны, погружаясь в стены, и в доме снова стало светло. И то, что я увидел в оконные проемы, мне очень и очень не понравилось. Красивый был дом. И красивая вокруг него была территория. Цветники, сад, прудик с рыбками, беседка – все было. БЫЛО. Теперь ничего не было, кроме развороченного чернозема, нашпигованного металлом и обломками хозпостроек. А из них, из этих хозпостроек остались только казармы личного состава, потому что они были построены из броневого листа наподобие того, что служил каркасом главному зданию. Сверху – кирпич, внутри – бронеплиты. Остальное – в прах! Погнутые, с вмятинами листы выдержали, не пропустили осколки внутрь, но теперь казармы очень сильно напоминали старые металлические гаражи, а не те аккуратные и даже красивые одноэтажные здания, какими они были вначале. Забор тоже перестал строить из себя невинность, перестал изображать кирпичный заборчик, ограждающий дачу олигарха. Кирпич осыпался, обнажив могучие бронелисты, для которых даже КПВТ не страшнее дождика июньской ночью. Я не видел наше здание снаружи, не рискнул выйти и посмотреть (зачем?), но скорее всего оно выглядело точно так же, как и казармы, как и забор. Голые металлические стены, присыпанные грудами битого кирпича. Судя по тому, что сейчас делалось на крыше – все именно так и обстояло. Хорошо, что дверь, ведущая на крышу открывалась не наружу, а внутрь, иначе бы мы ее просто не смогли открыть – на нее навалилась такая груда кирпичных обломков, что мы эту проклятущую дверь едва открыли. Пришлось в дверную стальную пластину как следует упереться троим спецназовцам, чтобы освободить стопор дверного замка. И когда открыли – едва успели отпрыгнуть от вывалившейся груды обломков. Тут же бросились расчищать дверной проем, потому что скоро мы снова закроем эту дверь. Кирпичи перекидали быстро, и по одному просочились на крышу. Дело в том, что связаться по рации лучше всего было сверху, с крыши.