Я подал ей две маленькие фотографии. – Половину денег сейчас, половину – когда получишь ксиву на руки. Придешь завтра во второй половине дня. Лучше часам к трем. – Насколько они надежные? – поинтересовался я у полной дамы, после того как вручил ей двадцать пять тысяч рублей. – Смешно спрашиваешь. Самые настоящие. При большевиках все проще стало: напечатал бумажку, поставил печать и вот тебе документ. – Мне не нужна такая бумажка… – Я же сказала: будут тебе самые настоящие документы. Не отсвечивай, иди. Вернувшись, рассказал Воскобойникову, как меня приняли. – Толстуха. Симпатичная. Лет тридцати пяти… – бывший агент даже прикрыл глаза, пытаясь вспомнить женщин, которые проходили по его уголовным делам, потом открыл, покачал головой и сказал: – Нет. Чего-то такого персонажа у себя не припомню. И еще, Вадим Андреевич, завтра пойдем вдвоем. Отказа не приму. Я только покачал головой, но ничего говорить не стал. Скоро Воскобойников ушел за продуктами, а вернулся с кучей новостей. – Вадим Андреевич, тут по всему городу говорят, что казаки Астрахань взяли, а Добровольческая армия собирает силы и скоро пойдет на Москву. Про Ярославль еще говорят, что там прямо война идет. Красные артиллерию подогнали и теперь бьют из пушек прямо по городу. – Что еще? – Еще… В Москве начались повальные аресты. Идут слухи, что среди комиссаров началась паника и в тюрьмах стали расстреливать бывших офицеров. Поостеречься бы надо. – Может, все же со мной поедете, Иван Николаевич? – Нет. Я лучше дождусь, когда вы с добровольцами освободите Москву, и снова займусь своим делом: буду ловить убийц и грабителей. Только теперь я понял, почему ему так хотелось сопровождать меня за документами. Он смертельно скучал по своей прежней работе, а тут хоть какая-то ее видимость будет. Назавтра, за два часа до назначенного времени, мы с Воскобойниковым вышли на улицу и пошли пешком. На этом настоял бывший полицейский агент, объяснив это тем, что швейная мастерская не так уж далеко, дорога займет не более часа, а дворами и проулками идти намного безопаснее, чем улицами, по которым сейчас ходят многочисленные большевистские патрули. Действительно, по дороге нас никто не побеспокоил, да и пришли мы сравнительно быстро, что говорило об отличном знании родного города бывшим полицейским агентом. Выйдя на нужную нам улицу, мы сразу разошлись, делая вид, что не знакомы друг с другом. Воскобойников пошел по другой стороне улицы прогулочной походкой, поглядывая по сторонам, а я наоборот, торопливо зашагал, все больше разрывая между нами дистанцию. Открыв дверь швейной мастерской, я вошел и остановился. Сегодня хозяйка мастерской сидела на пару со своей работницей, и обе что-то быстро строчили на швейных машинках. Ни та, ни другая не обернулись в мою сторону. Сделав два шага, я сказал: – Мадам, я пришел, как договаривались, но если забыли, напомню. Я от антиквара. Не отрываясь от своего шитья, она бросила: – Дверь рядом с полками впереди себя видишь? Тебе туда. Там лестница, поднимешься наверх. Сразу насторожило то, что мне сразу не отдали заказанные документы. Это могло означать только одно: со мной хотят поговорить. «Вот только о чем?» Пройдя мимо швей, открыл дверь, переступил порог и сразу окунулся в легкий полумрак. За спиной резко хлопнула дверь, притянутая пружиной, впереди лежал коридор, ведущий в подсобные помещения, а рядом шла наверх неширокая лестница, ведущая на второй этаж. Я ожидал охранника или подобную ему личность, но вместо этого меня встретила полная тишина. Сюда даже звуки с улицы не доносились. Здесь мои опасения окончательно получили подтверждение. «Лестницу легко перекрыть. Хм. Ладно, сыграем в вашу игру, но только по моим правилам». Не торопясь я стал подниматься по лестнице, четко печатая каждый шаг, как ничего не подозревающий человек, но при этом смог уловить внизу тихие шаги человека, начавшего идти вслед за мной по лестнице. Это говорило сразу о двух вещах. Во-первых, меня на лестнице будут встречать, а во-вторых, в отношении меня есть у местной братии какие-то опасения. Что тут замешан антиквар, у меня и сомнений не было. Хочет вернуть деньги? Не успел я встать на последнюю ступеньку лестницы, как на меня надвинулось двое громил. Третий, здоровый и плечистый, головорез стоял поодаль, подпирая стену и глядя на меня с ухмылкой. Зверские выражения лиц в сочетании со сломанными носами и шрамами видно должны были испугать меня до мокрых штанов. За спиной, уже не скрываясь, грохотал ножищами четвертый бандит. Не успел первый из головорезов размахнуться, как я уже начал действовать, превратившись в боевую машину. Такая способность приобретается годами весьма специфических тренировок и большим практическим опытом. Дальше все происходило чисто рефлекторно. Первый головорез еще только начал хрипеть смятым вместе с гортанью горлом, как подошва моего сапога с жесткими краями рантов врезалась в голень второго бандита. Мордоворот с воплем согнулся. Нанеся сокрушительный удар другой ногой по оседающей фигуре, я пронес корпус по инерции и левым кулаком с разворота раздробил висок набежавшего сзади бандита. Тот, как-то нелепо дернув руками, отступил, а затем, упав на спину, тяжело заскользил по ступеням. Бандиты если и имели опасение в отношении меня, а это было видно потому, что меня встречало сразу четверо отморозков, просто никак не могли ожидать такого быстротечного исхода. Именно поэтому четвертый бандит, наиболее крупный и массивный, не сразу вступил в схватку, промедлил, видно рассчитывая, что трех его подельников хватит, чтобы выбить дух из человека, наконец, опомнился и кинулся на меня. Вот только его поспешный рывок, а затем размашистый удар пришелся в пустоту, зато мой кулак выбил на какое-то мгновение из бандита сознание и воздух. В следующий миг я оказался за его спиной. Резкий рывок, хруст шейных позвонков, судорожная конвульсия. Отпускаю руки, и тело последнего громилы мешком валится на пол. На все ушло не более минуты. Я замер, настороженно прислушиваясь к любым звукам, но не услышал ни быстрых шагов, ни звука открываемой двери, хотя за дверью ближайшей комнаты должны были слышать наиболее громкие звуки. «Похоже, меня действительно должны были сломать и представить пред очи хозяина – избитого, дрожащего от страха, а главное, готового отдать деньги. Вот сейчас и проверим, насколько я прав». Достаю из-за спины кольт, подхожу к двери, резко открываю, делаю шаг вперед и тут же оцениваю ситуацию. Два старика, сидящие друг напротив друга, и два стоящих мордоворота, похоже, изображающих телохранителей. Секунды их растерянности мне хватило, чтобы оценить степень опасности всех четырех человек. Двое головорезов еще только сделали попытки выхватить наганы, торчащие у них за поясом, как тихо сказанные слова: «Стоять ровно», – заставили их замереть. Будь в голосе пришедшего человека хоть нотка страха, они бы выхватили оружие и принялись стрелять, но уже то, что он стоял здесь, говорило о том, что перед ними стоит хищник не чета им. Кто еще мог пройти мимо Игната Каторги, Митяя Рваное Ухо, Цыгана и Быка. Это они должны были притащить его сюда, этого фраера, скулящего от страха. Вот только почему-то он стоит здесь, а они остались там, в коридоре. – Револьверы на пол. Ногами толкнули их ко мне, – негромко скомандовал я. Как только оружие прогрохотало по полу, я подал новую команду: – Легли на пол. Руки за голову. Прямая опасность исчезла, и я снова скользнул уже более внимательным взглядом по комнате, которая, несомненно, являлась кабинетом местного криминального авторитета. Вот этого, сидящего за письменным столом, довольно крепкого на вид старика со злым, волчьим взглядом, зато сидящий напротив него был мой старый знакомый, Абрам Моисеевич. Проигнорировав грозный взгляд главаря, я обратился сразу к антиквару: – Как знал, что увижу вас здесь, Абрам Моисеевич. Что, жадность заела? Решили деньги обратно вернуть? Не дав ему ответить, в разговор вступил старый бандит. – Что с моими парнями? – Убил. – Убил? – не поверив, переспросил меня старик. В его глазах мелькнул страх, который почти в ту же секунду сменился дикой злобой. – Как? – Ручками. И тебя убью, дай только повод. Так что вы оба от меня хотели? Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза, потом старик не выдержал, отвел взгляд и вместо того, чтобы ответить мне, неожиданно обратился к старому еврею: – Ты прав, Абрам, непрост он оказался. Ох, непрост мальчишечка, непрост. – Похоже, разговора у нас не получается, – решил я подтолкнуть к конкретному разговору старого бандита. – Да погоди ты, не торопись, мил человек. Вон стул стоит перед тобой. Садись, потолкуем, – старик изобразил улыбку, больше напоминающую оскал волка, и сделал приглашающий жест рукой. – Говорите, что нужно, а потом я пойду. Начнем с тебя, антиквар. Старый еврей не стал отвечать, просто отвел глаза. Причем не от стыда, а от страха, чтобы не раздражать лишний раз человека, который держит твою жизнь на кончике пальца, упирающегося в спусковой крючок. В отличие от него, главарь великолепно держал себя в руках. – Ты бы все же присел, мил человек, разговор может длинным оказаться. – Может, хватит, старик, языком попусту болтать. – Ишь невежливый какой! Ладно, пусть будет по-твоему. Давай будем знакомиться, а затем и к делу перейдем. Зовут меня Савелий Лукич. А тебя как звать-величать, мил человек? – Это лишнее. – Как знать, как знать. Вот гляжу я на тебя, мил человек, и все понять не могу, кто ты есть. Вроде обличьем ты как бы офицер, и обхождения в тебе воровского нет, да и по фене не ботаешь, значит, не урка, зато по масти – самый что ни есть настоящий убивец. Жиган, что ли, будешь? Из новых? – сейчас в голосе главаря звучало брезгливое любопытство. Из объяснений Воскобойникова я знал, что старые воры-законники считали себя носителями воровской идеи. Прошедшие царскую каторгу и арестантские роты, воры жили по своим законам и традициям, а неожиданно появившиеся в их среде жиганы стали для них явлением новым и во многом непонятным, так как среди них были самые разные люди: белые офицеры, анархисты, красноармейцы, приказчики и чекисты. – Много будешь знать, старик, скоро помрешь. – Не надо меня пугать, мил человек. Меня смерть своим крылом несколько раз касалась, поэтому страх давно уже умер в моей душе. Вот скажи мне, мил человек, не ты ли Креста с подельниками положил на Банкетной? – Если и я, то что? – Крест мне вообще не интересен. Шлепнули его – и ладно. Мне интересно то, что вы там взяли. – Твоей доли там нет. – Хм. Доли нет, говоришь? Это как сказать. Пока ты мне вот что скажи: что вы там еще взяли, кроме того, что скинули Абраму? – Пустой разговор. – Не скажи. Очень даже не пустой, а даже очень интересный. Теперь скажи мне, Василий Иванович Чапаевский, что ты в Москве делаешь? Или лучше тебя звать Вадимом Беклемишевым? Они уже были покойниками в тот самый момент, когда я только переступил порог этой комнаты, просто этими словами старый главарь ускорил свою смерть. В следующую секунду ствол был направлен в голову старого бандита. – Нет человека – нет проблем. Лицо бандитского главаря застыло, закаменело, он даже толком не понял, что сказал этот человек с холодным взглядом, но звериным инстинктом понял, что сейчас умрет. Привыкший к власти, покорности и страху других людей, он неожиданно почувствовал тоскливую обреченность неизбежной смерти. За секунду до своей смерти. Он уже не видел и не слышал, как дико заорал перепуганный до смерти старый еврей: – Не стреляй!! Библия!! Секунда, и я принял решение, мгновенно сместив ствол в сторону лежащих на полу бандитов, которые только начали приподниматься, и дважды нажал на спусковой крючок. – Абрам, на выход! – скомандовал я, подбегая к двери. Испуганный до смерти, старый еврей безропотно вскочил с кресла и довольно живо засеменил к двери. Не дожидаясь его, я толкнул дверь и выскочил в коридор. Никого, только четыре трупа бандитов, изломанными куклами лежащие на полу. Быстро спустившись по лестнице, я вбежал в мастерскую. Она, как и ожидалось, оказалась пуста. Дождался антиквара, после чего мы выскочили на улицу. Воскобойников уже ждал нас с извозчиком в начале улицы. Правда, вид у «водителя кобылы» был невеселый, так как бедолага подумал, что попал в бандитскую разборку. Улица, и так не сильно оживленная, была практически пуста. Услышав, пусть и не громкие, выстрелы, народ, зная, чья здесь находится штаб-квартира, и не желая иметь к этому никакого отношения, быстро попрятался. Мне уже было известно от Воскобойникова, что сейчас в городе действует больше тридцати крупных банд, не считая грабителей, воров и жуликов всех мастей, которые наводнили город, прибыв из мест заключения. Полицию упразднили, а вместо них появились рабочие и солдатские патрули, которые только и делали, что бестолково ходили по городу, как сказал мне бывший полицейский. Спустя пятнадцать минут я расплатился с извозчиком, который с радостным удивлением вытаращился на десятирублевую купюру, так как по нынешним временам с ним могли расплатиться пулей. Дальше мы уходили дворами. Спустя десять минут нам пришлось остановиться, так как ноги не держали старого еврея. – Не… могу больше. Сейчас… упаду. – Абрам, тут трактир за углом. В ста шагах. Дойдешь? – спросил его Воскобойников, настороженно поглядывая по сторонам. – Посидим, отдохнем. Еле дыша, антиквар кивнул головой и срывающимся голосом сказал: – Дойду… Иван Николаевич.