– Гони! «Жигули» с пробуксовкой рванули с места, помчались вперёд и сразу под визг покрышек свернули на соседнюю улицу. Через тонированное заднее стекло я заметил, что с проходной кто-то выскочил, но случайный свидетель никак не мог разглядеть номерные знаки; слишком быстро всё произошло. Вадим домчался до следующего перекрёстка, повернул на нём и притопил педаль газа, сразу крутанул руль, и автомобиль едва не врезался в выезжавший из ворот склада «КАМАЗ», каким-то чудом проскочил перед его кабиной и помчался дальше. Нас изрядно мотануло, и пленник завозился, тогда Денис снова врезал ему и зло прошипел: – Сдурел?! Угробить нас хочешь? Вадим сбросил газ, вывернул на дорогу и погнал на окраину, только теперь погнал с соблюдением всех правил дорожного движения. И даже скорость старался не превышать, что меня нисколько не успокоило. – На обочине останови, выйду, – попросил я, но водитель даже ухом не повёл, будто не услышал вовсе. – Сиди! – потребовал Денис. – С этим поможешь. – Сами не справитесь? – Всё по уму надо делать. Не суетись. По уму?! По уму меня вообще в этой машине быть не должно! Соучастие в похищении точно под оперативно-разыскные мероприятия подвести не получится. А если заику ещё и покалечат или убьют, тогда вообще дело швах. Надо срочно Козлову звонить! Остановись «жигули» на светофоре, я бы плюнул на всё и вышел прямо посреди дороги, но откуда взяться светофорам на окраине? Вадим гнал без остановок до самого склада, да и там ворота оказались распахнуты настежь, легковушка проскочила в них и подрулила к недостроенному цеху. – Станция конечная! – объявил тогда водитель. – Помогай! – распорядился Денис, мы выволокли пленника и через пустой проём затащили его в цех. И тут «жигули» тронулись с места, развернулись и умчались прочь, только пыль заклубилась. – Эй! – крикнул я и замер со вскинутой рукой. – Что за на фиг?! – Он за Володей поехал, сейчас вернётся, – пояснил Денис и ухватил парня. – Давай, потащили! Я только выругался в ответ. Михалыч уже сдвинул створки, но я всё же двинулся к воротам, намереваясь воспользоваться калиткой. Сторож глянул на меня и скрылся в бытовке, чтобы почти сразу появиться обратно. С одного его плеча свисал моток верёвки, на другом болталось на ремне новенькое помповое ружьё; всё какое-то ухоженное и от того ничуть не сочетающееся своим видом с потёртой брезентовой робой. – Далеко собрался? – осклабился Михалыч. – Домой. Я своё дело сделал. – С чего бы это? – удивился сторож и придержал оружие, будто бы невзначай положив ладонь на цевьё. – Ты долг ещё даже близко не отработал! – Не тебе решать, – возразил я и двинулся дальше, но – пустое. Михалыч ухватил дробовик, передёрнул помпу и нацелил ствол мне в ноги. – Ну давай, пацан, рискни здоровьем! – гаденько улыбнулся он. – Ты давеча много чего лишнего наговорил, за язык тебя никто не тянул. Вот и посмотрим, как ты труп на куски разделаешь. Трепаться всяк горазд, а ты – сделай! Сделаешь – тогда иди, куда хочешь, держать не стану. Стало ясно, что не стоило злить урода в прошлый раз, пальнёт он теперь чисто из принципа, слабину не даст. Даже если просто в землю пальнёт, дробью может и зацепить. Паршиво. Но и спускать подобного самоуправства я сторожу не собирался, спросил напрямую: – А ты кто такой, чтобы здесь что-то решать? За спиной хрустнул гравий, я оглянулся и обнаружил, что как-то совершенно незаметно приблизился Денис. Он вытянул руку, и Михалыч кинул ему моток верёвки. – Сергей, ты горячку не пори, – попросил после этого Афганец. – Володя сейчас приедет, всё решит. Сам понимать должен – долг на тебе немалый, придётся отработать. Пошли, пацана подвесим, пока не очухался. Михалыч молча лыбился, но взгляд его оставался злым и напряжённым, было видно, что не отступится. Я пожал плечами, развернулся и зашагал вслед за Денисом, а в голове всплыло неоднократно слышанное от дядьки высказывание: «вход рубль – выход два». Правило негласное, но повсеместное. И Граф нас с пацанами замазать хотел, чтобы мы дальше от него ни на шаг, и Мальцев что-то подобное со мной провернуть собирается. Вот убьют сейчас этого Федю… Да что там – убьют? Я и убью! И окажусь крепко-накрепко с коммерсантом повязан. Уже не за деньги, а за страх работать начну, а там либо конкуренты грохнут, либо менты на горячем прихватят. Оно мне надо? Ответ был очевиден, вот только Михалыч с ружьём наперевес топал следом; если попытаюсь вытянуть из кармана револьвер, урка точно первым пальнёт без сомнений и колебаний. Да и какая там убойность у двадцать второго калибра? Первой пулей могу наповал и не уложить, а тогда шансы схлопотать заряд дроби подскочат до небес. И Денис в стороне точно не останется. Тут ведь речь о самодеятельности не идёт, я – свидетель, пока что ни в чём особо предосудительном не замазанный. Такого отпускать нельзя. Да никто и не отпустит… 12|07|1992 день Федю-заику мы подвесили посреди цеха. Так решил Денис. Он долго ходил и выбирал место, потом выкрутил пленнику руки и связал их за спиной, связал не только в запястьях, но и у локтей. Затем велел мне перекинуть через балку конец верёвки, и мы подтянули её, так что парня будто на дыбу подвесили. На деле, он не висел, а замер на полупальцах, но я бы не согласился поменяться с ним местами ни за какие коврижки. – Ну и к чему это всё? – спросил стоявший в отдалении Михалыч, который и не подумал нам помогать. Меня караулил, сука… Прежде чем ответить, Денис затянул свободный конец верёвки на загнутом анкере, торчавшем из бетона. – Всё нужно по уму делать, – повторил он и крутанул в руке нож. – Михалыч, ты лучше зацени, какая красота у человека нашлась! Такой и пырнуть приятно. Зековская работа, что скажешь? Это была не финка, как показалось мне в прошлый раз, а самодельный кухонный нож с клинком в половину локтя длиной и рукоятью, склеенной из полосок оргстекла, а не набранной из его кружков. Михалыч только глянул на нож и сразу покачал головой. – Не, такие на заводах слесаря мастрячат. Пленник вдруг дёрнулся всем телом, мотнул головой и выдал матерную тираду, на удивление складно и почти без запинок. Денис сунул в его разинутый рот скомканную ветошь и похлопал по щеке. – Погоди, дружок. Наговоришься ещё. Смотреть Федя в таком положении мог только в пол, и всё же я встал так, чтобы не маячить перед глазами, если он вдруг сумеет поднять голову. – Пижон! – выдал Михалыч, перехватил удивлённый взгляд подельника и скривился. – Да не он пижон, а ты! Разложили бы как в прошлый раз, но нет – подвесил! – Так со всех сторон паяльной лампой обработать можно, – как-то очень уж буднично пояснил Денис и спросил: – Сергей, а ты куда собрался? Я собирался свалить через задний забор, который ещё так и не затянули колючей проволокой, но делиться своими планами по понятным причинам не стал, вместо этого указал на дверь в подсобные помещения. – Отлить схожу. – Ещё чего! – возмутился Михалыч. – Не гадь, где живёшь! У гаража толчок, туда иди. Ни гараж, ни туалет меня не интересовали, да тут ещё от дороги донёсся автомобильный гудок. Сторож двинулся было открыть ворота, но сразу обернулся и бросил ружьё Денису. Тот перехватил помповик одной рукой и закинул его себе на плечо, после глянул на меня с прищуром. – Ты ведь уже и сам понял, к чему всё идёт, так? Он нам, – кивок в сторону заики, – так или иначе всё расскажет, потом его надо будет кончить. Либо ты сделаешь это, либо составишь ему компанию. Такой расклад. – Чего это? – сипло выдавил я. – Целку из себя не строй! – потребовал Денис. – Ты слишком глубоко в наши дела влез, чтобы чистеньким оставаться. Заодно и должок отработаешь. И не смотри на меня так, он бы тебя не пожалел. – Не пожалел бы, – согласился я, лихорадочно просчитывая варианты, но вариантов не оставалось: меня загнали в угол, и апеллировать к Мальцеву не имело смысла, он и загнал. Зараза! Словно в фильме про войну оказался! В сцене с концлагерем, где или ты комиссара расстреляешь, или сам с ним к стенке встанешь. И плевать, что Федя-заика той ещё мразью должен быть, раз в похищении участвовать согласился, сам-то я себя не на помойке нашёл! И что делать? Меня ведь точно рядом с Федей прикопают, если убить его откажусь. А убью – и окажусь на скамейке подсудимых вместе с остальными, когда эту шайку-лейку под арест отправят. Убийство никакая бумажка о сотрудничестве со следствием не спишет. Дениса из револьвера привалить и ноги сделать? А я его привалю? Увы, не выгорит. Он с меня глаз не спускает, а его расслабленная поза насквозь показная. Первым пальнуть успеет и колебаться ни мгновенья не станет. И что делать? Что! Мне! Делать?! Послышались голоса, с улицы в цех вошёл Мальцев, за ним топали водитель и охранник; сторож, как видно, задержался прикрыть ворота. Всё! Время вышло. В кровь немедленно выплеснулся адреналин, начало потряхивать, участилось сердцебиение. Стало не хватать воздуха, дыхание сделалось прерывистым и быстрым. – Привет ударнику капиталистического труда! – поприветствовал коммерсанта Денис. Тот ответил небрежным кивком, мазнул незаинтересованным взглядом по пленнику и двинулся прямиком ко мне. – Здравствуй, Сергей, – улыбнулся Владимир и сунул пальцы в нагрудный карман пиджака. – Взгляни-ка… Нервы были натянуты почище гитарных струн, я весь обратился во внимание, высматривая малейшую возможность унести отсюда ноги, и потому моментально приметил! вспомнил! узнал! сложенную надвое фотокарточку, которую протянул мне Мальцев. А ещё понял, что именно произойдёт, стоит только её взять. И я её взял, но одновременно перенёс вес на правую ногу и заранее начал скручивать корпус. Картинка в голове промелькнула будто на ускоренной перемотке: уйти от удара, перехватить и заломить руку, приставить к голове выдернутый из кармана револьвер и попятиться, попятиться, попятиться, не подставляясь под выстрел из дробовика… Я просчитал Мальцева, и он своим безыскусным прямым в голову не удивил и не достал. Кулак коммерсанта промелькнул перед лицом, мои пальцы вцепились в его запястье, я сдвинулся и… перед глазами вспыхнули звёзды. Сознание мигнуло – пропало и сразу вернулось, а в следующий миг я рухнул на бетонный пол, хорошенько приложился об него головой и вновь отключился, но и на этот раз забытье оказалось мимолётным. А вот тело сделалось ватным, руки не шевелились, поначалу не удалось даже оторвать щёку от пыльной плиты. – Ну, Володя! – с укоризной протянул кто-то из стоявших надо мной. – Паренёк резкий, из него бы вышел толк, чего ты взбеленился?