Вытянул побелевшие руки и пошевелил пальцами, будто играл на клавикордах. Дрожь исчезла. Расстегнул ворот рубахи и посмотрел на Карделя. — А если твой план провалится? Я жив пока… Кардель сплюнул табак. Коричневая ранка на снегу мгновенно затянулась падающими хлопьями. — Подождем малость. Нам торопиться некуда. Они довольно долго сидели молча. Вдруг Сетон начал вертеть головой, всматриваясь между стволов в уже опустившуюся ночь. — А отец, он… он так мне и не ответил… там… Внезапно ветер усилился, поднимая свежую порошу. В воздухе заплясали снежинки. — Мир гаснет… — медленно произнес Тихо Сетон. — Я смотрю в следующий… но там ничего нет. Темень… мрак. Он замер со склоненной головой и заплакал. Слезы тут же замерзали, оставляя на панталонах смутно поблескивающие следы. — Там никого нет… все пусто. Никто за мной не пришел… Кардель долго сидел, не двигаясь. Дождался, пока рассеется облачко пара у рассеченной щеки, пока перестанет таять снег на посиневших губах. Наклонился поближе и постучал согнутым пальцем по остекленевшему глазу. Сел на прежнее место, устроился поудобнее. Начал было насвистывать старый военный марш, но тут же перестал: плохо слушались сведенные холодом губы. Попытался представить лицо нерожденного ребенка — интересно, сможет ли он когда-нибудь его увидеть? Пусть и в другой жизни. Хорошо бы родился похожим на мать, а не на него. Неторопливо снял пальто и положил на снег. Эпилог Из оттаявшей земли, не обращая внимания на толстый слой сухой хвои и отшелушившейся коры, пробивается новая жизнь. Отовсюду слышится журчание проснувшихся после зимней спячки лесных ручьев. На полянке вокруг обугленных сучьев полукольцом сложены камни, место, где защищенный от ветра огонь играет в любимую игру углов и промежутков. Лиза-Отшельница сидит на пне, закрыв глаза и подставив лицо долгожданному теплу. Даже глаза недостаточно закрыть, послеполуденное солнце просвечивает веки насквозь — волшебные, не встречающиеся в обычной жизни цвета, которым и названия-то не подберешь. Шаги… пока еще далеко. Шуршание прошлогодних листьев, еле слышный недовольный хруст мелких сучков под ногами. Прислушалась — она сразу поняла, чьи это шаги. Кто еще может найти почти незаметную тропинку, кто знает, что она ведет именно на эту поляну? Это не тяжелые, целеустремленные шаги мужчины, старающегося наступить на все, что может сломаться под его ногами. Но что-то изменилось. Что-то, чему ей не удается подобрать название. Все ближе и ближе… Доведенное до совершенства, уже не подвластное разуму чувство опасности подсказывает: беги. Но она не двигается с места, не открывает глаз, прислушивается, как шаги замедляются и наступает тишина. Короткая, но кажущаяся мучительно долгой пауза. — Он мне сказал, ты здесь. Лиза шумно выдохнула и открыла глаза. — А мне, чтобы я тебя ждала. Потрепанная, но чистая одежда, бледное лицо, волосы заплетены в косы. Большой живот, хотя сама Анна Стина нисколько не поправилась. Она такая же — и в то же время другая. Хотя… если бы у Лизы было зеркало, она могла бы сказать то же самое про себя. Нечему удивляться. Прошел целый год, и какой год… Странно было бы, если бы он не оставил следа. — Ты сказала, двое детей слишком много. — Анна Стина положила руку на пупок. — Даже один ребенок — и то обуза. Но… могу я остаться с тобой на этот раз? Молчание. Анна Стина выждала немного. — Этот лес… — тихо сказала она, — он полон памяти. Жуткой памяти. Я не хочу… не хочу, чтобы моя жизнь была навсегда отравлена ею. И твоя тоже. Помоги мне… вместе мы можем забыть все, что было. Это ребенок будет и твоим тоже. Она опустила голову и покраснела — почему-то застыдилась. — Но ты должна знать: у меня ничего нет. Все, что на мне, — и больше ничего… И зажмурилась. Сердце билось, как кузнечный молот, и она не расслышала ответ. — Лиза… что ты сказала? — Я сказала, мне нужно придумать новое имя. Анна Стина открыла глаза и увидела: Лиза плачет. Слезы бегут по щекам, пересекают багровую отметину. Солнце опустилось довольно низко; жарким золотом засветился подлесок, рои мошкары стали похожими на играющие в догонялки привидения. Донесся звон колоколов: сначала Хедвига Элеонора, за ней Юханнес, потом, еле слышно, высокие соборы Города между мостами. Анна Стина обхватила себя руками, чтобы унять дрожь. — Уже поздно. Скоро стемнеет. Я не хочу здесь оставаться. — Ничего. Пойдем по звездам. Небо нынче ясное. Хотя это неважно: найду тропу и с закрытыми глазами. Лиза перебросила через плечо собранную, всегда готовую к побегу торбу. Анне Стине внезапно стало очень страшно, и она с удивлением поняла, что почти забыла, что это за чувство — страх. Подгибаются колени, ослабела и сделалась непрочной и мягкой ось, на которой держится вся ее жизнь. Неизвестное будущее нависло, как плохо уложенное кровельное железо, готовое в любой момент прихлопнуть незадачливого путника. — А дойдем? Дорога трудная. И опасная. Лиза повернула к ней рассеченное родимым пятном лицо. — А у нас есть другие? Полегче? И не такие опасные? И девушки, взявшись за руки, пошли по заросшей тропинке. Солнце село. В небе начали разгораться первые звезды, далекие и равнодушные. Еще несколько шагов — и они затерялись в бесконечной, почерневшей в сумерках зелени леса. Благодарность автора Спасибо, Фредрик Бакман, за многолетнюю дружбу, общение, поддержку и наши замечательные разговоры, сыгравшие огромную роль в моем развитии как литератора. Спасибо, издатель Адам Далин, спасибо, редактор Андреас Лундберг, за конструктивные советы, касающиеся языка и драматургии. Большое и сердечное спасибо Сергею Штерну, который перевел на русский язык все три романа трилогии. Его внимательное и профессиональное чтение позволило внести коррективы и в шведские издания. И особая благодарность за редактуру последней, третьей, книги — работу, которую он проделал еще до издания ее в Швеции. Его точные и веселые замечания позволили внести в текст множество улучшений и поправок. Спасибо, Федерико Амброзини, друг и агент, за твою неутомимую работу от моего авторского имени как в Швеции, так и за рубежом. Спасибо, Мария Гулленхаммар, за умелую и деликатную организацию моих контактов с миром. Спасибо, Мартин Эдман, за прочтение книги и комментарии. Спасибо, Стина Джексон, за дружескую поддержку и понимание. Микель, Сесил, Эмиль и Анна Стина, — я очень подружился с вами за семь лет работы над трилогией. Я закрываю глаза — вы рядом. Со временем вы стали для меня настоящими друзьями, и я чувствую себя виноватым, что поселил вас в жутком мире XVIII века. Спасибо моей жене, спасибо моим детям за нашу совместную жизнь. * * * notes Примечания 1 Дракон в скандинавской мифологии. — Здесь и далее примеч. пер.