«Дорогая Иоланда! Смею надеяться, Ваше Высочество простит Вашего смиренного слугу за дерзновенную фамильярность, но сложившиеся обстоятельства выступят оправданием мне. Известие о покушении на Вас заставляет меня ускорить ход событий и сделать то, о чем давно говорят во всем мире и что я сам рвался сделать все это время, но лишь известная в таких делах осмотрительность, забота о Вашем добром имени, светских приличиях и проклятый монарший этикет заставляли меня сдерживать свои порывы. Однако риск потерять Вас перевешивает все иные соображения, и я, преклонив колено, прошу Вашей руки. Моя рука и сердце навечно принадлежит Вам, дорогая Иоланда. Если Вы согласны стать моей женой и русской императрицей, то я буду официально просить Вашей руки у Вашего венценосного отца. Верю, что Виктор Эммануил III благословит наш брак, и мы немедленно объявим о помолвке. Жду Вашего решения и молюсь за Ваше скорейшее выздоровление. Вечно Ваш, Михаил P.S. Мой сын Георгий граф Брасов благословил наш брак и ждет скорой встречи». Глава VII. Похищение Европы За день до того МОСКОВСКАЯ ГУБЕРНИЯ. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ «МАРФИНО». 9 (22) июля 1917 года Хмурое вечернее небо за окном было под стать моему настроению. Я стоял, глядя сквозь стекло на сгибающиеся под напором ветра деревья, на летящую листву и прочий лесной мусор, на рябь, волнующуюся на поверхности пруда перед домом. Ледяной холод поселился в моей душе. Что сегодня со мной случилось? Отчего мне крышу сорвало? Оттого, что влюбился? Нет. Оттого, что я просто запаниковал. Сначала все понял где-то там, на подсознании, а потом, уже ближе к вечеру, осознал со всей холодной ясностью. И меня охватил ужас. Моя утренняя эмоциональная лихорадка и метания первой половины дня – лишь внешнее проявление паники, позже осознанной и подавленной. Всю вторую половину дня разбирал отчеты всех моих спецслужб, доклады МИДа, депеши князя Волконского, переписку с монархами Европы и президентом США. Я пытался охватить картину в целом и читать между строк, ловя второй и третий слой смысла в происходящем. Я слал телеграммы Волконскому, Мостовскому и обоим братьям графам Игнатьевым. Я связывался с русской делегацией в США, уточнял их встречи, и что на них говорилось, и на что там намекалось. Я изучал отчеты МВД, Имперской СБ, Отдельного корпуса жандармов и контрразведки о ситуации в России и о процессах, в ней происходящих. Искал, пока общие контуры мозаики не начали складываться у меня в голове. Затем отложил бумаги. И уже час стою вот так, глядя на мрак за окном. Иоланду убьют. Обязательно. Не убили сегодня, так попробуют завтра. И послезавтра. Игры кончились. Да, что-то я недодумал раньше. Чего-то все еще не понимаю. Но знаю твердо – дело тут не в Иоланде. Скорее всего, я вдруг оказался на полях той самой жестокой большой игры, в которую без сантиментов играют взрослые дяди. Пора взрослеть, малыш. Детских игрушек больше не будет. Только игра по-крупному. И в этой игре кто-то решительно против нашего брака. Брака – и всего, что за ним стоит и что с ним связано. И устранять эту проблему будут буквально. Причем отказ от брака мало что изменит. Разве что ее царственный папаша, фактически спасая ей жизнь, выдаст ее быстренько замуж за какого-нибудь графа. Как это, кстати, и произошло в известной мне истории. Но что я могу сделать? Межгосударственные отношения и междинастические браки – это не горы Кавказа, где невесту усадил на коня и ходу в ближайшее ущелье, лишь камни из-под копыт да пыль столбом. А там будь что будет. Я скривился, представив себя в кавказской бурке, умыкающего принцессу с балкона Квиринальского дворца, скачущего по узким улицам старого Рима и отстреливающегося через плечо от преследующих горячих джигитов в форме итальянских карабинеров. Да уж. Тебе бы, идиот, в кино сниматься. Там, где есть режиссер и где тебе всегда крикнут: «Стоп! Снято». Пройдя к секретеру, достаю оттуда бутылку коньяка и бокал. Щедро плеснув, выпиваю грамм сто пятьдесят. В голове тут же зашумело. Налил еще одну порцию. Распахнув окно, ловлю на своих щеках холодный ветер. Да, похоже, сейчас дождь ливанет. И станет совсем паршиво. Ставлю бокал с коньяком на подоконник. Черт знает что такое. У меня война, у меня заговоры, реформы, империя, в конце концов. И тут дело, которое виделось довольно простым – обыкновенный династический брак, изначально имеющий геополитическую и внутриполитическую основу, вдруг превратилось в такую многогранную проблему, к которой вообще не знаешь, как и подступиться. Потому как все эти мои заговоры, война, реформы, империя, да и брак этот, все это лишь внешние проявления, декорации процессов куда более глубинных, к пониманию которых допущены лишь посвященные. И пока нить истинных событий от меня ускользает. Знает ли Николай больше меня? А если знает, то почему не подсказал? Не может же такого быть, что за долгие годы царствования он не сталкивался с истинными игроками или хотя бы их посланниками. Или может? Может, это я выбежал сдуру из загона, и меня пытаются вновь загнать в стойло? Может, слишком много стал на себя брать? Может, моя Россия вдруг начала покидать предназначенное ей место жертвы и дойной коровы? Где ж я так нагрешил… Задумчиво смотрю на стоящий передо мной бокал. Еще накатить? Нет, хватит, пожалуй. Станет ведь еще хуже. Коньяком проблему не решишь. И так уже чувствую, как начинаю плыть. Сто пятьдесят коньяка на голодный желудок, притом что я толком сегодня вообще не жравши, это… В дверь постучали. – Да! Мощный удар ветра сбрасывает с подоконника бокал, и тот со звоном разбивается об пол. Полковник Абаканович спешно прикрывает дверь за собой, отрезая путь сквозняку. – На счастье… А что еще я могу сказать в такой ситуации, глядя на осколки стекла и растекающийся по полу благородный напиток у себя под ногами? – Простите, ваше величество, я не… Устало останавливаю извинения. – Пустое, полковник. Ну, что стряслось на сей раз? Тот как-то замялся. – Государь, там это… Джигиты ваши прибыли. Целая делегация. Я едва не застонал в голос. Мне только джигитов в этот момент не хватает. Хмуро интересуюсь, стараясь сдержать раздражение: – Что хотят? – Аудиенцию просят. Говорят, мол, пришли к командиру. Вероятно, и там что-то стряслось. Что за день… – Ну, пришли – зови. Надо отделаться от них поскорее. Мне сейчас вот точно не до них. – Да, государь, но… Они там не одни. Говорят, подарок командиру привели.