Он впился мне в губы резким, злым поцелуем. Я шарахнулась назад от неожиданности, но Еся не позволил моим губам оторваться от его губ. От смущения меня повело влево, и он изогнулся со мной в каком-то змеином танце, продолжая жаркий контакт. Так и выпил мое дыхание до дна, лишил тверди под ногами. Подхватил, обнял, пятерню в волосы запустил, горячо дыша. — Коса у тебя… шелковая. — А ты сандалом пахнешь, — выдавила я, возвращаясь с небес на землю. — Ну вот и познакомились… заново, а то все как-то на бегу, переругиваясь, — Еся хмыкнул. — Сложно ухаживать за девушкой с таким острым язычком… сладким, кстати, язычком… м-м-м… люблю мед. Щеки у меня загорелись, поцелуй повторился, уже без «обмороков». — Да, первые свидания не задались, — согласилась я, прижимаясь, наконец, к Елисею всем телом. — Следующие будут совсем другие, — пообещал ведьмак. — Волчару одолею. Марью на чистую воду выведу. Силу твою сберегу, помогу в деле благородном. Ты меня не прогонишь, прятаться не заставишь, рядом буду — смирись. — Охотно, — я улыбнулась, глядя в лучистые глаза ведьмака. — Я ответил на все твои вопросы? — Да, — подумав, решила я. — Тогда поспешим. Слышишь шум? Тролльи цистерны с серебром. — Побежали? — Нет, хочу показать тебе кое-что. И на это нужно смотреть сверху. *** Елисей выпустил два драконьих крыла. — Символично, — фыркнула Беляна, обнимая его за плечи. — Я знал, что тебе понравится, — широко улыбнулся Еся. Остались внизу серебряный мост и изгиб реки Межы. Магические сети между кварталами поблескивали в лунном свете. Над Дождливым, подчиненное древнему проклятью, подминая под себя дома и улицы, стояло пухлое, низкое серое облако. Оно сыто ворчало, переливаясь внутри сполохами синих, желтых и розовых молний. Серебряная сеть, отделяющая квартал от других секторов, обрезала очертания тучи, и рваные клочья облака, отнесенные ветром за границу Дождливого, расплывались и таяли. — Магический дождь, — тихо сказал Еся. — Проклятый квартал. Беляна восхищенно вздохнула; — Красиво… но страшно. Как же там люди живут? — Люди ко всему привыкают. Но нам не туда. Держись. Весь город принадлежал им двоим. Еще один поцелуй превратил полет в сказочное действо. Сердце к сердцу, губы к губам. Еся выпустил для страховки толстый драконий хвост, хотя сил хватило бы, чтобы Белку над всем Сильверградом пронести. Ведьмак с удивлением прислушался к своим ощущениям. Аура полная, и поток магии, уходящий на поддержку трансформации, ее не истощает. Квартал Поющих Мечей манил кружевом света от бумажных фонариков. Вот где что ни ночь, то праздник. Что же празднуют жители Восточного? Саму жизнь. — Здесь, — сказал Еся, опускаясь с Белкой на почти безлюдной улочке. — Маленький инструктаж: те, кто нас ждет, не люди. Оборотни-перевертыши вроде Пуси. Подозреваю, таких клиентов у твоей бабушки было немного. Но нам с тобой сегодня позарез нужно расположение этого семейства. Вода с тобой? Белка кивнула, показав на кармашек на поясе. Две крошечные склянки. В свете фонариков чуть поодаль и впрямь маячила детская фигурка. Стоило чужакам подойти ближе, фигурка отделилась от стены и нырнула в неприметную дверь вросшего в землю магазинчика. Однако внутри лавки Елисея и Белку ослепил блеск свечных фонариков. — Приветствую вас, уважаемая, — Еся поклонился немолодой женщине за прилавком. — Мы договаривались о встрече. Женщина наклонила голову, сделав знак, что все готово, но нужно подождать. Беляна, завороженная обилием полок и непонятных предметов на них, вертелась волчком, раскрыв рот. Все, что продавали супруги Пу Нья, в большинстве случаев обычным людям пригодиться не могло. Крошечные поделки из дерева, такие хрупкие, что, казалось, их можно раздавить одним движением пальцев, металлические бусины с плохой аурой, некоторые под слоем ржавчины (и чем ее больше, тем бусины ценнее), порошки из трав, шарики красной глины и подозрительного вида сладости из густой карамели находили спрос среди «перевертышей», оборотней, имевших звериное происхождение и ложную человеческую ипостась. Пусе бы в этой лавке понравилось. Однако изредка попадалось среди поделок мастеров Пу Нья нечто весьма полезное и для людей. Именно за этим пришли сюда Елисей и Беляна. Хозяйка не отрывала от них взгляда. Огненные панды, она и ее муж. По человечьи говорят плохо, но это им ничуть не мешает. Лавку держат почти пятьдесят лет. Говорят, их кто-то проклял: в последнем выводке всего один детеныш да и тот болен. Двойная польза от Дозоров, с удовлетворением отметил про себя Елисей: и город от нечисти очищается, и информации ценной — деньгами не измерить. — Ты обещал, — напомнила госпожа Пу Нья, пока ее муж громко возился за деревянной ширмой. — Привести. Дева. Для него, — она вытолкнула вперед малыша-перевертыша, смуглого мальчонку со смешной челкой. — И не говорить никому. Молчок. — Молчок, — подтвердил ведьмак. — Это она, — Еся кивнул на Беляну. — Но я предупредил: только она решает. Получится — вы тоже молчок. Иначе Источник проклянет. В лице женщины засветилась надежда. Белка встрепенулась, вытаращила на Есю глаза. Она с утра послала Лютого отодвинуть люк. На его вопрос, для кого вода, мучаясь похмельем, вяло отвечала: — Не знаю. Кому-то сегодня водица понадобится. Надо. Чувствую так. Ой, голова. А сейчас интуитивно поняла, что ведьмак нарочно припугнул семейство торговцев. Дивные и прочие нелюди много лет хранили тайну Ярилы, ратуя за своих сородичей, пусть эта добрая традиция и дальше сохраняется. — Я дам ему воду, — твердо сказала Беляна, лишь мельком взглянув на тщедушного детеныша в ипостаси восьмилетнего мальчишки. Судя по грустному выражению лица, Белке вспомнился Пуся. Елисей рассказывал, что в людском облике он был парнишкой-подростком. — Сначала товар, — напомнил Еся. Панда-мама засуетилась, провела клиентов за ширму. Ее муж, приземистый треххвостый оборотень, протянул Елисею два невесомых свертка. — Примерять? — Да, — решил Еся. — Проверим свойства. — Будете довольны, — скуластый перевертыш оживился. — Надевайте. Беляна растерянно посмотрела на Есю. Тот ободряюще кивнул. Повод поудивляться имелся: оборотни сотворили для них с Есей тонкие магические кольчуги, непробиваемые, за счет невидимой ауры защищающие их владельцев даже при ударе в голову и по ногам. Елисей помог Беляне надеть артефакт. Кольчуга упала серебристой волной поверх одежды, померцала… и исчезла. Белка поводила руками по животу: — Я ее не чувствую. — Другая коша́ ушел, — кратко объяснил господин Пу Нья. — Вместе с одежда снять — появляться. — Она в другом… как это выразиться… измерении, — «перевел» ведьмак. Велел строго: — носить, не снимать. Даже ночью. — Примерь, ведь-маг. Хороша кольчуга. Вода Мертвый-Живой давай, — оборотень-самец с уверенным видом отошел за прилавок. Ведьмак развернул второй сверток. Его кольчуга была размером побольше. Поверх носить не получится: дозорные часто меняют потную одежду в общей раздевалке. Нужно примерить на голое тело, не станет ли колоться, натирать? Елисей молча сбросил рубаху, повернувшись к Беляне другим боком, но отражение в узком зеркале на ширме его выдало. На ребрах багровел синяк, а зашитая рана под мышкой уже не кровоточила, но выглядела скверно. Белка ахнула, подскочила, легонько прижала к больному месту пальцы. Боль тут же отступила. — Это кто? Когда? Елисеюшка, да как же? — Мор на меня охотится, — признался ведьмак, чувствуя, как все тает и слабеет внутри от нежности и заботы любимой. — А ты рядом. Магией тебе Марья и Мор вреда не причинят. А вот сюрикены, наемниками выпущенные, могут. Елисеюшка. Как же тут удержаться от жаркого поцелуя? Украдкой (потому что детеныш подглядывает), но такого сладкого! Выйдя из лавки, Беляна и Елисей побрели по кварталу. Белка восхищенно ахала, глядя по сторонам. Елисей над ней посмеивался, а она от его шуток расцветала. И даже маленькие споры — о том, что лучше купить в рисовой лавке: жареный рис с телятиной или рыбные рисовые палочки — веселили и радовали их куда больше, чем раньше. Можно спорить и упираться, злиться даже, а потом один нежный взгляд — в животе горячо становится, и грубые (это ж сколько Еся без маникюра живет и не тужит — подумать страшно! а ведь при первой встрече таким метросексуалом показался!) мужские пальцы переплетаются с нежными девичьими. На душе у Еси становилось все спокойнее. Кольчуга испытания прошла: получив волшебную воду, самец-перевертыш просто достал из-под прилавка арбалет и выпустил в Есю болт. Ведьмак о подобных «проверочках» господина Пу Нья был наслышан, а вот Белка не на шутку перепугалась. Успокоилась только, когда осмотрела Есин живот (волнительный был момент). Удивлялась все, куда болт делся. Панды объяснили, что все угрожающие хозяину предметы, как то пули, болты, сюрикены, шипы, ножи и прочее оружие, «бронежилет» утаскивает в то самое непонятное другое измерение, то ли пятое, то ли шестое, а кольчуга — это особый артефакт, практически колония живых существ, прочных раковин, собранных перевертышами в другом мире и переплетенных в магическое изделие. Ты им капельку магии, совсем немного, а они тебе — защиту. Беляна дрогнула, но страху не поддалась, заметив с кривой улыбкой, что лучше будет на себе аквариум, террариум или целый зоопарк носить, но чтоб всякая гадость — непременно в шестое измерение, а лучше — в одиннадцатое. В лавку Еся и Беляна вернулись за полночь. Потоптались на пороге. С трудом объятья разлепили. Повздыхали, не зная, как новым уровнем отношений распорядиться. Уходя, Еся бросил взгляд на дом и обомлел: на крыше сидел… Пуся. Мальчишка сделал ведьмаку знак рукой и ухмыльнулся, блеснув в темноте клыками. Еся видел, как кицуне нырнул в чердачное окно. Но как?! Глава 19 Глава 19 Я посидела на кухне, глупо улыбаясь блюду со свежим хлебом (не иначе как супруга Клятого напекла, а малыши притащили, пока меня не было), попыталась подняться к себе — не дошла, очнулась на лестнице, мыслями вся в нашей прогулке, в Есиных объятьях, когда он нес меня над городом. В ванной стянула блузку и обнаружила на ней кольчугу. Вспомнила наказ Еси надевать ее ночью. Не слишком ли он обо мне заботится? Что со мной дома случится? Махнула рукой, повесила кольчугу на спинку стула и уснула. Проснулась от того, что… чихнула. К носу прилипла длинная Пусина шерстинка, из магического хвоста. Вздохнула горько. Долго мне еще шерсть лисью из углов выгребать, ностальгировать? Звякнул колокольчик. Тихо-тихо, словно зашел кто-то деликатный, хозяйку будить нежелающий. Лютый с обходом? Посреди ночи? Артефакты заряжены, Источник бдит. Рука моя потянулась к еще одному колокольчику, тому, что стоял язычком вниз на прикроватной тумбочке. Точно такой же был закреплен в лавке у Хмурого, где продавец ритуальных предметов, собственно, и жил. Внизу загромыхало так, что колокольчик ходуном заходил в руке. Звон, скрежет и грохот. В доме погромщики? Судя по звукам, подмостные тролли все же взбунтовались и выбрали мою лавку в качестве объекта вымещения гнева. Кого впустил артефакт над дверью?! Он же только своим войти позволяет! Наконец, все стихло. Я прислушивалась, спрятавшись за тумбочкой. Сама не помнила, как на полу оказалась. Спохватилась — стуча зубами, натянула кольчугу. Пощелкала выключателем — света не было. Жуть полная! Где мои гномы? Хранительница в опасности! Вот-вот раздадутся шаги на лестнице и…! Лестница и впрямь скрипнула, тихо-тихо, но только как будто по ней не поднялись, а спустились. Прошло еще несколько томительных минут. Я не выдержала, схватила бабушкин латунный подсвечник и решительно (в развеселой компании холодных мурашек на спине) отправилась наказывать злодеев. Что-то подсказывало, что это были не наемники Морановых: вряд ли «тени», таинственные убийцы, о которых во время нашей прогулки по Восточному рассказывал Еся, начали бы выполнение заказа с опрокидывания прилавков, а потом бы улеглись посреди лавки и… захрапели. Ибо прилавки были опрокинуты, а за ними кто-то храпел, с присвистом и басовитыми руладами. В лавке царила тьма, лишь в полосах лунного света из окна клубилась и оседала куда ни попадя то ли мука, то ли сахарная посыпка из опрокинутых с полок жестянок. Я шла к источнику храпа — с подсвечником наперевес. — Чудная картина, не правда ли? — язвительно произнес из темной части магазина кто-то невидимый. …— Кто здесь?! Еся?! — Что? Я подпрыгнула на метр от пола: рядом со мной из тьмы возник Елисей, у него двумя огненными плошками горели глаза. Подсвечник выпал из моей ослабевшей руки (храп оборвался… и возобновился с не меньшей выразительностью). Благая Правь, какое облегчение! — Ох, Еся, — прошептала я, хватая ведьмака за руку. — Там кто-то… что-то…